— Как бы я хотел сейчас быть рядом с тобой, — сказал Стюарт, словно читая мои мысли.
— Ты приедешь в воскресенье. Время быстро пролетит.
— Только не для меня. А что ты делаешь завтра?
— Не знаю. Мне надо кое-что постирать, так что утром пойду в прачечную. Потом, наверное, побегаю по парку. Я уже давно не бегала.
Мы помолчали.
— Значит, визит к Алистеру прошел нормально?
— Да, все хорошо. Он дал мне домашнее задание: я должна оценить свои страхи.
— А как ты себя чувствуешь? Нормально?
Ну вот, голос изменился, сейчас начнется работа с пациентом. Он, наверное, прощупывает почву для разговора про панические атаки — давно уже к ним подбирается.
— Успокойся, все нормально. Только я немного нервничаю, потому что осталась одна в доме. Ни тебя, ни миссис Маккензи. Только я… и духи.
— Надеюсь, мирные духи?
— Надеюсь. Но все же я должна кое о чем тебя спросить. Скажи, мы ведь запирали дверь квартиры миссис Маккензи?
— Ну да, а что?
— Когда я пришла домой, дверь была открыта.
— Значит, хозяева дома все-таки прислали кого-нибудь. Они же обещали.
— А разве они могли оставить дверь открытой? Это же чужая квартира!
— Может быть, просто забыли закрыть? Но знаешь, я почему-то уверен, что сейчас она заперта на три замка.
— Это точно! Хотя…
— Только не вздумай идти проверять! Кэти, ты заперла ее. Крепко. Надежно.
Я не ответила.
— Не волнуйся так! Когда мы с тобой познакомились, ты все делала одна. Одна приходила домой, одна совершала все свои проверки. Разве сейчас что-то изменилось?
Я попыталась приободриться:
— Ты прав. Все будет хорошо, обещаю.
— А ты поедешь со мной в следующий раз в Абердин?
— Может быть. Если ты пригласишь меня заранее.
— Рэйчел ужасно хочет с тобой познакомиться.
— Стюарт, ты что, рассказал ей про мои психозы?
— Нет. С чего бы это?
— Я только хочу выяснить, насколько точный портрет ты нарисовал своей сестре.
— Но ведь психоз — это не часть тебя. Это только симптом. Как насморк — симптом простуды.
— Чудесное сравнение. Что же ты своим сказал?
— Что встретил девушку с серебряными волосами и темными глазами и что она до того смешная, добрая, умная и веселая, что сразу же покорила мое сердце. Но иногда она бывает совершенно невыносима. Что она выпивает пятьдесят чашек чая в день и классно играет в гляделки — может пересмотреть робота со стеклянными глазами.
— Ну, тогда немудрено, что они хотят познакомиться с таким чудом.
Я вдруг неожиданно для себя зевнула.
— Ты хочешь спать?
— Что-то устала. Извини. Я плохо спала прошлой ночью, а сегодня шла от больницы пешком…
— Что, от самой больницы?
— Автобусы плохо ходили. Да здесь не так уж и далеко.
Я снова зевнула.
— Возьми с собой в постель телефон, хорошо?
— Зачем это?
— Ну, вдруг проснешься ночью, испугаешься. Вот и позвонишь мне.
— И не подумаю. Чего это я буду тебя будить?
— А мне хочется, чтобы ты меня будила. Раз ты не спишь, и я не хочу спать.
— Стюарт, как это странно…
— Почему?
— Ну вообще… А когда ты вернешься в воскресенье, все уже будет не так, как раньше? Все изменилось?
— Ты имеешь в виду, между нами? После того, как я тебя поцеловал?
— Да…
— Точно. Я так старался не подходить к тебе слишком близко, чтобы ты могла сначала как следует выздороветь, но больше я не могу себя сдерживать. Ты не против?
— Не знаю. Но по-моему, я не против.
