— Я с ним не согласен.

Если бы я была умнее, то уже собирала бы вещи. Потому что совершенно очевидно, что один из нас должен уйти, и вряд ли это будет он.

На улице я замечаю троих парней, сидящих у кирпичной стены корпуса легкой атлетики.

— Эй, новенькая! — кричит один из них. У спортсменов дерзость развита сильнее, чем у населения в целом, так что они гораздо меньше боятся отказа.

Я останавливаюсь и оглядываюсь на них, перекинув через плечо свои темные волосы. Приятно знать, что как бы я ни облажалась, по крайней мере, одного у меня не отнимешь — моей привлекательности. Иметь шикарную внешность почти так же круто, как владеть суперсилой: это все равно что вытянуть карту «Выйти из тюрьмы бесплатно» и заставлять мужчин игнорировать множество моих недостатков, в том числе ужасных. А у меня их очень, очень много…

— Да? — Я вопросительно поднимаю бровь.

У всех троих появляются хулиганские улыбки, и самый смелый неторопливо выходит вперед. Он горяч. И, судя по его широким плечам, вероятно, футболист. Мне это нравится: худощавые бегуны меня не впечатляют.

— Так ты новенькая?

Я снова приподнимаю бровь:

— Я думала, мы это уже выяснили.

— Меня зовут Лэндон, — представляется он, и я внутренне вздрагиваю.

«Лэндон» — так должны звать кого-то из частной школы, одного из тех ребят, которые носят поло с розовыми воротничками и избивают одноклассников после уроков.

И все же он довольно симпатичный. Не то чтобы такие миловидные парни были в моем вкусе, но после нескольких банок пива мои вкусы становятся значительно шире.

— Привет, Лэндон, — бросаю я и продолжаю идти, ведь мужчины обожают догонять и добиваться.

И конечно, он бросается меня догонять. Они все так чертовски предсказуемы.

— Ты не сказала, как тебя зовут, — говорит Лэндон, поравнявшись со мной.

— А ты не спрашивал.

Он ухмыляется, совсем не смутившись:

— Так как тебя зовут?

Я уже готова закончить разговор.

— Финн, — отвечаю я, не замедляя шага.

Лэндон останавливается как вкопанный.

— Это же мужское имя!

— Я знаю. — Меня начинает это веселить.

— Я хочу, чтобы ты стала моей девушкой, Финн!

Ага. Это я тоже знаю.

Глава 2

Уилл

Мне не нужна эта девчонка в команде.

Я это понял сразу, как только она появилась в кабинете Питера. Если бы на фоне заиграла музыка из «Челюстей», и то вышло бы не так зловеще.

Уму непостижимо, что Питер вообще ее пригласил. Ради бога, да она же избила члена своей же команды. Даже если бы ее талант это компенсировал, он проявляется с переменным успехом. Единичные эпизоды блистательности — а затем месяцы посредственных результатов.

— От нее будут одни неприятности, — говорю я Питеру, после того как она уходит.

Я стараюсь, чтобы мой голос звучал отстраненно, пытаюсь скрыть силу своих эмоций, потому что даже я понимаю, что они выходят далеко за рамки разумного.

— Тебе в команде нужен лидер, — указывает тот. — Тот, кто заставит твоих девочек поверить, что у них есть шанс. Ради кого они захотят выкладываться.

Я устало вздыхаю. До меня тренером женской команды УВК двадцать пять лет был Питер, он известен по всей стране — нет, по всему миру! Он мог бы променять нас на первый дивизион десятилетия назад. В беге Питер — эксперт.

Но, господи, на этот раз он просто не прав.

— У нас есть Бетси, — возражаю я.

В ответ Питер только насмешливо фыркает: Бетси никому не нравится. Она высокомерна, любит над кем-нибудь поиздеваться и лишь ненамного быстрее других девушек, однако ведет себя так, словно уже звезда. И все слишком ее боятся, чтобы ей возразить.

— Ладно, но Финнеган? Серьезно? — продолжаю я. — Неужели ты считаешь, она способна поднять командный дух? Бетси в сравнении с ней просто мать Тереза.

— Ты когда-нибудь видел, как она бегает?

Я качаю головой. Я окончил университет на два года раньше, чем она поступила. Впервые я услышал ее имя несколько лет назад, когда Финнеган еще была первокурсницей и поговаривали, что она станет сенсацией. А потом эти разговоры стихли, и о ней все забыли, включая меня. Жаль, я не могу и дальше про нее не вспоминать.

— Она невероятна. — В голосе Питера звучит легкое восхищение. — Когда она действительно хочет, все остальные на поле выглядят будто в замедленной съемке.

Знаю, он думает, что эта девушка — возможность УВК вырваться вперед, и я признаю, что теоретически это возможно. Но просто не хочу, чтобы она была в команде, и точка.

— Она перестала быть невероятной уже очень давно. И уж точно не похожа на человека, который сплачивает людей.

