Элис Шарп

Двое влюбленных и… собака

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Я терпеливая собака.

Ладно, ладно, я не терпеливая, но в тот день я проявила бездну терпения.

Ну, насколько это возможно для жесткошерстного фокстерьера, естественно.

Растянувшись у парадной двери, я позволяла себе время от времени тявкнуть, чтобы напомнить хозяйке о том, что час моего обеда приближается. Но Изабелл не слышала, так как подруга оглушала ее своим жужжаньем.

От томительного ожидания меня отвлек стук в коридоре, на который я отреагировала с присущей мне сообразительностью. Нет лучшего способа, чем лай, чтобы отпугнуть злоумышленников. Спросите кого угодно.

Это верное средство привлекло внимание Изабелл. Пока она приказывала мне вспомнить о хороших манерах, Хизер вскочила и, как сумасшедшая, бросилась к двери. При этом она споткнулась об меня и едва не растянулась.

Не знаю, кого или что она ожидала увидеть, но явно не испуганного подростка, который предстал перед моими глазами. Предполагая, что добра от него ожидать нельзя, я оказала Хизер услугу и прыгнула на него. К сожалению, Изабелл дернула за поводок — неприятное ощущение, между прочим, — и мне пришлось сдержать свой порыв. Но это уже не имело значения, так как я сделала свое дело, и мальчишка исчез.

Изабелл назвала меня плохой собакой. Она часто так говорит, но без особого убеждения, поэтому я отнеслась к этому с обычной невозмутимостью.

И тогда я заметила свернутые в трубочку газеты, словно по волшебству появившиеся на коврике перед дверью Хизер. Оглядев коридор, я увидела еще несколько штук перед другими дверями. Любопытно, не так ли?

Приготовившись проверить, не является ли открытая дверь возможностью выскользнуть наружу, я немного натянула поводок. Не обращая внимания на мою попытку, Изабелл носком туфли подтолкнула газету в комнату и закрыла дверь. Хизер снова начала терзать мои уши кошачьим концертом. В животе у меня заурчало.

Выждав пять минут, я гавкнула с притворной застенчивостью. Не помогло. Тогда я легла и принялась рассматривать газету. Она была перетянута ярко-голубой резинкой. Интересно. Я лишь слегка прикусила ее, но в наши дни уже нет таких прочных резинок, как прежде, и она лопнула. Газета развернулась.

И вот тогда-то я увидела его.

Прямо над заголовком. Три фотографии. На одной был аппетитный кусок пирога, на второй — какой-то парень, посылающий мяч в баскетбольную корзину, а на третьей — улыбающийся Рик.

Мой Рик.

Что, хотела бы я знать, его морда делает в газете?

Это был один из тех случаев, когда я пожалела, что не умею читать, но Изабелл узнает все новости из компьютера, а экран слишком далеко от пола. Никто не подумал, что пользователем может быть собака. Я сильнее натянула поводок. Что, если в газете спрятана еще одна фотография Рика? Придя в возбуждение от этой мысли, я принялась ожесточенно скрести бумагу лапами.

Вы должны понять меня. Увидев Рика в этот момент, я решила, что это судьба. Недавно он снился мне. Мы были на пляже, жарили сосиски в тесте. Он кидал палку, я бежала в другую сторону, он гнался за мной, я убегала — приятные, достойные любой собаки сны, навеянные мечтами о свежем воздухе и вкусной еде.

С тех пор как четыре года назад он покинул меня и Изабелл, мне приходится удовлетворяться мечтами. Я скучаю по Рику. Некоторые парни, которые приходили к Изабелл, не вызывали у меня возражений, но были такие, которые не любили собак. Конечно, они не говорили об этом, но я знала. Собака всегда чувствует.

Как бы там ни было, в последнее время я начала подумывать, что Изабелл и Рику пора воссоединиться. Я устала быть жертвой разрыва. Мне нужна семья.

И теперь вот это.

К несчастью, газетная бумага — не самый эластичный материал: спустя несколько секунд я разорвала ее в клочки, чем привлекла к себе внимание Изабелл. Она собрала обрывки и вручила их Хизер, даже не взглянув на первую полосу.

