Сигизмунд тоже явно что-то чувствовал. Он держался за край приборной панели и сжимал пальцы так сильно, что я всерьез опасалась. За панель, конечно же. Интересно, какой штраф за ущерб нам выкатит каршеринг, если машина не только снаружи будет помята, но и изнутри? Время от времени Сигизмунд щурился и зло шипел:

— Вправо. Нет, прямо держи. Теперь налево.

Короче, помогал как мог.

А вот Карл, наоборот, мешал. Он то и дело пихал меня в бок или в бедро, заполошно махал крыльями и дергал клювом. Доброты и спокойствия мне это отнюдь не добавляло. Наоборот: если бы градус бешенства внутри меня измерялся чайками, то его тычки подошли бы идеально. На пятый-четвертый раз я уже просто кипела. А после второго десятка всерьез подумывала, не вышвырнуть ли пернатого господина в окно. Пусть по воздуху нас догоняет, этот победитель конкурса «самая надоедливая птица в этой машине».

Евгений же просто декламировал отрывки из классической, неклассической и вовсе не известной мне литературы. Это, кстати, больно било по самолюбию. Но не стихи, и на том спасибо.

Как себя чувствовала фея абсента, я не знала и не хотела знать. Наверно, пучила глаза с устрашающим видом, потому что в какой-то момент Евгений задумчиво предположил:

— Слушай, а давно у тебя этот зеленый сувенир? Может, он проклят?

— Это почему же? — спросил Сигизмунд. Я была слишком занята дорогой, чтобы подтверждать или опровергать дурацкие идеи.

— Потому что у меня сегодняшний день сначала начался очень хорошо, а потом… Короче, общество Аллы прекрасно, но вот остальное…

— Ну-ка, поподробнее с этого места. — Сигизмунд даже снизошел до того, чтобы обернуться к Евгению.

— Нет-нет, я не вас имею в виду. Просто подумал: вдруг вы недавно купили эту куклу — перед встречей со мной как раз, а на ней проклятие, поэтому когда она попала в машину, всё пошло не так.

— Угу, — кивнул Сигизмунд. — Или на самой машине проклятие. Или на дороге. Или кибердемон прислал тебе его в виде кода через приложение каршеринга.

— Кибер — кто?

— Кибердемон, — рявкнул Сигизмунд. — Присказка такая у нас… у айтишников.

Молодец какой. Вот и профессию себе придумал.

— Айтишников? — удивленно сказал Евгений. — Вы такой внушительный… В жизни не подумал бы, что вы из этих.

— А вот я сразу понял, что ты из этих, — отрезал Сигизмунд. — Плаваешь как поэт, крякаешь как поэт и выглядишь как поэт. Был у моей хозя… подруги один такой вот ухажер. Очень похожий, кстати. Та же стать, те же романтичные кудри. Тоже Евгений. Нет ли у тебя брата-близнеца с тем же именем?

— Нет, — оскорбился Евгений. — Это вы меня с кем-то путаете. Простите, я думал, что у айтишников память должна быть получше.

— Хм-м-м, — протянул Сигизмунд.

Я покосилась на его задумчивый, очень задумчивый профиль и поняла, что еще немного — и разговор перейдет на зыбкую почву взаимного хамства. Вместе с нарастающей внутри меня безбрежной злостью это могло бы создать натурально ракетное топливо, урони искры — и все взлетит на воздух. Только вот нам надо было не лететь, а ехать, и…

— Твою ж налево, — вежливо сообщила я и с размаху стукнула ладонями по рулю.

Вывернув колеса направо, груда холодного железа по имени «Матиз» окончательно сломалась и намертво встала. Да уж. В сравнении с авариями и путающимися улицами это непреодолимое обстоятельство взяло первый приз.

Глава 4. Дорожки как прямые, только наоборот

Мы с Сигизмундом сидели на лавочке и пребывали в мыслях о вечном. Не знаю, что было вечным для его котейшества, а я который раз размышляла о том, что нельзя полагаться на холодное железо. Ни при каких обстоятельствах.

