Глава 6

Уилл

— Ну, как успехи? — спрашивает Питер, но сразу понимает ответ по моему лицу и усмехается. — Ты совсем как твой отец, Уилл: он тоже не умел скрывать свои мысли.

Потребовалось почти два года, чтобы любое упоминание о нем перестало причинять боль, и уйдет еще лет двадцать, прежде чем такое сравнение сможет мне понравиться. Я изменил свою жизнь так, как он хотел, — отказался от карьеры альпиниста, стал заниматься фермой, — но отец этого уже не увидит. А даже если бы увидел, это бы все равно ничего не изменило: он бы непременно нашел к чему придраться.

— Нормально, — вздыхаю я, и Питер медленно кивает.

— А как Финнеган?

В моей голове проносится множество ответов: что она все время враждебно настроена, что она смотрит на других девушек из команды так, словно готова пырнуть их ножом… и что у нее есть проблемы. Да, она умеет бегать — но что это было в первый день? Зачем она решила бегать перед тренировкой? Я знаю, что обязан сообщить об этом Питеру, потому что если это будет продолжаться и дальше, то неизбежно приведет к катастрофе: либо она однажды впадет в шок, либо у нее случится сердечный приступ прямо на забеге. Я все это знаю… но почему-то мне вспоминается, какой потерянной она выглядела, когда я потребовал объяснений. Юной, потерянной и разбитой…

— С ней предстоит много работы, — только и отвечаю я.

И это такое преуменьшение, что, честно говоря, больше похоже на откровенную ложь.

После разговора с Питером я отправляюсь на ферму своей матери, по дороге поглядывая на пятерку горных вершин вдалеке, на которые я раньше взбирался. Не знаю, насколько это иронично — по крайней мере, это определенно дерьмово. Судьба смеется мне в лицо, втирает соль в мои раны…

Я поднимался на эти вершины, когда был младше, и всякий раз это происходило вопреки желанию моего отца. Каждое такое восхождение заканчивалось ссорой, из-за чего моя любовь к альпинизму видоизменялась и превращалась из чего-то чистого и светлого в нечто, полное злобы и непокорности. Вспоминая все те восхождения и свое безрассудство, я вынужден признать, что в каком-то смысле отец был прав. Мне действительно нужно было повзрослеть, но я никак не мог этого сделать. А когда мне это удалось, стало слишком поздно, и теперь отец уже никогда этого не увидит.

Наша ферма фактически работа на полный день, которую отец оставил мне после смерти, хотя я никогда не испытывал желания этим заниматься. Она уже приходила в упадок, когда я ее унаследовал. Помимо этого, я работаю тренером — это лишь подработка, позволяющая оплачивать учебу моего младшего брата, но не более того. Из-за двух работ и долгов, также завещанных отцом, мне попросту не хватает часов в сутках (и вряд ли это когда-нибудь изменится), так что дни альпинизма остались для меня в прошлом. Иногда я задаюсь вопросом, смотрит ли отец на меня с небес. Вероятно, он сейчас от души смеется над тем, как все обернулось.

— Джексон вообще приходил этим утром? — недовольно спрашиваю я, зайдя в дом. Мы продали часть фермы, но оставшегося объема работ все равно слишком много для нас и наших помощников, нанятых на неполный рабочий день. — Конюшни выглядят дерьмово. Скорее всего, потому что они и были переполнены дерьмом.

Мама лишь вздыхает:

— Да, приходил. Ты и сам понимаешь, как все устроено, Уилл.

Да, я понимаю. Никто не станет убиваться из-за сезонной работы или работы на неполный рабочий день. Для всех, кого мы нанимаем, это только временный вариант, пока человек не найдет что-то получше.

— Как дела на работе? — спрашивает мама.

«Не очень», — думаю я, но не говорю этого вслух. Она и так чувствует себя виноватой из-за того, что мне вообще приходится заниматься фермой.

— Довольно хорошо. В этом году команда выглядит неплохо.

— Как новенькие девочки?

— У одной есть потенциал. — Эти слова слетают с моих губ, прежде чем мозг успевает их осмыслить. Я не знаю почему, но что-то в этой девушке вызывает у меня желание поговорить о ней и в то же время — желание притвориться, что ее не существует. Мама отворачивается к плите, что-то помешивая в кастрюле.

— Что ж, у тебя есть четыре года, чтобы над ней поработать, — отвечает она. Я наклоняюсь вперед, облокачиваясь на стол.

— Всего два: она к нам перевелась.

— Точно, — кивает мама. — Это Оливия, верно? Питер рассказывал о ней.

Я удивленно приподнимаю бровь. Питер был другом нашей семьи всю мою жизнь, однако я не думал, что он обсуждает с мамой работу. Это немного странно.

— Она действительно быстро бегает, но эта девчонка неуравновешенна, — вздыхаю я. — Ее проблем хватило бы на целую бригаду психиатров.