А жаль!

Я хотела, чтобы она увидела фотографию Рика и вспомнила его. Как давно она не произносит его имени! Устремив пристальный взгляд на фотографию Рика, я попыталась мысленно заставить Изабелл посмотреть на газету. Где бы ты ни был, подумай о нас, приказала я Рику.

Не успела я закончить сеанс внушения, как подруги обнялись, и Изабелл повела меня к лифту. Домой! Обедать!

Подгоняемая голодом, я быстро побежала вперед. Но это вовсе не означает, что я перестала ломать голову над тем, как фотография Рика оказалась в газете.

И, главное, почему он покинул нас…

Вздохнув, Изабелл нажала кнопку лифта. Какой тяжелый выдался день!

Хизер бросил муж. Он утверждает, что ему нужно пространство. Эта фраза всегда вызывала у Изабелл желание почесать в затылке. Какое пространство? Где существует это «пространство»? В каком-то параллельном мире? Что ты делаешь, когда попадаешь туда? Садишься в позу «лотоса» и предаешься созерцанию пупка или бродишь, опасаясь вторгнуться в чужое «пространство»?

Положение Хизер осложняется двумя обстоятельствами. Первое — судьба ее небольшого бизнеса. Как она справится без помощи Джона? Более серьезное обстоятельство заключается в том, что Джон не подозревает о беременности Хизер, а она не может решить, сказать ему или нет. Как ей вернуть его, если она не скажет? А если Хизер скажет и Джон вернется к ней, как она узнает, что он руководствовался благородными побуждениями?

После бесплодного трехчасового блуждания по замкнутому кругу у Изабелл разболелась голова. Она пробормотала несколько утешительных слов и внесла свою лепту: Забудь сейчас о бизнесе! Позвони ему! Скажи, что у тебя будет ребенок! Что еще можно было посоветовать?

Скребя когтями ковер перед лифтом, Марни тихонько повизгивала. Двери открылись, и она буквально втянула Изабелл в кабину.

— Ты плохо вела себя, — укоризненно сказала Изабелл. — Не знаю, что с тобой сделалось. Подняла такой шум. И изорвала газету Хизер.

Собака моргнула.

Вскоре лифт доставил их в холл. Марни — восьмикилограммовый терьер с жесткой шерстью белого, черного и коричневого окраса — бодро гарцевала на поводке, подрагивая коричневыми ушами, принюхиваясь черным носом и позвякивая жетончиками. Темные глаза внимательно оглядывали роскошный холл здания, в котором жила Хизер.

Изабелл не переставала восхищаться неиссякаемым энтузиазмом своей собаки и ее бескомпромиссным отношением к жизни. Жаль только, что Марни никогда не чувствует угрызений совести, поэтому бранить ее бесполезно, а сердиться — бессмысленно.

Изабелл увидела, что какой-то мужчина открыл застекленную дверь, вошел в вестибюль и подошел к переговорному устройству.

И тут разразился ад. Марни, подпрыгивая и извиваясь всем телом, закружилась вокруг мужчины, обматывая его ноги поводком. При этом она безостановочно тявкала и визжала. Несмотря на все усилия Изабелл, вскоре незнакомец был опутан, как бычок на родео.

Раздраженная пронзительным визгом Марни и низкими звуками, издаваемыми пораженным мужчиной, Изабелл пыталась распутать поводок, бормоча извинения вперемежку с упреками, обращенными к Марни.

Наконец она осмелилась посмотреть ему в лицо. На секунду рассудок отказался поверить тому, что она увидела.

Не может быть!

— Рик?

— Изабелл! Я не знал, что ты живешь здесь!

— Я не живу здесь. А ты?

— Нет, я пришел навестить… друга, — сказал он. — Ты…

— Была у подруги.

Марни, пристроившаяся на туфлях Рика, радостно повизгивала. Наклонившись, он погладил ее по голове и потрепал за уши. Глядя в темные глаза-бусинки, Рик ласково произнес:

— Привет, барашек, давно не виделись. Как поживаешь? — Бросив на Изабелл быстрый взгляд, он добавил: — Кажется, моя малышка по-прежнему… легко возбудимая.

