Но люди, работающие на открытом воздухе, живущие на природе, всегда видят, как прилетают и улетают ласточки. Подобно шныряющей в кустах славке или крапивнику, они замечают даже мельчайшие явления погоды, которые, как вехи, размечают текущее время. Они-то точно знают, что жизнь совсем не монотонна. Фермер смотрит на небо и понимает, что скоро начнется дождь. Так же в единении с природой живут лесники, моряки, проводники в горах. Когда живешь лицом к лицу с природой, надо уметь адаптироваться к ее капризам, при необходимости менять свои планы, предвидеть все заранее, можно даже иной раз выйти из себя, если все пошло не так, как хотелось. Когда выбираешься из своего убежища на простор, сразу оказывается, что жизнь полна сюрпризов. А когда каждый день сталкиваешься с нестабильностью окружающих условий, тогда самому уже хочется придумать для себя какие-нибудь симпатичные привычки. Если всегда в одиннадцать часов пьешь кофе, жизнь становится приятнее. То же самое, когда вечером по воскресеньям смотришь фильмы. От вредных привычек вы впадаете в тоску, жизнь от них становится мрачной и унылой, они подчиняют себе и лишают подвижности. Другое дело — полезные привычки, благодаря которым жизнь гармонично распадается на составные части, а время обретает ритм. Такие привычки необходимы птице, которая, возвращаясь каждый год, строит свое гнездо в одном и том же месте, но они необходимы и человеку, стремящемуся туда, где есть хорошие воспоминания. В жизни, богатой событиями и наполненной неожиданностями, привычка становится своего рода местом притяжения, ориентиром, точкой отсчета. Недаром даже самые отчаянные любители приключений, отправляясь в дальний путь, совершают известные только им ритуалы. Уж эти ребята точно проводят свою жизнь не в домашних тапочках!
...Таким образом, если мы готовы извлечь какой-то урок из жизни птиц, то звучать он будет так: надо стать ближе к природе, и тогда жизнь наполнится острыми ощущениями и разными сюрпризами.
Может быть, стоит ко всем нашим привычным действиям добавить привычку чаще обращать внимание на окружающий мир? Может быть, нам следует обострить наши чувства, наше зрение, обоняние, слух, чтобы открыться миру и лучше чувствовать все, что нас с ним связывает? Давайте начнем следить за полетом птиц, будем слушать щебетание ласточек, мелодичное пение дрозда, давайте вставать по ночам и смотреть, как из-за горизонта поднимается полная луна, и пока она встает над миром, такая торжественная и прекрасная, мы услышим, как ночную тишину нарушает таинственное уханье лесной совы. Впустите поэзию в свою жизнь, и тогда с монотонностью существования будет покончено навсегда.
Куда пропала наша способность ориентироваться? Монголы, веретенник и кукушка
Июнь 2016 года. Мы находимся в Монголии, где-то в глубине пустыни Гоби. Это один из самых удаленных и опасных уголков планеты. В составе экспедиции пять французов и шесть монголов. В автомобилях нет ни навигаторов, ни мобильных телефонов: они все равно здесь не ловят. Кстати, карты тоже отсутствуют. А зачем они нужны? Дорог ведь тоже нет.
Направление движения определяют сами люди и только люди. Монголы, само собой. Они ориентируются по форме гор, мельчайшим деталям ландшафта, которых не в состоянии заметить европейцы. Здесь на десятки тысяч квадратных километров равнина лишь изредка вспенивается барашками низких холмов и горными вершинами. Бескрайнее пространство покрыто щебнем, часто попадаются теряющиеся из виду пересохшие русла рек. Здесь до такой степени одно похоже на другое, что европейскому глазу не за что зацепиться, невозможно ничего запомнить и выбрать что-либо в качестве ориентира. Одни, без монголов, мы бы уже давно пропали.
Наступил вечер. Начальник экспедиции, монгол, заметил какие-то древние тропы и очень уверенно показывает водителю, как лучше проехать. Мы, страшно удивленные тем, с какой уверенностью он ориентируется в пустыне, спрашиваем у него: «Когда ты здесь был в последний раз?» «О! — отвечает начальник экспедиции. — Двадцать лет тому назад…» Мы ошеломленно замолкаем. А между тем мы ни разу не заблудились. Двинувшись по какому-то подобию тропы, которая проходила между двумя горами, ничем не отличающимися друг от друга, мы добрались до озера, на берегу которого собирались заночевать. Монголы, один из последних на земле кочевых народов, сохранили инстинктивное чувство ориентации. Оно сидит в них так же глубоко, как в перелетных птицах. Ну а мы, бедные люди Запада, мы-то где его потеряли?
