Под веселым третьим этажом Бертрама располагались темная старая библиотека и гостиные — тихие, чинные, никому не нужные. А еще ниже были столовая и кухня. Тут властвовали Дон Линг, китайский повар, и Пит.

Пит был… Сложно сказать о нем что-то определенное. Он называл себя дворецким и, открывая огромную входную дверь, действительно таковым выглядел. Но в остальное время, когда он подметал полы или вытирал пыль с безделушек Мастера Уильяма, он становился тем, кем был на самом деле — суетливым и верным стариком, который намеревался умереть на той службе, на которую заступил пятьдесят лет назад.

Многие годы дом на Бекон-стрит не знал женской руки. Даже Кейт, замужняя сестра, давно бросила попытки научить чему-то Дон Линга или ругать Пита, хотя она все еще ходила через Общественный сад из своего дома на Коммонвелс-авеню и поднималась по лестнице, чтобы поговорить со своими братьями: Уильямом, Сирилом и Бертрамом.

Глава III

Страта, когда пришло письмо

Уильям Хеншоу получил письмо от своей тезки Билли с шестичасовой почтой. Письмо его, мягко говоря, поразило. Он еще помнил отца Билли, который умер много лет назад, но о существовании Билли позабыл давно и накрепко. Даже глядя на письмо, написанное круглым аккуратным почерком, он с большим трудом сумел вспомнить, что у Уолтера Нельсона был ребенок, которого назвали в честь него.

И этот ребенок, этот Билли, неведомый потомок почти забытого друга юности, просил приюта в его доме. Немыслимо! Уильям Хеншоу смотрел на письмо, как будто при втором прочтении оно могло изменить свой чудовищный смысл.

— Что такое, старик? — удивленно осведомился Бертрам, стоя в дверях. Уильям Хеншоу, покрасневший, дрожащий, усевшийся на нижнюю ступень лестницы и дикими глазами глядящий на письмо, в самом деле представлял собой удивительное зрелище. — Что случилось?

— Что случилось? — вскричал Уильям, вскакивая на ноги и яростно размахивая письмом. — Что случилось? Юноша, как вы отнесетесь к тому, если мы примем на борт ребенка? Ребенка, — в ужасе повторил он.

— Ну, мне сложно это представить, — засмеялся Бертрам. — Наверное, Сирилу это понравится.

— Бертрам, раз в жизни поведи себя разумно! — нервно попросил его брат. — Я тебе серьезно говорю!

— Что серьезно? — спросил Сирил, спускаясь по лестнице. — Не может ли это подождать? Пит уже дважды звонил к ужину.

Уильям отчаянно взмахнул рукой.

— Пойдемте. Расскажу вам все за столом. Кажется, у меня есть тезка, — сказал он дрожащим голосом через минуту. — Сын Уолтера Нельсона.

— А кто такой Уолтер Нельсон? — спросил Бертрам.

— Друг моей юности, ты не был с ним знаком. Пришло письмо от его сына.

— Давай послушаем. Валяй. Думаю, письмо мы как-нибудь выдержим, а, Сирил?

Сирил нахмурился. Возможно, он просто не знал, как часто он хмурится в ответ на слова Бертрама.

Старший брат облизал губы и дрожащей рукой поднял письмо.

— Это абсурдно, — сказал он. Прокашлялся и прочитал письмо вслух:

...

«Милый дядя Уильям! Вы ведь не возражаете, если я буду так вас называть? Понимаете, у меня никого не осталось, и я нуждаюсь хоть в ком-нибудь. Вы самый близкий человек, который у меня остался. Вы могли забыть, но меня назвали в честь вас. Моим отцом был Уолтер Нельсон. Моя тетя Элла недавно умерла.

Вы не возражаете, если я приеду к вам жить? Это не навсегда — я, конечно же, собираюсь в колледж, а потом я стану… не знаю еще, кем. Я надеюсь проконсультироваться с вами, ведь у вас могут быть свои предпочтения. Вы можете подумать об этом до моего приезда.

Может быть, мне не стоило этого говорить — вдруг вы не захотите меня видеть. От меня много шума, признаю за собой такой грех, но я не думаю, что это сильно вам помешает, если вы не страдаете от «нервов» или «сердца». Понимаете, мисс Летти и мисс Энн — это сестры мистера Хардинга, а мистер Хардинг — наш поверенный, и он вам напишет… Так, о чем это я? Ах да, о «нервах» мисс Летти. В них-то все и дело. Понимаете, мистер Хардинг был так добр, что предложил мне поселиться с ними, но нет уж! Из-за «нервов» мисс Летти в доме можно ходить только на цыпочках, а из-за «сердца» мисс Энн — говорить только шепотом. Все стулья и столы оставили на коврах потертости, поэтому их ни в коем случае нельзя передвигать. Все занавески в доме опущены точно до середины окон, а если светит солнце, их опускают до низу. Представляете нас со Спунком в таком доме? Кстати, вы же не возражаете, если со мной приедет Спунк? Надеюсь, что нет, потому что я не могу жить без Спунка, а он без меня.