— Я прилетаю в девять вечера в воскресенье. Хочешь, я сразу приеду к тебе? Правда, будет уже очень поздно.
Настал ответственный момент.
Я чуть поколебалась, перед тем как ответить, прекрасно понимая, что от моего «да» или «нет» зависят наши судьбы.
— Кэти, ты здесь?
— Да. Я буду ждать тебя. Не важно, что очень поздно.
Пятница, 21 мая 2004 года
Ли работает в эти выходные, почему-то он решил предупредить меня. Не знаю, может быть, это очередной тест, чтобы проверить, не собираюсь ли я сбежать от него. Я уверена, что он не подозревает о моей переписке с Джонатаном и о моих далекоидущих планах слинять в Нью-Йорк. Ручаюсь, он все еще ждет, что я попытаюсь предпринять что-нибудь здесь, на территории Ланкастера. Он даже разрешил мне сходить в бар сегодня вечером, повидаться с друзьями.
В последние несколько дней он ведет себя так, как будто у нас совершенно нормальные отношения. Руки не распускает, без предупреждения в мой дом не вламывается, не дает абсурдных приказов. Он даже по-своему добр ко мне: когда на прошлой неделе я слегла с простудой, он сварил мне суп и сходил в магазин. Если бы я не знала про его другую, страшную сторону, я была бы даже рада, что у меня появился такой заботливый мужчина.
А когда я сказала, что собираюсь взять долгосрочный отпуск, отдохнуть от работы, он и вовсе повеселел. Я нарочно сказала ему — вдруг я оговорюсь в разговоре или просочится информация с работы? Конечно, Ли с самого начала настаивал, чтобы я бросила работу. Я думала, что он хочет чаще меня видеть, но сейчас я понимаю, в чем суть. Полный контроль — вот что ему было нужно, даже тогда.
Я так хорошо его изучила! Когда я на работе, он звонит в неурочное время, чтобы проверить, где я. Если я возвращаюсь в свой кабинет и вижу записку о том, что Ли звонил, я должна немедленно перезвонить ему — иначе будет хуже. Он всегда спрашивает, в котором часу у меня совещания, собираюсь ли я выходить в другое здание, — он знает мое расписание лучше меня. Однажды у нас было долгое совещание с управляющим, которое длилось несколько часов. Я думала, Ли будет в ярости, но он отреагировал очень спокойно. Почему? Просто он приехал к нашему зданию, зашел на парковку, удостоверился, что мой автомобиль здесь, открыл дверцу своим ключом (он сделал дубликаты всех ключей) и проверил километраж. Он точно знает, какое расстояние я проезжаю в день, сколько миль от дому до работы, каков расход бензина. Я не имею права отклониться от маршрута ни на йоту.
Я не пытаюсь бунтовать. Я знаю, что так нельзя. Я знаю, что он контролирует мою жизнь целиком и полностью. Знаю, это и есть мой бунт. Ему неведомо, что происходит в моей голове, — туда ему нет доступа. Он не знает, что я изыскиваю пути к бегству, он не знает, что у меня появился шанс, единственный. Он убьет меня, если я этим шансом не воспользуюсь. Точно убьет, если я чем-то себя выдам.
Я переписываюсь с Джонатаном. Я написала ему длинное письмо, в ярких красках изобразила свои организаторские способности, преданность делу и мотивацию — все, что угодно, напишу, лишь бы заполучить эту работу. Вообще-то, я не помню, чтобы говорила кому-нибудь о своем желании руководить крупной компанией, но в баре спьяну чего не брякнешь! На самом деле, мне даже не важно, что за должность Джонатан мне предложит, — я душу вложу в нее, лишь бы избавиться от Ли. На прошлой неделе я получила новый паспорт и спрятала его в ящике стола в своем кабинете.
Надеюсь, что с Джонатаном все срастется, иначе я просто сойду с ума. Это моя последняя надежда на спасение… Билеты на самолет я смогу заказать через Интернет. А почту проверяю только на работе. После ограбления ноутбук я так и не купила, то есть к моим записям ему никак не подобраться.
