Дверь распахнута, я замираю в проеме, словно вампир, ожидающий, когда хозяин пригласит его войти. Ее кабинетик смехотворно мал и в самом прямом смысле слова представляет собой кладовку. А все потому, что она отказывается сидеть вместе с остальными членами нашей команды. На хлипких стенах висят в рамочках фотографии самой Мадлен в компании разнообразных знаменитостей, позади стола красуется небольшая полка с призами и наградами. Она не поднимает головы. Я гляжу на ее уродливые короткие волосы, седые корешки которых нагло выглядывают из-под черных прядей. Подбородки, как положено, громоздятся друг на друга, в то время как остальная колышущаяся плоть, к счастью, скрывается в складках мешковатого черного костюма. Настольная лампа освещает клавиатуру, над которой порхают унизанные перстнями пальцы. Я знаю, что она меня видит.

— Мне показалось, вы не откажетесь от кофе, — произношу я, несколько разочарованная своей фразой, которая получилась очень незамысловатой, хотя мне понадобилось немало времени, чтобы ее придумать.

— Поставь на стол, — отвечает она, не отрывая от экрана глаз.

Не стоит благодарности.

В углу тихо воркует небольшой калорифер, и исходящее от него тепло, немного отдающее гарью, медленно обволакивает мои ноги и не дает уйти. Я вдруг понимаю, что мой взгляд прикован к бородавке на ее щеке. Глаза порой проделывают со мной такую шутку: сосредотачиваются на недостатках человека, на мгновение забывая, что это может быть заметно и что люди предпочли бы, чтобы я не разглядывала их изъяны.

— Как ваши выходные? — отваживаюсь спросить я.

— Мне сейчас не до разговоров, — отвечает она.

Ну что же, пусть готовится.

Вернувшись на свое место и усевшись за стол, я просматриваю накопившуюся с пятницы почту: пару жуткого вида романов, которые мне никогда не прочесть, несколько писем от фанатов и приглашение на благотворительный концерт, которое привлекает мое внимание. Потягивая кофе, я представляю, что бы я надела и кого бы с собой взяла, если бы решила туда пойти. По правде говоря, мне нужно больше заниматься благотворительностью, но для этого у меня, по-видимому, не хватает времени. А вот Мадлен у нас не только голос «Кофейного утра», но и лицо благотворительной организации «Дети кризиса». Лично мне ее тесная связь с крупнейшим в стране детским благотворительным фондом всегда казалась странной, если учесть, что она просто ненавидит детей и никогда не заводила семью. В этой жизни она совсем одинока, хотя ничуть от этого не страдает.

Разобрав почту, я пробегаю глазами информационные материалы сегодняшней утренней программы — перед шоу всегда полезно составить о нем общее представление. Не в состоянии отыскать свою красную ручку, я направляюсь к шкафчику с канцелярскими принадлежностями.

Их запасы недавно пополнились.

Я бросаю взгляд через плечо, потом опять смотрю на аккуратные полки. Хватаю несколько пачек стикеров, горсть красных ручек и распихиваю все это по карманам. Выгребаю из коробки все до единой. Ручки других цветов оставляю без внимания. Когда я возвращаюсь, никто не поднимает на меня глаз. И когда вынимаю свое богатство из карманов, перекладываю в ящичек стола и запираю его, никто этого не замечает.

Я начинаю было волноваться оттого, что до сих пор не пришла моя единственная подруга Джо, но тут она с улыбкой на лице переступает порог офиса. Одета как всегда — голубые джинсы и белая футболка, будто ей никак не удается распрощаться с девяностыми. Каблуки ненавистных ей сапог стерты, белокурые волосы мокрые от дождя. Она садится за стол рядом со мной, напротив остальных продюсеров.

— Извини, я опоздала, — шепчет она.

Кроме меня, этого никто не замечает.

Последним заявляется Мэтью, редактор программы. Странно, обычно он приходит раньше. Пояс его облегающих чиносов, чуть ли не трещащих по швам, слегка приспущен, чтобы над ним было удобнее расположиться выступающему брюшку. Для его долговязой фигуры они немного коротковаты — из-под них выглядывают ноги в цветастых носках и коричневых, начищенных до блеска туфлях. Ни с кем не поздоровавшись, он направляется прямо к своему столу у окна. То обстоятельство, что дамским коллективом, делающим передачу для женщин, руководит мужчина, выходит за рамки моего понимания. Но именно Мэтью решил рискнуть и взял меня на эту работу, когда моя предшественница неожиданно ушла, так что, по идее, я должна быть ему благодарна.

— Мэтью, раз уж ты пришел, зайди ко мне в кабинет! — кричит Мадлен через весь офис.

— В этот момент он подумал, что утро началось хуже некуда, — шепчет мне Джо. — Ну так что, мы пойдем сегодня выпивать?

Я киваю, испытывая облегчение оттого, что она не собирается вновь ускользнуть сразу после эфира.