— Словно она предчувствовала, что ты появишься, — добавила Изабелл дрогнувшим голосом. Барашек! Давно забытая кличка вызвала у нее множество сладостных воспоминаний, но все они были с примесью горечи.

Она отцепила поводок, чтобы Рик смог освободить ноги. Когда он подавал ей поводок, их пальцы соприкоснулись.

— Извини, — сказала Изабелл.

Он улыбнулся. Не верится, что прошло четыре года с тех пор, как их пути разошлись!

Когда они были… вместе, Рик учился в аспирантуре. У него были длинные темные волосы, и он слегка сутулился, чтобы не подавлять окружающих своим ростом — метр девяносто. Она — еще студентка — была на несколько лет моложе и значительно ниже, но тоже носила длинные темные волосы и одевалась, как Рик, — в джинсы и свитера. Они были похожи на пару еще до того, как стали ею.

Теперь его волосы пострижены умелой рукой парикмахера, дорогой плащ поверх модного костюма. Добавьте сюда итальянские туфли и великолепную осанку, и перед вами — самый молодой адвокат престижной юридической компании в Портленде.

И такую мужскую красоту нужно объявить вне закона.

— Чудесно выглядишь, — сказал Рик, окидывая Изабелл взглядом, от которого прежде у нее по телу бежали мурашки. Подумав о волосах, наспех собранных в «конский хвост», джинсах и спортивном свитере, которые она надела второпях, когда Хизер вызвала ее в Портленд, Изабелл пробормотала спасибо.

— Как поживает твоя семья? — вежливо осведомился Рик. — Отец еще работает? Мама по-прежнему играет в гольф два раза в день?

— Да, — подтвердила она с теплотой в голосе. — А я уже около двух лет работаю в Сипорте.

Рик кивнул. Почему он задумался? — подумала Изабелл. Вспоминает город, в котором она теперь живет, или отца, который сделался для него чужим и тоже живет и работает в Сипорте? Она решила не упоминать о том, что часто видит его отца. Они остались друзьями, и уход Рика из их жизни нанес им глубокую душевную рану, залечить которую потребовалось много времени.

— Кажется, я где-то слышал, что ты преподаешь в детском саду.

— У меня двадцать три ребенка, — сказала Изабелл. — До летних каникул осталось всего несколько дней, и понятно, что сейчас с ними трудно совладать.

Она умолкла как раз в тот момент, когда собралась рассказать смешной случай с одним из своих подопечных. Разве высокооплачиваемому адвокату интересно слушать о чьем-то ребенке?

— Ты всегда этого хотела, — сказал он. — Я восхищен, что ты исполнила свою мечту.

Рик не осуществил свою мечту. Вместо этого он пустился в погоню за деньгами и оставил Изабелл. Так она думала всегда. Но все это в прошлом.

— Как хорошо, что я встретил тебя.

Изабелл так не думала. За четыре года она избавилась от мыслей о Рике и не вспоминала о нем, даже когда видела его отца.

Лгунья, возразил внутренний голос. Ты не смогла забыть его.

— Нет, смогла! — сказала она.

Рик недоуменно умолк. Изабелл поняла, что возразила себе вслух. Ее замечание показалось ему бессмысленным. Больше всего на свете ей захотелось спастись бегством.

— У меня был тяжелый день, Рик.

— Подожди, — сказал он, останавливая ее. — Я хочу, чтобы ты рассказала мне о своих учениках…

— Нет, вовсе ты не хочешь, — прервала его Изабелл и посмотрела ему в глаза. — Пятилетние дети не могут интересовать тебя.

— Понимаю. — Рик сердито сверкнул глазами. — Я слишком занят, загребая корпоративные деньги, чтобы интересоваться детьми, ты так думаешь?

Черт, он начинает раздражать ее. Подливая масла в огонь, Изабелл добавила:

— Или, возможно, ты проводишь время, обдумывая способы, как уберечь плохих парней от тюрьмы.

Рик с трудом удержался от резкого ответа. Взглянув на часы, он сказал:

— Мне пора.