В общем, пусть следит за мной. На здоровье, пусть шпионит сколько влезет, скоро меня здесь уже не будет.
Скоро я буду свободна.
Воскресенье, 17 февраля 2008 года
На лестнице раздался грохот, — похоже, Стюарт волочил за собой что-то тяжелое. Я сидела на диване, поджав ноги, пытаясь унять сердце, бьющееся где-то в горле. Когда я услышала его шаги, то решила — пусть сначала поднимется к себе. Занесет вещи, примет душ, выпьет чего-нибудь, что там еще делают люди после утомительной поездки? А может быть, он и думать забыл о том, что хотел навестить меня? Вряд ли, конечно, ведь прошлой ночью мы снова говорили об этом, а из Хитроу он послал мне сообщение, что долетел и едет домой.
И тут я вспомнила про его больное плечо, и меня как ветром с дивана сдуло. Я подскочила к двери, разом открыла все замки и распахнула ее настежь. Он только-только добрался до площадки.
Стюарт немного запыхался, а у его ног, как чучело доисторического чудовища, лежал рюкзак.
— Боже! — выдохнул Стюарт. — Чертовски тяжелые, это книги.
— Книги? Откуда ты их взял?
— Книги моего детства. Забрал у Рэйчел из гаража. Не ожидал, что они столько весят.
Я посмотрела на рюкзак:
— Помочь тебе дотащить его наверх?
Стюарт не ответил. Он выглядел таким потерянным, как будто забыл, зачем вообще сюда пришел. Потом он сказал:
— А мне можно зайти?
Я кивнула и отступила в сторону, пропуская его. Он так и оставил рюкзак на площадке.
Я закрыла за ним дверь, заперла замки, задвинула засов и начала процесс проверки. И считала как можно быстрее. Я не могла допустить ошибок. Стюарт молча стоял за моей спиной.
Наконец он не выдержал:
— Кэти, ну хватит уже. Это просто пытка какая-то!
— Я и так спешу.
— Серьезно. Умоляю, прекрати. Дверь заперта, чтоб ее!
— Чем больше ты будешь мне мешать, тем дольше это будет продолжаться.
Он замолчал, но, видимо, считал вместе со мной, потому что, когда я закончила тур, подошел и обнял меня сзади за талию.
Я тупо поглядела на его руки, сжимающие мой живот, потом медленно повернулась в его объятиях и заглянула ему в глаза.
Стюарт смотрел на меня со старательно-непроницаемым видом.
— Ты что, нервничаешь? — спросила я.
Он усмехнулся:
— Что, так заметно?
— Не надо, — сказала я и поцеловала его.
После первого поцелуя дело пошло на лад. Мы отправились в спальню. Он начал раздевать меня, но сразу запутался в лямках и застежках. В результате я сама быстро разделась и нырнула в постель.
В спальне было практически темно — лишь из гостиной проникал слабый свет, — но я все равно покрылась холодным потом при мысли о шрамах. Наверняка он чувствовал их, когда его руки скользили по моей коже, но он ничего не сказал. Он чувствовал их, когда целовал мое тело, ласкал его губами и языком. Но не сказал ни слова.
Я не думала об этом, я удивлялась — мое тело вдруг снова обрело чувствительность. Я чувствовала каждый его поцелуй, каждое прикосновение. Обычно там, где шрамы, кожа у меня или чешется, или вообще ничего не ощущает — врачи сказали, что там повреждены нервы. Но ласки Стюарта, видимо, разбудили эти спящие нервы. Так странно, удивительно и волшебно! Как будто мне подарили новую кожу.
