— Наверное, — кивнул Бертрам, вставая из-за стола.

— Пока не получу от него письма, ничего не стану предпринимать.

Глава IV

Билли отправляет телеграмму

Письмо Джеймса Хардинга очень скоро последовало за письмом Билли, однако же ничем его не напоминало. В нем содержались подробности об имуществе Билли и было упомянуто, что, согласно завещанию миссис Нельсон, Билли не сможет распоряжаться своим состоянием до достижения двадцати одного года. Там было написано, что у Билли нет никого на белом свете, и выражалась надежда, что друг ее отца примет к себе сироту. Там упоминался Нед и старая дружба в колледже, а завершалось письмо словами о том, что его автор, Джеймс Хардинг, будет рад возобновить знакомство с семейством Хеншоу, с которым он дружил много лет назад, и что вскорости он надеется получить ответ от Уильяма Хеншоу.

Это было хорошее письмо, но очень плохо написанное. Почерк Джеймса Хардинга не отличался разборчивостью, и многие его корреспонденты радовались, что большинство писем он диктует стенографистке. Однако на этот раз он предпочел написать лично, и именно поэтому Уильям Хеншоу, даже прочитав письмо, все еще не догадывался, что его тезка Билли вовсе не юноша.

В основном поверенный называл Билли по имени, или «сиротой», или «бедным одиноким ребенком». А когда в письме встречались явно указывающие на пол местоимения «ее» и «она», из-за дурного почерка их ничего не стоило принять за «его» и «он», так что Уильям и подумать не мог, что он ошибается, поэтому велел приготовить в доме комнату для мальчика по имени Билли.

Первым делом он телеграфировал Билли одно-единственное слово.

«Приезжай».

— Надо же успокоить бедного парня, — объяснил он Бертраму, — конечно, Хардингу я отвечу подробнее. Естественно, он хочет знать о моих делах, прежде чем отправлять ко мне Билли, но зачем же заставлять мальчика ждать, пока я не сообщу все необходимое? Конечно, он не успеет приехать до того, как я напишу ответ.

Уильяма Хеншоу ждал большой сюрприз. Не прошло и суток, как от Билли пришла ответная телеграмма.

«Приезжаю завтра. Поезд приходит в пять. Билли».

Уильям Хеншоу не знал, что Билли давно уже упаковала вещи. Она была в отчаянии. Дом казался ей могилой, несмотря на присутствие горничной и услужливого соседа с женой, которые оставались у нее ночевать. Поверенный Хардинг неожиданно заболел, и она не смогла рассказать ему, что получила чудесную телеграмму с приглашением. Так что Билли, одинокая, порывистая и привыкшая баловать себя, решила больше не ждать.

Билли ничуть не волновало, что ее будущее было пугающим и неопределенным. Она была очень романтичной особой, полагала, что вдеть гвоздику в петлицу и весело двинуться на поиски отцовского друга, которого тоже звали Билли, не только весело, но и весьма разумно, и что это излечит ее жуткую тоску. Так что она купила гвоздику и билет и с нетерпением стала ждать поезда.

В доме на Бекон-стрит радостная телеграмма Билли вызвала всеобщее оцепенение. На немедленно последовавший семейный совет призвали даже Кейт.

— Разумеется, я ничего не могу сделать, — раздраженно заявила она, услышав эту историю. — Вы же не ждете, что я возьму к себе мальчика?

— Конечно нет, — вздохнул Уильям. — Но, видишь ли, я думал, что у меня будет время… привыкнуть к новому положению дел, раздать необходимые указания, а это так… внезапно. Я только сегодня ответил на письмо Хардинга и, конечно, еще не получил его ответа.

— А чего ты ожидал, отправив эту глупую телеграмму? — вопросила леди. — «Приезжай!» Ну вот и приезжает.

— Но Билли попросил меня это сделать.

— И что? Глупый восемнадцатилетний мальчишка что-то тебе предлагает, и ты, предположительно рассудительный мужчина сорока лет, должен подчиняться?

— Так проявляется романтическая жилка Уилла, — улыбнулся Бертрам, — это так волнующе — отправить в пространство одно только слово «приезжай» и ждать, что произойдет.

— Ну вот он и узнал, что, — с мрачным удовлетворением заметил Сирил.

— Нет, этого еще не произошло, — радостно поправил его Бертрам, — все еще впереди. Уильяму нужна гвоздика. Это такой знак.

Уильям покраснел.

— Бертрам, не говори глупостей. Я не стану надевать гвоздику. Ты сам знаешь.

— А как ты тогда его найдешь?

— Ну, у него-то гвоздика будет, вот и довольно.

— Ну может быть. А еще у него будет Спунк, — засомневался Бертрам.

— Спунк! — воскликнула Кейт.

— Да. Он написал, что надеется, что ему можно привезти с собой Спунка.

— Что такое Спунк?

— Мы не знаем, — Бертрам улыбнулся.

— Не знаете? Что это значит?