Она вела себя грубо, но как извиниться, чтобы не усугубить неловкую ситуацию? Хотя какое это имеет значение? Она не видела его несколько лет, и, возможно, пройдут годы, прежде чем они встретятся снова. Если встретятся…

— Мне тоже.

Какое-то время они молча смотрели друг на друга; затем Рик взял ее за локоть и, наклонившись, поцеловал в щеку. От близости его сильного тела и прикосновения теплых губ на Изабелл нахлынули воспоминания.

— Приятно было повидаться, — услышала она голос Рика.

— Мне тоже, — солгала Изабелл. Встреча взволновала ее и причинила боль.

Обхватив рукой шею Рика, Изабелл обняла его. Только старая любовь может дать такое необычное ощущение крепкого мускулистого тела — знакомого и странно чужого.

Опустившись на корточки, Рик погладил Марни, смотревшую на него с непритворным обожанием — выражением, совершенно не свойственным представителям ее породы.

— Будь хорошей собакой, — сказал он и прошептал ей что-то на ухо. В ответ Марни быстро лизнула его щеку, не понимая, что Рик прощается… навсегда.

Водяные струи стекали по ветровому стеклу. Июнь в Орегоне выдался очень влажный, и дожди надоели всем, включая Изабелл. «Дворники» с монотонным жужжаньем сгоняли воду, радио работало плохо, магнитофон был сломан, а проигрыватели компакт-дисков еще не существовали, когда ее машина сошла с конвейера. Пелена дождя скрывала пейзаж, и думать было не о чем.

За исключением потерянной любви.

Марни стояла на сиденье, положив передние лапы на подлокотник, и время от времени поглядывала на Изабелл, словно чувствуя, о чем она думает.

— Я знаю, что ты всегда любила его; возможно, даже больше, чем меня, — сказала Изабелл. Она часто разговаривала с собакой. Когда Марни брала на себя труд прислушаться, казалось, что она все понимает.

Дурацкая мысль!

Впервые за многие годы Изабелл вспомнила день, когда ей исполнилось двадцать два года. Рик сделал ей чудесный подарок.

Это был щенок.

Маленькая собачка с пронзительным лаем и с характером, которого хватило бы на целый помет. Он сам выбрал ее, назвал именем персонажа из своего любимого фильма Хичкока, держал у себя дома до конца сентября и, повязав красный бантик на шею, вручил Изабелл в день рождения.

Марни.

Дружба, возникшая между мужчиной и собакой за две недели, заставляла Изабелл подозревать, что Марни предпочла бы остаться с Риком. В летнее время он работал у отца и жил на побережье в старой квартире над лодочной мастерской. Там было много шума и суеты, поблизости — океан и песчаные дюны и Рик, с которым Марни находилась днем и ночью: естественно, это ей нравилось.

— Можешь не смущаться, — добавила Изабелл. — Я тебя не виню.

Марни повернулась к ней спиной и прижала длинный нос к стеклу.

Вспомнив о вечно недовольной домовладелице, Изабелл заметила:

— Я просто хочу, чтобы ты помнила, кто защищает тебя от миссис Пагхилл.

Марни, по-видимому, погрузилась в глубокое раздумье и не пожелала портить себе настроение мыслями об упомянутой особе.

Изабелл тяжело вздохнула. Она успела забыть, какие чувства пробуждал в ней взгляд Рика, с каким нетерпением она ждала, когда в телефонной трубке раздастся его голос. Каждая клеточка ее тела пела от радости, когда она растворялась в нем.

Она надеялась, что забыла свою безумную любовь и о то, что Рик разбил ее сердце.

Марни лизнула локоть Изабелл и вернула ее в настоящее.

— Мне неприятно упоминать об этом, но тебя он тоже бросил, — пробормотала она.

Марни с ворчаньем почесала лапой шею.

Когда Рик Мэннинг вышел из лифта на седьмом этаже, он все еще думал об Изабелл. Удивительно, но она выглядит моложе, чем четыре года назад. Блестящие темно-каштановые волосы, глаза цвета горячего шоколада, безупречный свежий цвет лица — Изабелл просто красавица.

