— У него пока нет имени, — наконец сбросив с себя оцепенение, ответила Пенелопа.

— Надо как-то его назвать, — объявила Доротея.

Пенелопа вошла в зал, передала щенка сестре, поцеловала мать и отчима и наконец, присев в реверансе, сдержанно подала руку Сидни. Ей пришлось призвать всю силу воли, чтобы не встречаться с ним взглядом.

— Миледи. — Тот учтиво поклонился, задержав ее руку в своей дольше положенного. Пенелопа подошла к Жанне и Доротее, забрала у них щенка и поцеловала в мордочку. Она чувствовала на себе пристальный взгляд Летиции — та явно догадалась, что внешняя холодность дочери неспроста.

— Может, назовем его Шевалье? — предложила Жанна.

— Слишком трудно произнести, — ответила Пенелопа.

— Почему бы тебе не предложить ему имя, Сидни? — Лестер похлопал племянника по спине. — Ты ведь у нас златоуст.

Летиция по-прежнему внимательно смотрела на дочь:

— Пенелопа, что с тобой? Ты бледна.

— Все в порядке, матушка. — Не иначе мать заподозрила беременность. Пенелопа встала так, чтобы Сидни хорошо ее видел, прижала зверька к подбородку и проворковала: — Я сразу его полюбила.

— И как вы назовете этого милашку? — поинтересовалась Доротея у Сидни.

— Сперва я должен получше узнать его. Иди ко мне, малыш!

Он протянул руку, чтобы взять щенка, но Пенелопа покачала головой:

— Ему хочется спать. Не стоит его тревожить.

— Похоже, он совершенно доволен тем, где находится. — Сидни ловко превратил отказ в галантный комплимент. — Без сомнения, любой юнец будет счастлив оказаться столь близко к леди Рич.

Пенелопа побледнела, услышав свое новое имя из уст, еще недавно прижимавшихся к ее губам.

— Что вы думаете об имени Сперо? — спросил Сидни.

— «Надеюсь». Очаровательно. Да, Сперо — отличное имя. К тому же латинское, чтобы никто не решил, будто мы игнорамусы [Игнорамус (калька с латыни) — невежественный, необразованный человек.], — поддела его Летиция. — Или правильно «игнорамы»?

— Полагаю, первый вариант верен, — отозвался Сидни.

— Мне кажется, прекрасный выбор, не так ли, Пенелопа? — поддержал его Лестер.

— Я подумаю. — Как она ни пыталась сохранять спокойствие, прерывистый взволнованный голос выдал ее чувства. Девушке невольно вспомнился девиз Сидни на недавнем турнире: «SPERAVI» — «Я надеялся», перечеркнутый, чтобы сильнее обозначить утрату. Ее собственное ощущение утраты только усилилось.

— Когда ты возвращаешься к Хантингдонам? — обратилась она к сестре, чтобы сменить тему.

— Послезавтра, — упавшим голосом ответила Доротея. Пенелопа вспомнила свое унылое житье в доме опекунов. Каково бедняжке одной в столь мрачном месте?

— Ничего. — Пенелопа пожала сестре руку. — Скоро ты окажешься при дворе, рядом со мной, не так ли, матушка? — Взгляд Сидни тревожил, словно корка на царапине, которую так и хочется содрать.

— Если на то будет воля ее величества, — горько ответила Летиция.

Пенелопа внезапно почувствовала, что ей просто необходимо покинуть зал.

— Прошу прощения, — проговорила она. — Схожу на кухню, накормлю щенка. Жанна, ты со мной?

Оказавшись за дверями, девушка схватила подругу за руку, поспешно поволокла за собой по коридору.

— Что он здесь делает? — стоило им оказаться за пределами слышимости, спросила она.

— Я хотела предупредить, но не успела. — Жанна внезапно погрустнела.

— В чем дело? — забеспокоилась Пенелопа.

— Твой отчим хочет устроить брак Сидни и Доротеи.

— Женить его на моей сестре! Не может быть! — Пенелопа схватилась за стену, чтобы не упасть. — У Сидни нет средств, чтобы взять в жены девушку из рода Деверо. — Она опустилась на скамью у окна.

Жанна села рядом, обняла подругу за плечи.

— Я думала, Лестер рассчитывал выдать ее за короля Шотландии, — пробормотала Пенелопа. — Почему он отказался от этой мысли? Теперь, когда я привела в семью Рича, моя сестра может выйти за кого пожелает…

— Думаю, твоя сестра не желает выходить за Сидни. Мне кажется, она даже не знала, по крайней мере если судить по ее лицу, когда об этом сообщили. — Жанна погладила Пенелопу по волосам. Обеим было хорошо известно: если таково желание Лестера, значит, Доротея станет женой Сидни, хотят они того или нет.

— Счастливица, тебе-то никто не выберет мужа насильно… — Пенелопа осеклась и прикрыла рот рукой, вспомнив, при каких ужасных обстоятельствах Жанна лишилась родителей. — Прости, я не хотела.

— Ничего. В любом случае я пока не рвусь замуж.

— Ты добрая, не то что я — избалованная и злопамятная. — Как хорошо иметь верную подругу, которой можно доверить секреты.