— Уилл считает, что это собака, а Сирил, кажется, рассчитывает на мартышку. Лично я за попугая.

— Мальчики, что вы наделали! — Кейт рухнула на стул. — Что вы наделали!

Для Уильяма ее слова оказались подобны электрическому току. Он вскочил на ноги.

— Что бы мы ни сделали, это уже сделано, — сурово заявил он. — Остается сделать все остальное и сделать как следует. Он сын лучшего друга моей юности, и мы должны принять его достойно. А теперь за дело. Бертрам, ты сказал, что он может жить у тебя, так?

Бертрам мигом подобрался. Уильям редко говорил таким тоном, но уж если говорил…

— Да, Уилл. Пусть берет маленькую спальню в конце коридора, я ею почти не пользуюсь. Все пожитки оттуда можно убрать завтра.

— Отлично. Еще несколько распоряжений, и я пойду вниз и расскажу все Питу и Дон Лингу. И постарайтесь понять, что мы собираемся встретить мальчика как можно любезнее.

— Есть, сэр, — ответил Бертрам.

Кейт и Сирил промолчали.

Глава V

Подготовка к приезду Билли

В день предполагаемого приезда Билли все в доме Хеншоу проснулись рано утром, и еще до завтрака все необходимые приготовления были сделаны. Основную деятельность развернули в маленькой комнатке в конце коридора на третьем этаже, хотя, как выразился Бертрам, вся Страта почувствовала «подъем».

К завтраку Бертрам, выразивший намерение «порадовать мальчика», полностью очистил комнату, а потом бросил клич по всему дому, предлагая внести свои вклады в ее украшение. Большая часть дома с радостью откликнулась. Даже Дон Линг проскользнул наверх и презентовал странный китайский флажок, сообщив, что «осень рад» его подарить. А Пит оказался в своей стихии. Пит любил мальчиков. Разве он не служил им всю свою жизнь? Кстати, стоит заметить, что о девочках он и не думал никогда.

Только Сирил держался в стороне. Но и он не забыл о приготовлениях, происходивших на этаже под ним — об этом ясно свидетельствовали мрачные низкие звуки, слетающие из-под его пальцев. Сирил всегда играл то, что чувствовал. Бертрам, заслышав утром траурные мотивы, усмехнулся и сказал Уильяму:

— Это же траурный марш Шопена. Очевидно, Си полагает, что настал конец его мечтам и надеждам о мире и счастье.

— Господи! Вот бы он немного заинтересовался происходящим, — загрустил Уильям.

— Конечно же, ему интересно, — многозначительно сообщил Бертрам.

— Я понимаю, но… Бертрам, — старший брат, балансировавший на стремянке, перебил сам себя: — Будем вешать над окном ружье или удочку?

— Мне кажется, это неважно. Мы же повесим куда-нибудь и то, и другое, — ответил Бертрам, — а еще есть индийские палицы и сабли, их тоже нужно повесить на видное место.

— А неплохо выходит, — обрадовался Уильям. — Тут еще между окнами пустое пространство. Я думаю, принести сюда свою витрину с… пауками.

Бертрам воздел руки в притворном удивлении.

— Сюда? Ты доверишь кому-то свои драгоценные сокровища?

Уильям нахмурился.

— Бертрам, не говори глупостей. Они будут в безопасности. К тому же, они все равно уже очень старые. Я собирал пауков много лет назад… когда мне было столько же лет, сколько Билли. Я думаю, ему понравится. Мальчики всегда любят такие вещи.

— Я вовсе не о Билли беспокоился, — возразил Бертрам, — а о тебе и пауках.

— Не волнуйся. Ни обо мне, ни об остальном, — добродушно ответил Уильям. — Как тебе? — спросил он, осторожно слезая со стремянки.

— Отлично! Разве что немного воинственно… слишком много ножей и кинжалов над шифоньером. Может, ты планируешь отправить Билли в армию?

— Знаешь что? Мне уже нравится этот мальчик, — радостно сказал Уильям. — Как ты думаешь, что ему нравится?

— Понятия не имею. Может, он неженка и только фыркнет при виде твоих ружей и пауков. Может быть, он предпочитает осенние листья и вышитые нравоучения.

— Нет, — запротестовал Уильям, — сын Уолтера Нельсона не может быть неженкой. Нельсон был лучшим полузащитником в Гарварде в течение десяти лет, и он всегда участвовал во всех наших затеях. «Осенние листья и нравоучения!» Ха-ха!

— Прекрасно. Но в этом уравнении еще остается неизвестное. Не стоит забывать о Спунке.

Уильям поежился.

— Берт, как ты думаешь, что это такое? Может быть, Сирил прав, и у нас будет мартышка?

— Откуда я знаю, — весело сказал Бертрам. — На свете есть множество различных созданий. Если бы речь шла о тебе, нужно было бы только определить, что именно ты коллекционируешь в этот момент. Спунк мог бы оказаться змеей, ящерицей, жабой или даже бабочкой. Сам знаешь, в возрасте Билли ты постоянно приносил домой этих зверей.