И она никогда не сознавала этого. Судя по тому, что он видел сегодня, она по-прежнему одевается как подросток, не заботясь о макияже и прическах. Естественная красота не нуждается в ухищрениях.

Рика удивляло, как сильно ему не хватало Изабелл все эти годы.

Но почему бы и нет? Когда-то она была для него всем: утром и ночью, солнцем и звездами — всем. Он думал, что так будет всегда.

Что же произошло?

Он решил поступить на юридический факультет, вот что.

У него не было желания жить на побережье и строить лодки. Любая женщина почувствовала бы облегчение, узнав, что ее возлюбленный хочет иметь надежное будущее. Но не Изабелл. Рик хотел получать удовольствие от жизни, а для этого нужен приличный доход и перспективы на будущее. Кроме того, он хотел помогать людям, но ему было трудно объяснить это Изабелл. Чем больше аргументов он приводил, тем дальше она отдалялась от него, утверждая, что его мечты кажутся ей бездушными.

Изабелл уверена, что он оставил ее. Но на самом деле они просто расстались.

И она забрала «его» собаку.

Свою собаку, но ведь она принадлежала и ему тоже.

Рик давно признался себе, что не каждой любви суждено выжить, и встреча с Изабелл лишь укрепила его в этом мнении. Они с ней — нефть и вода, ягненок и тигр, хотя она может быть самой добросердечной и неотразимой женщиной на свете.

Он не знал, что Изабелл переехала в Сипорт. Вероятно, она иногда видит его отца. Они всегда были близки, и когда-то ему это нравилось, но потом ему показалось, что они ополчились против него.

Теперь он знает, что Изабелл равнодушна к нему, и это вызывает у него чувство близкое к облегчению.

Жизнь продолжается, говаривал его дважды разведенный и один раз овдовевший отец.

Старик прав.

Жизнь продолжается…

Повторяя про себя эти слова. Рик постучал в дверь квартиры 703.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Перед тем как направиться домой, Изабелл заехала в гастроном. Долгая поездка в Портленд и обратно плюс время, которое ушло на утешение Хизер, совершенно изнурили ее. Она ужасно проголодалась. Обычно Хизер делала вкуснейшие бутерброды с грибами, креветками и сыром, которые они поглощали во время разговора.

Но в тот день Хизер была слишком расстроена, чтобы готовить, поэтому обед для себя и Марни приобрел немаловажное значение.

Делая покупки, Изабелл проявляла экономность, так как с деньгами у нее всегда было туго. К счастью, у нее скромные потребности.

Когда Изабелл подъехала к двухквартирному дому, домовладелица отдернула занавеску в своем окне. Вздохнув, Изабелл вышла из машины и помахала ей рукой. Марни спрыгнула с сиденья и устремилась к клумбе, оставив Изабелл между молотом и наковальней. Что делать? Позвать своенравную собаку и тем самым привлечь внимание миссис Пагхилл к тому, что Марни мочится на ее любимые розы, или сделать вид, что она не заметила предосудительного поведения своей питомицы? Быть может, проступок Марни ускользнул от зоркого взгляда домовладелицы?

Но разве все, что происходит в доме и вокруг него, когда-нибудь остается не замеченным Бертой Пагхилл и ее престарелым пуделем Игнацем?

Изабелл позвала Марни, которая сразу подбежала к ней, и они внесли в дом две сумки с покупками. Марни немедленно выскочила во двор через специальный лаз в кухонной двери. Так как задний двор был обнесен забором, Изабелл не беспокоилась о ней.

Разложив покупки, она наполнила едой миску Марни и поставила ее на пол. Прошло несколько секунд, прежде чем она поняла, что собака не вбежала в кухню, услышав стук гранулированного корма о миску. Очень странно! Изабелл открыла дверь и оглядела двор. Марни не было.

Конечно, она могла перепрыгнуть через забор или сделать подкоп, но до сих пор терьер не предпринимал таких попыток. Иногда Изабелл казалось, что Марни понимает, во что превратилась бы их жизнь, если бы она начала убегать со двора.

Но где же собака?

Изабелл быстро прошла к парадной двери и распахнула ее. Марни сидела на коврике перед газетой, которую ей удалось развернуть.