При звуке приближающихся шагов девушки умолкли. К ним направлялся Сидни. Он остановился перед ними и натянуто улыбнулся:

— Простите, что прерываю вашу беседу, дамы. Прошу вас, позвольте мне побеседовать с леди Рич наедине? — Похоже, за отрывистыми словами скрывалось сильное чувство — не то гнев, не то горе.

— Я отнесу малыша Сперо на кухню и накормлю. — Жанна взяла спящего щенка и удалилась.

Сидни сел рядом с Пенелопой. Та слегка отодвинулась.

— Хотел бы я знать, отчего вы так веселы. — От горечи, звучащей в его голосе, в ее душе все перевернулось.

— Вовсе я не весела, — проговорила она, позволив себе слегка ослабить внутреннюю защиту. — Не очень-то весело слышать, что вы женитесь на моей сестре.

— О господи! — Он вытер пот со лба. — У меня нет намерения жениться на Доротее. Я просто подшучивал над дядюшкой.

— Почему я должна вам верить? Вы не давали повода для доверия.

Сидни понурился и стал совершенно не похож на элегантного, блестящего молодого человека, каким всегда казался. Пенелопе страстно захотелось прикоснуться к нему. Ей пришло в голову, что романтический идеал, которому она поклонялась все эти годы, не имеет ничего общего с реальным человеком. Однако этот Сидни, сутулый, рябой, угрюмый, с редеющими волосами и, как она только что заметила, обкусанными ногтями, похитил ее сердце и запер в клетку, словно птицу.

— Мне не следует разговаривать с вами наедине, — произнесла Пенелопа. — Я замужняя женщина. — Сидни вздрогнул. — А вы будете обручены с моей сестрой. Даже вам не под силу ослушаться Лестера.

На его лице отразилось отчаяние.

— У меня кое-что есть для вас. — Он извлек из-за пазухи сложенный листок бумаги и робко протянул Пенелопе.

— Сонет, — констатировала та очевидное, чтобы не молчать.

— Один из многих. Прочтете? Если в вас есть хотя бы толика сочувствия… — Сидни осекся, но продолжил, глядя в сторону: — Я хотел бы услышать, как вы читаете мои стихи.

— «Когда Природа очи создала / Прекрасной Стеллы…» — еле слышным шепотом начала Пенелопа.

Она дочитала сонет до конца, уронила руки на колени и, глубоко вздохнув, спросила:

— Стелла — это я?

Сидни кивнул. В его светлых глазах стояла такая скорбь, что Пенелопа не могла в них смотреть, но в то же время не в силах была отвести взгляд.

— Стелла — далекая звезда. А кто вы?

— Я — Астрофил.

— Любящий звезду, — прошептала Пенелопа. — Значит, вы меня любите?

Он снова кивнул. По его губам пробежала тень улыбки.

— Что заставило вас передумать?

— Не знаю. Я был подавлен тем, что утратил наследство Лестера и милость королевы. Думал, мне нечего предложить вам… по сравнению с Ричем. — Сидни выплюнул имя ее мужа, словно змеиный яд, высосанный из раны. — Я не понимал, насколько глубоки мои чувства, пока не стало поздно. Любовь всегда застает врасплох. Кроме того, вам, как и мне, хорошо известно, что вступать в брак по зову сердца — безумие, — торопливо произнес он, утратив всякую самоуверенность. Пенелопа и не подозревала, какая ранимая душа скрывается под панцирем напускной неприступности.

— Безумие или путь к счастью? — не скрывая цинизма в голосе, спросила она.

— Я думал, любовь пройдет, но ошибался.

— Тем не менее вы все равно не сочли меня достойной борьбы.

— Нет!

Пенелопе отчаянно хотелось взять его за испачканную чернилами руку, прижаться к нему, позволить себе поддаться чувствам.

— Я боролся за вас. Я обратился к королеве с просьбой позволить мне просить вашей руки, напомнил ей о последней воле вашего отца.

— Вы обращались к ее величеству? — Пенелопа начала понимать, что совершенно не представляет, как обстоят дела на самом деле.

— Она рассмеялась мне в лицо и осведомилась, с чего я взял, будто человек, не оправдавший ожиданий, — да-да, это про меня, — достоин ухаживать за ее любимой фрейлиной. Теперь я отлучен от двора. Я не могу тебе полностью доверять, Сидни, сказала она. — Он закрыл лицо руками, словно от стыда. — Королева считает меня чересчур прямолинейным и не одобряет мою дружбу с католиками, — еле слышно произнес он. — Но я привык говорить откровенно, а верность для меня — дело чести, даже если речь идет о тех, кто исповедует иную веру.

— Значит, она во всем виновата. — У Пенелопы перехватило дыхание от ненависти к женщине, навлекшей многочисленные несчастья на ее семью. — Теперь я навсегда связана узами брака с этим человеком. — Итак, что Бог сочетал, человек да не разлучает [Евангелие от Матфея 19:6.].

— Выходит, брак подтвержден, — пробормотал Сидни, по-прежнему не в силах взглянуть на Пенелопу.