Мама мягко улыбается, как всегда делала в детстве, когда я выходил из себя. Как будто мое раздражение всего лишь милое ребячество.

— Уилл, она ведь к вам только пришла, — упрекает она.

«Да, она только пришла — и ее личное дело уже толщиной с кулак из-за докладных».

— Питер тебе говорил, что она натворила в Техасе?

— Да, — отвечает мама, — и я прекрасно помню времена, когда ты и сам не мог шагу ступить, чтобы не оказаться на заднем сиденье полицейской машины. Возможно, тебе не стоит судить о ней слишком строго.

Может быть. Вот только я никогда не пытался кого-то убить.

Глава 7

Оливия

Следующие две недели похожи на повторение первой: я надрываюсь на тренировках, а Уилл ведет себя как полный засранец.

Тренировки два раза в день настолько выматывают, что сны вообще перестали мне сниться. Я выкладываюсь по полной ради этого ублюдка, и то, что я до сих пор его не послала, заслуживает уважения. На самом деле за такое достижение я заслуживаю чего-то покруче — например, новенькую тачку или поездку в Диснейленд.

Эрин теперь не только ест вместе со мной: из данных о нашей команде она выписала номер моего телефона и начала слать эсэмэс. Это невероятно раздражает. На первые сообщения я еще отвечала.

Я:

Разумеется, она ответила еще одним эмодзи. Не знаю, почему я вообще до сих пор ее не заблокировала.

Вскоре она стала не единственной, кто пристает ко мне за обедом. Сначала к нам присоединилась Николь, за ней — Меган: девушка с таким объемом темных кудрей, что ее голова заслоняет мне половину кафетерия. Затем за нашим столиком появилась светловолосая девушка по имени Ханна: она тише, чем остальные, но все равно недостаточно тихая.

Бетси со своей небольшой компанией сидит за отдельным столом. Такое ощущение, что мы две соперничающие группировки, и наверняка Эрин и эти девчонки со мной милы только потому, что я бегаю быстрее Бетси и таким образом смещаю баланс сил в их пользу. Понятное дело, их привлекает не моя обаятельная личность: каждый день я лишь слушаю их болтовню в угрюмом молчании.

Десять процентов разговоров идет о беге. Все остальное — о парнях.

— Завтра на тренировке ты увидишь бегунов из мужской команды, — говорит мне Николь за неделю до начала учебы.

Мне абсолютно плевать на парней из мужской команды — бегуны слишком тощие, на мой вкус. Я скорее предпочитаю телосложение Уилла (однако стоит мне осознать эту мысль, как у меня возникает острое желание промыть мозги хлоркой).

— Ммм, и Эрин сможет увидеть Брофтона, — поддразнивает Меган.

— Дэн Брофтон, бесспорно, самый сексуальный парень в команде, — сообщает мне Эрин. — Не считая Уилла, конечно.

Раздается множество озорных смешков.

— Уилл и так не в счет, он не в команде, — возражает Николь.

— Но вот если бы был… — многозначительно говорит Ханна, что снова вызывает море хихиканья.

Тренеры не могут встречаться со студентами, но даже если бы могли — не представляю, что может привлечь девушку в таком мерзавце, как Уилл… Ладно, на самом деле я вполне могу себе это представить. Однако я отказываюсь себе это позволять.

— Вы видели, как на вчерашней тренировке футболка прилипала к его телу? — спрашивает Меган.

— Жалко, что шорты не прилипали, — сквозь хохот отмечает Николь.

Мне вроде как тоже жалко, но я решительно закатываю глаза.

— Я как будто в компании перевозбужденных мальчишек.

— Добро пожаловать в команду, — ухмыляется Эрин.

На следующее утро после тренировки нас уже поджидает команда парней. Нетрудно понять, кто из них Брофтон, потому что я сразу вижу одного из тех красавцев, которые нравятся абсолютно всем. Темные волосы, загадочный взгляд, легкая ухмылка, как будто он представляет тебя обнаженной. Тем не менее я сохраняю невозмутимый вид, когда он неторопливо подходит ко мне.

— Ты, должно быть, та девчонка из первого дивизиона.

— Вау, да ты экстрасенс, — равнодушно комментирую я.

— Ну хорошо. — Он ухмыляется, ничуть не смущенный моим холодным приемом, что раздражает. — На самом деле мы много о тебе слышали.

— И что именно вы слышали? — спрашиваю я, упираясь руками в бока.

Он проводит рукой по волосам:

— Что из-за тебя Марк Белл угодил в больницу.

Я беру бутылку с водой и направляюсь в сторону раздевалки.

— Надеюсь, теперь вы все меня боитесь.

— Ты не выглядишь такой уж страшной, — улыбается он. — К тому же я знаком с Марком. Он был в моей команде по бегу в старших классах, и я отлично знаю, что он подонок мирового уровня. Так что, скорее всего, он получил по заслугам.