— Кто лучше тебя сможет ее этому научить? — спрашивает Питер с улыбкой.

Я не желаю ее ничему учить, особенно после того как познакомился с ней лично. Эта девушка — ходячая проблема, и не только потому, что не умеет работать в команде или дает непредсказуемые результаты. Эта проблема из разряда коварных, манипулятивных, слишком сексуальных для своего же блага. Вошла и продефилировала по кабинету Питера, словно модель, длинноногая и загорелая, с большими зелеными глазами и многозначительной улыбкой… Она из тех девушек, которые создают неприятности просто своим существованием, а затем делают все возможное, чтобы их приумножить.

А последнее, что мне сейчас нужно, — еще больше неприятностей.

Глава 3

Оливия

Я на заднем сиденье машины, которая несется по узкой улочке. В конце каждого квартала мы проезжаем знак «Стоп», но лишь иногда сбавляем скорость. Впереди сидит мама на пассажирском сиденье, ее плечи скованы страхом. Мой брат сидит рядом со мной и, обхватив мою руку своей ладонью, сильно сжимает ее, подготавливая к боли.

На очередном перекрестке я вижу женщину: темно-синее платье, опухшие ноги… Она встречается взглядом со мной — ошеломленной, перепуганной до смерти, — и мы обе знаем, что сейчас произойдет.

Тело женщины перелетает через капот. На лобовом стекле кровь, ее брызги похожи на современное искусство. Кровь хлынула так мгновенно, словно женщина истекала кровью еще до того как мы ее сбили. Машина резко тормозит, и ее тело перелетает обратно на асфальт. А потом мы резко газуем и переезжаем эту женщину словно огромный лежачий полицейский. Я резко втягиваю воздух, пытаясь заменить ужас в груди чем-то другим, чем угодно, и задыхаюсь, словно это мои легкие только что были расплющены под автомобилем.

Затем ко мне оборачивается мама, ее глаза полны невыразимого ужаса. Внезапно мы оказываемся в ее комнате.

— Беги, — шепчет она. — Спрячься в лесу.

И хотя я почти парализована этим черным, удушающим страхом, я делаю, как она говорит. Я бегу изо всех сил, охваченная отчаянием и безысходностью.

«В лес, в лес, в лес», — единственная мысль, которая крутится у меня в голове, словно была выжжена в мозгу.

Я должна добраться до леса.

От меня не осталось ничего, кроме стремления выполнить мамин наказ, как будто это может все исправить. Сердце гулко стучит в ушах, а я бегу и бегу, зная, что он следует за мной; зная, что кровь, стекающая по моей спине, — это только начало.

Зная, что я совершила огромную ошибку, и когда остановлюсь, все это меня настигнет.

Я просыпаюсь на улице, которую никогда прежде не видела. Сердце все еще бешено бьется, по мне стекает пот, а руки дрожат. Я по-прежнему в шортах и майке, в которых заснула, и стою босиком, потому что всегда сбрасываю обувь во сне. Я понятия не имею, где нахожусь. Солнце еще не взошло, но в темном небе уже появился намек на рассвет.

— Вот дерьмо, — бормочу я себе под нос, окончательно проснувшись и начиная осознавать, что произошло.

Теперь мне надо искать дорогу в кампус.

У меня уходит больше часа, чтобы найти свою квартиру, потому что я пока плохо ориентируюсь в этом районе. Навскидку я пробежала три мили, до того как проснулась, но пока пыталась отыскать обратную дорогу, пробежала еще около четырех.

Чуть позже я наконец появляюсь на стадионе — без сомнения, единственная, кто сегодня уже намотал семь миль. Я намеренно смотрю куда-то вдаль, притворяясь, что не замечаю, как вся команда перешептывается и бросает в мою сторону косые взгляды. Все они знают, кто я. И большинство бы предпочли, чтобы меня здесь не было. В особенности одна девушка, самая высокая из них, совершенно не скрывает презрения ко мне. Черт… Я еще даже не познакомилась с новой командой, а мне уже хочется кому-нибудь врезать.

К нам подходит Уилл Лэнгстром, мой новый тренер и исключительный придурок, и все тут же переключают внимание на него. Теперь, имея возможность свободно его разглядывать, я вынуждена признать, что он до нелепости привлекателен. Взъерошенные каштановые волосы, слегка впалые щеки, форма верхней губы… Даже походка у него сексуальная, дерзкая, что делает его еще более притягательным. За что я в некотором роде ненавижу нас обоих.

Он широко улыбается:

— Доброе утро, дамы.

— Доброе утро, тренер, — отвечает ему хор голосов.

Я не издаю ни звука. Вся команда смотрит на него так, словно он самый прекрасный принц и Кристиан Грей в одном флаконе. Он мог бы спустить штаны прямо сейчас — и половина девушек тут же упала бы на колени. Неудивительно, что он такая сволочь.