Мэтью хватает свои заметки и бросается в кабинет Мадлен, полы его роскошного пальто развеваются и хлопают его по бокам, будто намереваясь поднять в воздух и отправить в полет. Но уже через несколько мгновений вылетает обратно — весь красный и какой-то растерянный.

— Пора двигать в студию, — говорит Джо, прерывая мои мысли.

Неплохая идея, если учесть, что до эфира осталось десять минут.

— Пойду посмотрю, готова ли Ее Величество, — отвечаю я и с радостью вижу, что Джо улыбается.

Но тут же замечаю взгляд Мэтью, который поднимает в мою сторону выгнувшуюся аккуратной дугой бровь. Не надо было говорить этого вслух.

По мере того как часы отсчитывают последние минуты, все занимают свои места. Мы с Мадлен идем в студию и садимся на затемненном возвышении в центре. На нас, будто на двух совершенно непохожих животных, по ошибке оказавшихся в одном вольере, через огромное окно устремлены взгляды Джо и других продюсеров, расположившихся на галерее. У них там шумно и светло, на пульте полно разноцветных кнопочек, которые выглядят на удивление замысловато, если учесть, что мы, по сути, делаем очень простую вещь: разговариваем с людьми и усиленно делаем вид, что нам это доставляет удовольствие.

В студии, напротив, темно и царит тягостная тишина. Все ее убранство составляют стол, несколько стульев да пара микрофонов. Мы с Мадлен сидим в полумраке, молчаливо игнорируя друг друга, и ждем, когда зажжется красная лампочка, возвещая о начале прямого эфира, и начнется первый акт.

— Здравствуйте, сегодня у нас понедельник, добро пожаловать на очередной выпуск программы «Кофейное утро». Я — Мадлен Фрост. Чуть позже к нам в студии присоединится автор бестселлеров, писательница Э. Б. Найт, но сперва мы обсудим рост числа женщин — кормилиц семьи. Что же касается вопросов в прямом эфире, то мы приглашаем к разговору всех, кто готов поделиться своими мыслями на тему воображаемых друзей. Был ли у вас такой друг в детстве? Или, может быть, и сейчас есть?

Привычный звук ее эфирного голоса приносит успокоение, и я переключаюсь на автопилот, дожидаясь своей очереди что-нибудь сказать. Интересно, Пол уже проснулся? В последнее время он сам не свой: засиживается допоздна в своей хибаре, ложится незадолго до того, как я встаю, если, конечно, ложится вообще. Ему нравится называть хибару хижиной. Мне нравится называть вещи своими именами.

Как-то раз, когда первый роман Пола обернулся неожиданным успехом, нам посчастливилось провести с Э. Б. Найт вечер. Это случилось около пяти лет назад, вскоре после нашей первой встречи. В те времена я работала на телевидении корреспондентом. Ничего сногсшибательного, местные новости, не более того. Но в отличие от радио, без конца видя себя на экране, ты волей-неволей прилагаешь усилия, чтобы соответствующим образом выглядеть. Тогда я была стройненькая и совершенно не умела готовить — до Пола было некому, а стараться для самой себя было лень. К тому же у меня была очень напряженная работа. Обычно я рассказывала о рытвинах на дорогах или краже свинцовых полос с церковных крыш, но в один прекрасный день в мою жизнь решила вмешаться удача. Репортер из отдела шоу-бизнеса заболела, и меня вместо нее послали взять интервью у какого-то модного нового писателя. Я даже не читала его книгу. Меня мучило похмелье, мне до смерти не хотелось делать чужую работу, однако когда он вошел в комнату, все изменилось.

Для этого интервью издатель Пола снял апартаменты в отеле «Риц». Они были похожи на сцену, а я на актрису, напрочь позабывшую свои реплики. Помню, я чувствовала себя не в своей тарелке, опасаясь не справиться с возложенной на меня задачей, но когда он сел на стул напротив, вдруг поняла, что он нервничает куда больше меня. Для него это было первое телевизионное интервью, и мне каким-то образом удалось его успокоить. Когда он потом попросил у меня визитку, я ничего такого не подумала, но вот мой оператор, пока мы шли к машине, с превеликим удовольствием описывал, как мы с ним «вошли в контакт». Вечером раздался звонок, я подняла трубку и, услышав его голос, почувствовала себя как школьница. Говорить с ним было совсем не трудно, мы будто давно знали друг друга. Он сказал, что через неделю ему надо быть на церемонии награждения, добавил, что идти туда ему не с кем, и спросил, не смогу ли я в тот вечер составить ему компанию. Я согласилась. На церемонии мы сидели за тем же столиком, что и Э. Б. Найт, и это одновременно был ужин с легендой и незабываемое первое свидание. Она была очаровательна, умна и искрометна. Поэтому, узнав, что ее пригласили на программу, я с нетерпением ждала новой встречи.