Как и у монголов, у птиц нет ни компаса, ни GPS, ни карты. А с другой стороны, у них все это есть, как говорится, «в одном флаконе».
Возьмем, к примеру, малого веретенника. Эта небольшая ржанкообразная птица, близкая к куликам, проводит часть жизни на прибрежных болотах и в дельтах рек, а весной улетает гнездиться в Арктику. Одну такую птицу оснастили спутниковым радиомаяком и обнаружилось, что она способна в один перелет преодолеть расстояние между Аляской и Новой Зеландией, а это более одиннадцати с половиной тысяч километров… Для этого необходимо без перерыва лететь целую неделю со средней скоростью 70 километров в час! И такое проделывает существо весом всего двести пятьдесят граммов… Во время этого беспосадочного полета птица спит, но в сон погружена только половина ее мозга. Представьте себе на минуту, что у вас одно полушарие мозга спит, а другое в это время тычет пальцем в смартфон или ведет машину…
Что касается кукушки, то у нее маршрут перелета запрограммирован с рождения. Кукушка появилась на свет в чужом гнезде, ее собственные родители ею не занимались. Но вот приходит июль, и одним прекрасным вечером она улетает в Африку, причем летит по ночам, не имея никакого опыта перемещения по этому маршруту. Как же она добирается до самой чащи леса в Экваториальной Африке, куда ни разу до того не ступала ее лапка? Что же это за чувство, которое так сильно развито у птиц, но которого совсем нет у нас? А может быть, оно у нас было, но мы его утратили?
Мы, в отличие от монголов и перелетных птиц, полностью потеряли умение ориентироваться. Мы уже не в состоянии читать ландшафт, звезды и саму природу, которые превратились для нас в декорации. Мы стали слепыми путниками, способными идти или ехать, лишь следуя указаниям механического голоса из GPS. Мы перепоручили другим, хуже того — машинам, решение важнейшей задачи: правильно выбирать направление движения. Что будет, если нас высадят в незнакомой местности, пусть даже не более чем в пятидесяти километрах от дома, без возможности заглянуть в карту и спросить у кого-то? Как долго мы будем плутать, пока не найдем (если найдем) верную дорогу? Не говорит ли это о том, что мы утратили важнейшую вещь, в которой воплощена мощь человеческая, а именно базовую способность к ориентации, к самостоятельному передвижению в правильном направлении? Так стоит ли удивляться, когда нам кажется, что мы не можем найти верную дорогу в жизни и не можем понять, куда двигаться дальше? Мы полагаем, что все постигли, все освоили, но как только оказываемся в незнакомом, хоть и «цивилизованном» уголке природы, теряемся и становимся уязвимыми, словно птенцы.
Помимо монголов, в мире есть и другие народы, представители которых способны самостоятельно ориентироваться в пустыне или в лесной чаще. Но встречаются они все реже. С точки зрения способности к ориентации наш мозг, конечно, устроен не так сложно, как мозг малого веретенника или кукушки. Но ведь мы можем ориентироваться по звездам и даже посредством анализа поляризованного солнечного света.
Действительно ли мы потеряли это основополагающее чувство? Если понадобится, сможет ли человек за несколько дней или месяцев или за время жизни нескольких поколений пробудить ото сна этот древний инстинкт? Как это узнать?
...В наши дни мы путешествуем для собственного удовольствия, нас не беспокоит, как мы доберемся до места назначения, надо лишь подешевле купить билет на самолет. Мы покорили пространство и время, но расплатились за это тем, что практически утратили один из важнейших навыков.
О чем думает веретенник, когда целых семь дней летит между небом и водой над Тихим океаном? Как именно у него течет время? В какой-то момент он сходит с маршрута, снижается, летит совсем близко к земле и видит лабиринты рек и болот Крайнего Севера, где все однообразно и глазу не за что зацепиться. Но в конце концов обессиленный веретенник садится именно там, где он гнездовал годом раньше.
В наши дни мы перемещаемся гораздо быстрее, чем птицы. Но в чем заключается истинный прогресс?
Так все же, что заставляет улетать кукушку и других перелетных птиц? Что важнее всего в их перемещениях: почему это происходит или каким образом? А как устроен процесс наших собственных летних «миграций»? Сначала мы изучаем путеводители, карты, роемся в Интернете, затем отправляемся в само путешествие, где в нашем распоряжении имеется радио, GPS — в общем, целый арсенал средств, позволяющих нам правильно находить дорогу. А в распоряжении перелетных птиц имеется лишь способность к ориентации, а также моря, горы, весь раскинувшийся под ними ландшафт, а еще звезды, солнце и луна. И они не гибнут в дороге и благополучно добираются до места назначения.