Вторник, 25 мая 2004 года
Джонатан позвонил вчера на мобильный. К счастью, никого из сотрудников рядом не было. Наш разговор напоминал интервью, но я знала, что это чистая формальность, — по большому счету мы уже договорились. Голоса его я не помнила, даже не очень помнила, как он выглядит. Я старалась не нервничать, но все равно немного заикалась. Расхвалила себя как могла — вроде это сработало. Он сказал, что вначале наймет меня на три месяца; если все пойдет хорошо, мы продлим контракт. Он заказал мне билеты и выслал по электронке расписание полетов; билеты ждали меня в аэропорту.
Вечером я поговорила с начальницей, объявив, что через две недели ухожу в отпуск за свой счет на год. Она ужасно расстроилась. Я ее понимаю — теперь ей придется в срочном темпе подыскивать мне замену. Я успокаивала ее, вздыхала и делала грустное лицо, но сердце мое пело от счастья.
После работы я пошла в город, что теперь случается со мной нечасто. Мне надо было поменять фунты на американские доллары, однако я не могла открыто пойти на почту, поскольку боялась, что Ли следит за мной. Он должен был работать сегодня, но, по-моему, большую часть рабочего времени проводил, прячась от меня в подворотнях. Довольно часто, впрочем, он выходил из своих потайных мест, чтобы я могла заметить его: в результате мне стало казаться, что он постоянно мелькает в толпе.
Я зашла в аптеку «Бутс», сделала вид, что рассматриваю упаковки с тестами на беременность (если где-то спрятался и следит за мной, пусть тоже немного помучается!), а потом проболталась с полчаса в отделе косметики.
Мой самолет вылетал в пятницу, 11 июня, в 4 часа дня; в последний раз я должна была появиться на работе в четверг, за день до вылета. Я решила купить чемодан, спрятать его в офисе и потихоньку перетаскать кое-какую одежду и ценные мелочи на работу, чтобы Ли ни о чем не догадался. Позади моего кабинета был устроен небольшой чулан, — по счастью, кроме меня, туда никто не заходил. Конечно, и это был риск, но здесь я ничего не могла поделать.
Я решила взять только самое необходимое — докуплю что надо в Нью-Йорке.
Конечно, жалко было оставлять нажитое честным трудом барахло, но что делать! Забирать больше было рискованно. Я надеялась, что американской зарплаты хватит на выплату ренты еще за три месяца, а потом приеду за остальными вещами и отдам ключи хозяевам. Хорошо бы к тому времени Ли забыл меня и шел дальше своей дорогой.
Я подняла глаза: ну конечно, вон он, стоит у входа, костюм нацепил, — может быть, у него встреча с директором аптеки? Я сделала вид, что не вижу его, хотя мне очень хотелось помахать ему рукой. Впрочем, теперь на почту все равно уже не сходить, ну да ладно, схожу завтра, скажу ему, что одна сотрудница попросила получить для нее бандероль.
Пятница, 22 февраля 2008 года
Среди ночи я проснулась и замерла, сжав руками горло, чтобы не закричать, сердце готово было выскочить из груди.
Я лежала в кровати Стюарта, он тихо посапывал рядом со мной. Я напряглась, вслушиваясь всем телом, силясь понять, что именно меня разбудило.
Тишина.
Я скосила глаза на Стюарта — в бледно-сером свете луны я видела его профиль и одно голое плечо. Я пока не привыкла спать с ним в одной постели, несмотря на то что после его возвращения из Абердина мы каждую свободную минутку проводили вместе. Но каждый раз, когда я, проснувшись, видела его рядом, вздрагивала от страха, не сразу могла вспомнить, где я и почему.
Мне приснилась Сильвия. Во сне Стюарт был со мной. Мы, голые, наслаждаемся любовью на нашей постели — все как было наяву несколько часов назад. Я поднимаю голову и вижу в дверях ее, смотрит на меня со странной, недоброй, даже зловещей улыбкой. Ярко-розовый берет на белокурых кудрях кокетливо сдвинут набок.
