* * *

Схватка с чужаком была яростной, но короткой. Тот вовсе не собирался драться, отлично понимая, что его застали на чужой территории, так что волки в своем праве — могут просто потрепать, могут схватить и потребовать выкуп, а могут и убить.

Едва незнакомца стащили с крыльца в темноту, как он сменил ипостась и, перемахнув хлипкий заборчик, умчался. Преследовать Андрей запретил. Вместо этого велел проверить остальные дома, а сам, перекинувшись, обошел скромное хозяйство. Что-то чужака здесь интересовало. Однако замки не тронуты, следов у сараев и бани нет, получается, важное было в доме? Но судя по всхлипам и тишине, кроме девчонки живых там нет. Так за чем он приходил?

Друзья вернулись, сообщили, что след на станции один. Приехал ночным поездом, зашел на вокзал, а потом, не сворачивая, направился к дому. Либо знал куда идет, либо искал конкретного человека. Но зачем? Почесав промокшую под дождем макушку, Андрей натянул капюшон легкой летней куртки и отправился к соседям. Им надо возвращаться в клан, а девчонка свихнется до утра, если останется одна. Впрочем, пожалуй, Данилу он оставит тут. Никита слишком горяч, а Славик точнее Ярослав, будет больше думать о своей жене, чем о деле.

Через полчаса небольшая группа волков покинула станцию. Оставшийся наблюдатель забрался под навес и залег в дровах, дожидаться утра и сменщика.

* * *

Соседка Алену не будила. Она проснулась сама от аромата еды, плывущего по дому. Тихонько встала, накинула испачканный и влажный халат на футболку и вышла в кухню. Варвара выкладывала на тарелку яичницу:

— Проснулась? Хорошо! Вон там Светкин сарафан лежит, надень пока, умывайся и приходи завтракать, поговорить надо.

Аленка, смущаясь, взяла пестрый сверток и уже за шторкой возле умывальника обнаружила внутри трусики и лифчик. Краснея, примерила — подошли. Длинный коричневый сарафан на широких бретелях тоже сел хорошо. Девушка умылась, почистила зубы новенькой щеткой, сунутой Варварой прямо в руки, и вернулась к столу. Горячая яичница, чай, батон с маслом и свежие огурчики с грядки быстро привели ее в чувство, а дальше соседка отодвинула посуду и начала разговор:

— Мать твою я не знаю, но Зина говорила, что выпить она любит. Так ли?

Девушка кивнула, стыдясь, но подтверждая.

— Значит, говорить ей о смерти Зинаиды нельзя. Я вчера с Гришей потолковала, ситуацию объяснила, в общем, смотри, что тут можно сделать…

Аленка выслушала соседку и согласилась с ней. Жить в бабулином домике для нее спасение, но мать об этом знать не должна, значит надо убедить мать Аленку не искать, но сначала забрать документы из дома.

Получив Аленкино согласие, соседка начала проворачивать дела. Сначала они вдвоем сходили к Аленке домой. Там, как обычно по утрам, все валялись в невнятных позах. Капли крови, бутылки, остатки несвежей еды и рвоты превращали квартиру в помойку, а теперь еще добавилась выбитая дверь ванной и пара окончательно доломанных табуретов.

Одну Варвара девчонку не отпустила, пошла с ней. Две женщины аккуратно пробрались между телами в маленькую комнату. Там девушка забралась на шаткий табурет, а с него на антресоль поломанного шкафа. Паспорт, свидетельство о рождении, школьные бумаги, немного одежды — все поместилось в обычную спортивную сумку.

Потом сразу пошли в школу. Дождались секретаря. Варвара представилась Аленкиной бабушкой, сообщила, что временно забирает внучку к себе, раз мать не может за ней смотреть «по причине плохого здоровья». Поплакалась, что в школу ходить далеко, а нельзя ли девочку перевести? Секретарь отвела глаза, дала бланк заявления, потом быстро подписала нужные бумаги, шлепнула печать, выдала личное дело и отпустила их.

До станции шли быстрым шагом, и Аленке все время казалось, что где-то в кустах снова бегут большие серые собаки и на сердце стало спокойнее. Девушка ощущала себя попавшей в водоворот щепкой, но упорно выгребала к берегу. Варвара стала для нее крепким бревнышком, под прикрытием которого щепочка получала шанс уцепится за нормальную жизнь.

Посадив девушку на скамейку в гулком зале ожидания, соседка унеслась с новостями в кассы. Вскоре там поднялась суета, потом из-за двери с надписью «служебный вход» вышел серьезный пожилой мужчина в форме, благоухающей табаком и железом. Он подошел к Аленке, выразил сочувствие и уверил, что железная дорога поможет с похоронами. Девушка снова заплакала и Варвара, суетливо хлопоча, увела ее домой.