Пожалуйста, ответьте мне как можно скорее. Я не обижусь даже, если вы телеграфируете. Слова «приезжай» будет вполне достаточно. Тогда я сразу соберусь и сообщу, на каком поезде приеду. А, и еще, вденьте в петлицу гвоздику, и я тоже вдену. Так мы друг друга узнаем. Адрес у меня простой: Хэмпден-Фоллс.

С тоской по дому,

Билли Хеншоу Нельсон»

Долгую минуту за столом в доме Хеншоу молчали. Потом старший брат, тревожно глядя на остальных, спросил:

— Ну?

— Господи! — выдохнул Бертрам. — Ну и дела.

Сирил ничего не сказал, но сжал губы так плотно, что они побелели.

Снова наступила тишина, а потом Уильям нервно сказал:

— Мальчики, помогите же мне! Что нам делать?

— Делать? — вспыхнул Сирил. — Ты же не хочешь всерьез позвать его к нам?

Бертрам кашлянул.

— Сирил, он немного оживит наш дом, согласись? У тебя наверху отличные пустые полы, по которым можно катать машинки!

— Чепуха! — заявил Сирил. — Не глупи, Бертрам. Это письмо не младенец написал. Скорее уж ему понравятся твои краски или барахло Уильяма!

— Ну значит, не подпустим его к этим вещам, — сказал Уильям.

Сирил с грохотом отодвинул стул от стола.

— Может быть, просто его не пустим? Уильям, ты же не всерьез? Ты не позволишь мальчику приехать сюда! — закричал он.

— Но что мне остается? — тихо спросил Уильям.

— Как что? Сказать «нет», разумеется! Как будто нам нужен мальчик!

— Но я должен что-то сделать. По его словам у него больше никого не осталось.

— Святые небеса! Ну, отошли его в пансион или в тюрьму, но только не сюда!

— Черт! Да пусть приезжает, — засмеялся Бертрам, — бедный маленький бездомный чертенок. Велико дело! Будет жить на моем этаже. Сколько ему лет, кстати?

Уильям нахмурился, задумавшись.

— Не знаю, честно говоря. Ему, должно быть… Господи, он уже не ребенок, — Уильям осекся. — Уолтер умер лет семнадцать или восемнадцать назад, через год или два после свадьбы. Мальчику должно быть около восемнадцати лет.

— Ну вот, а Сирил волновался из-за машинок, — Бертрам опять засмеялся, — какая разница, восемь или восемнадцать, пусть приезжает. Со взрослым парнем возни немного.

— А этот… Спунк? Ты его тоже заберешь? — ехидно спросил Сирил. — Может, от него тоже никакого вреда?

— Вот про Спунка я и забыл, — признался Бертрам. — Между прочим, кто это вообще такой?

— Собака, наверное, — предположил Уильям.

— В любом случае, будь любезен не пускать Спунка наверх, — решительно заявил Сирил. — Мальчика я еще выдержу, но собаку!..

— Ну, если судить по имени, — извиняющимся тоном сказал Бертрам, — Спунк может оказаться не очень послушным. Но, может быть, это вообще не собака. А, например, попугай.

Сирил вскочил на ноги. К ужину он почти не притронулся.

— Отлично, — холодно сказал он. — Помни, Бертрам, что ты взял на себя ответственность. Будь это собака, попугай или мартышка, я ожидаю, что ты не пустишь Спунка наверх. Мысль о том, чтобы принять в семью неизвестного мальчика, представляется мне абсурдной. Но если вы с Уильямом этого хотите, я не стану возражать. К счастью, мои комнаты находятся на самом верху, — с этими словами он вышел из столовой.

На мгновение повисла тишина. Мужчина помоложе вопросительно приподнял бровь.

— Боюсь, Сирил разозлился, — встревоженно сказал Уильям.

Лицо Бертрама изменилось. У мальчишеских губ пролегли строгие складки.

— Он всегда на что-нибудь зол.

Уильям вздохнул.

— Я знаю, но его талант…

— Талант! Святые угодники! — перебил его Бертрам. — Половина человечества обладает тем или иным талантом, но это вовсе не значит, что со всеми этими людьми невозможно жить. Уилл, это уже серьезно. Сирил становится похож на тех придирчивых старых дев, о которых пишет твой юный тезка. Рано или поздно он заставит нас разговаривать шепотом и ходить на цыпочках.

Уильям улыбнулся.

— Не беспокойся. Тебе не грозит опасность вести себя слишком тихо.

— Но не благодаря Сирилу, — возразил Бертрам. — Есть только одна причина, по которой я за мальчика. Он сможет смягчить Сирила, а это ему необходимо.

— Я должен его взять, Берт, — мрачно сказал старший брат. — И только Господу ведомо, что я стану с ним делать. Что ему сказать? Как написать? Я не представляю, как писать такие письма!

— Отправь телеграмму. Полагаю, одного «приезжай» хватит. Он не производит впечатление застенчивого юноши.

— Хм, возможно, — согласился Уильям. — Но разве кто-нибудь… его поверенный… не должен написать мне? — он еще раз посмотрел в письмо, лежащее у тарелки. — Да, некто мистер Хардинг. Интересно, не родственник ли он Неда Хардинга? Я был знаком с ним в Гарварде, и вроде бы он родом из Хэмпден-Фоллс. В любом случае, скоро мы все узнаем. Может быть, уже завтра.