А, вот какой-то звук! Не в квартире, снаружи. Я выбралась из кровати, накинула рубашку Стюарта и, осторожно подойдя к окну, встала сбоку за занавеской.
Еще не рассвело, небо только начинало светлеть. Я осмотрела задний двор, противоположную стену — черный прямоугольник — и серые кочки травы. Отсюда мне не был виден сарай: мешал мой балкон. Я легла грудью на подоконник, всматриваясь в темноту, почти успокоившись, и вдруг внизу что-то метнулось.
В то же мгновение Стюарт спросил сонным голосом:
— Кэти, ты где? Иди сюда…
— Там, снаружи, кто-то есть, — испуганно прошептала я.
— Что? — Он свесил ноги с кровати, потянулся и подошел к окну. — Где?
— Вот там, — прошептала я. — Около сарая.
Я немного отодвинулась от окна, чтобы дать ему место.
— Ничего не вижу. — Стюарт зевнул, потянулся и обнял меня за плечи. — Ты же совсем замерзла, давай-ка в постель.
Однако, увидев выражение моего лица, подошел к окну и — ужас! — поднял фрамугу. Она заскрипела так, будто это открывалась дверь во врата ада.
— Смотри! — громко сказал он.
Через двор метнулась темная тень, совсем непохожая на человеческую фигуру, пропала в щели между воротами и лужайкой.
— Это лиса, — сказал Стюарт. — Видишь, глупышка, бояться нечего. Это была просто лиса.
Он с грохотом опустил фрамугу, стянул с меня рубашку и, подхватив на руки, понес обратно в постель. Я действительно замерзла, но он быстро согрел меня руками и губами, всем своим обнаженным горячим телом. И вскоре я забыла про тень, про то, что неведомое существо было гораздо крупнее лисы, и двигалось не так проворно, и, похоже, спрыгнуло на крышу сарая с моего балкона. И еще я увидела, как свет луны отразился на каком-то узком блестящем предмете, похожем на длинный нож.
Четверг, 10 июня 2004 года
Конечно, я даже не надеялась, что Ли будет работать в день моего побега, но в каком-то смысле мне даже повезло, что он был дома, со мной. По крайней мере, я точно знала, где он находится. Мне просто надо было пораньше выйти из дому, чтобы успеть в аэропорт.
Накануне вечером он вернулся поздно, открыл дверь своим ключом. Я смотрела телевизор в гостиной, хотя мыслями была очень далеко. Когда я услышала, как в замке поворачивается ключ, я постаралась успокоиться, разгладить лоб и улыбнуться.
Сегодня он пришел в костюме. Повесив пиджак на спинку стула, подошел меня поцеловать.
— Хочешь есть? — спросила я.
— Хочу пивка.
Я принесла бутылку из холодильника и подала ему.
— Я тут подумал, — задумчиво сказал Ли, — а не поехать ли нам в отпуск? Что скажешь? Только ты и я, больше никого.
— Звучит заманчиво.
— Ты уже отправила анкету на паспорт?
Я взглянула ему в лицо, надеясь, что он не заметил, как я вздрогнула.
— Да, уже довольно давно. Правда, они пока ничего не прислали. С этими паспортами всегда такая волокита…
Ли поднял брови и отхлебнул из бутылки.
— Мне всегда хотелось повидать Америку. Посмотреть Лас-Вегас или Нью-Йорк… Никогда там не был. А ты была?
— Я? Нет.
Теперь мое сердце бухало в груди с такой силой, что я боялась, оно выпрыгнет наружу.
— Ты знаешь, что я люблю тебя, Кэтрин?
Я улыбнулась:
— Конечно.
— В таких вещах важно быть честным. Ты ведь тоже любишь меня?
— Да.
— Мы могли бы пожениться в Вегасе — что ты думаешь?
В тот момент я согласилась бы на любое его предложение, лишь бы он заткнулся. До самолета оставалось лишь несколько часов.
— Думаю, это будет очень романтично! — сказала я и поцеловала его.