Остаток дня Аленка в темном платке сидела на кухне бабулиного дома и принимала посетителей. Оказалось, что бабушку знали на станции почти все и многие желали высказать соболезнования, помочь или просто полюбопытствовать. Самых наглых соседка отгоняла острым словцом, а помощников моментально пристраивала к делу.

Глава 4

Вожак принял сына в кабинете. Выслушал, напоил чаем с волчьей травкой, снимающей излишнее сексуальное возбуждение, а потом долго уточнял детали. Андрей чувствовал, как после чая успокаивается раздражение, которое вызывалось всем — и тяжелой темной мебелью, и обилием книг в кожаных и деревянных обложках. Особенно раздражал яркий свет настольной лампы.

Заметив, что сыну полегчало, отец задал последний вопрос:

— А ты не задумывался, почему так остро отреагировал на человеческую девчонку?

— Нет, — буркнул Андрей, обижаясь.

Не так уж редки были в клане браки с людьми. Отец не стал тянуть с пояснениями, вынул из стола простую пластиковую папку, пролистал задумчиво и протянул наследнику:

— А знаешь, сын, мы считали, что клан отщепенцев похищает простых женщин. У меня лежат данные на четырех молодых девушек, похищенных ими. Все отказались возвращаться, хотя следы насилия и страх выказали нашему наблюдателю. А теперь посмотри, что мне пришло недавно.

Андрей взял папку и уставился в малопонятные с первого взгляда схемы. Кое-где над именами были пририсованы волчьи уши. Дошло до него не сразу:

— Отец, так эти девушки …

— Имеют в роду кровь оборотней, — подтвердил вожак. — Внучки, иногда правнучки весьма сильных семей. Причем обрати внимание, они пропадали из поля зрения своих кланов в связи с трагическими обстоятельствами. Гибель родичей, пожар, тяжелое увечье близкого человека.

— Думаешь подстроено? — Андрей быстро просматривал бумаги. До отцовского опыта ему далеко, но если знать где копать…

— Доказательств не искали, — прищурился отец, — но если выяснится, что та девочка на станции тоже имеет нашу кровь, то мы будем вправе подать жалобу совету кланов и даже инициировать официальное расследование. А пока за ней надо будет присмотреть.

Андрей поморщился. Ну конечно! Сейчас начнется! «Вы самые молодые, шустрые, вот вы и…»

Но отец сказал совсем другое:

— Пришлю к девочке кого-нибудь из старших, а то вы, молодые да ранние, испортите ей жизнь.

— Отец! — возмутился Андрей и понял, что попался на удочку. — Ладно, в чем-то ты прав, Ярик свою Милену тоже сначала охранял. За этой малявкой сам присмотрю, рано ей еще в невесты, — ворчливо добавил он.

* * *

Комнату выбелили, устраняя запах смерти. Занавесили зеркало простыней, выстирали шторы и даже баню истопили. Весь день в домике кто-то был, и Аленка почти привыкла к тому, что бабушки больше нет. Дом преображался, менялся и все же как казалось девочке натужно скрипел, прощаясь со старой хозяйкой.

Весь день во дворе стучали топоры и молотки, визжали пилы, шумели голоса. Мужчины ладили во дворе длинный стол и лавки для поминок, подростки путались под ногами и всюду совали любопытные носы. На ночь Варвара опять увела Аленку к себе со словами:

— Одной-то до похорон нечего в доме сидеть, а потом кошку себе заведи или собаку, чтобы не страшно было, ну и я рядом, покричишь или позвонишь если что.

Мысль о собаке засела в Аленкиной голове. Бабушка живности не держала вообще, а вот ей всегда хотелось собаку, а теперь, если все получится, она сможет приютить любое брошенное животное. Дом соседки все же был чужим, и, пережив потрясение, девушка стала чувствовать себя здесь неуютно. Пора привыкать жить одной. Надо будет завтра сходить к магазину, там часто крутятся беспородные псы в надежде урвать кусочек. С тем девушка и уснула.

Второй день был не легче. С утра Варвара потащила ее за справками о смерти, за бумагами в банк и в школу. Там, где ее не знали, она представлялась матерью Аленки и тем снимала половину вопросов. В других местах давила на жалость и обещала принести бумаги от Аленкиной матери позже.

Вечером другие соседки оккупировали бабушкину кухню и принялись печь блины, варить компот и кутью для первых поминок. Дым стоял коромыслом — шипело и брызгало масло, плескалась вода, с шорохом пересыпался рис.

Варвара усадила наследницу в уголок и дала ведро с картошкой — начистить для пюре. Женщины сперва косились на нее, но потом забылись и потекли обычные разговоры — кто, когда, с кем, зачем и почему. Слушая их болтовню, Аленка расслабилась, стала задавать вопросы и, скидывая последнюю картофелину в ведро, вдруг поняла, что провела первый после ухода из дома вечер в бабушкином доме, и он получился вполне приятным.