Единственным приятным фактом можно было считать то, что эта груда металлолома заглохла ровно напротив булочной. Поэтому было чем подсластить горькую пилюлю.

Так что Сигизмунд жевал теперь слойку с творогом.

Я — булочку с вишней.

Карл тусовал у нас под ногами, пробавлялся крошками, зло косился на меня и пытался делать крылом фейспалм  [Прикладывал его к лицу, то есть клюву, с крайне разочарованным видом. // Здесь и далее в цитатах сохранены орфография и пунктуация источников. — Прим. ред. ]. Как будто это я была виновата в том, что мы здесь застряли.

А фея абсента, усаженная рядом на лавке, держала себя в руках, сохраняла неподвижность, но смотрела так злобно, что все куклы из фильмов ужасов нервно курили в сторонке. В самом деле, как может сравниться какое-то инфернальное зло с обидой существа, с которым не поделились булочкой?

Евгений же мужественно — и даже без всякой еды — пытался одолеть техподдержку каршеринга. Он стоял в трагичной позе рядом с машиной, рассеянно постукивая пальцем по стеклу, и смотрел в телефон. Тыкал в него пальцем и снова смотрел. Потом поднес к уху и замер в ожидании. Через десять минут ожидания я встала, сходила в булочную, принесла себе стаканчик с чаем, а Сигизмунду — капучино, где молока было раза в три больше, чем кофе, еще один пакет со слойками и сказала:

— Давай делать ставки.

— На что?

— Сколько он так простоит.

— Я бы ставил вопрос иначе, — Сигизмунд потянулся всем телом, и лавочка угрожающе закачалась. — Почему мы до сих пор пребываем тут в наблюдениях за дикой поэтической природой. Вместо того, чтобы уйти.

— Не знаю, — я пожала плечами. Хотя на самом деле знала. Мне было страшно интересно, во сколько в итоге обойдется эта головокружительно прекрасная поездка. Потянет на самолетный билет до Парижа какого-нибудь? — Ставлю на то, что еще двадцать минут.

— Тридцать, — покачал головой Сигизмунд.

Но спор в итоге не удался, потому что ровно через двадцать пять минут Евгений с чувством выругался и швырнул телефон об асфальт. Стекло хряснуло и окружило труп телефона мелкими осколочками. Художественно.

— Отложенный эффект, — задумчиво протянула я. — Может, моя магия все же работает?

А Евгений решительно направился к нам, взял из пакета последнюю слойку и плюхнулся на лавочку, опрокинув фею абсента. Кажется, в этот момент послышался чей-то злобный рык. Хотя, возможно, это рычал сам гражданин поэт, у которого даже руки тряслись от злобы.

— Что случилось? — мило спросила я.

— Пошли. Они. В одно. Место, — отчеканил Евгений, правда не слишком отчетливо, потому что параллельно жевал слойку. — Сначала я им писал. Долго. Но не мог пробиться через бота. Поэтому потом я позвонил и ждал почти сорок, сорок минут! И что же? Они сбросили звонок. И почистили чат с перепиской. Нормально, да?

— Почистили чат? — приподнял бровь Сигизмунд. — Даже так?

— Оскорбились, наверное, — фыркнул Евгений. — Я называл бота желтым земляным червяком, проклятой железякой и ошибкой цифрового прогресса. А молчащую техподдержку — узниками замка Горменгаста.

— Что? — удивился Сигизмунд.

— Вот и они, видимо, не читали сие великое произведение, — пожал плечами Евгений. — Неучи. Теперь ничего они от меня не получат. Скажу, что телефон украли.

Потом вытер руки в крошках о коленки и улыбнулся мне:

— Ну что, отправляемся дальше, к приюту муз и вдохновения?

— Нет, — покачала я головой. — Прости, любезный Евгений, но у меня передозировка поэзии в организме. Так что давай на этом месте распрощаемся. И мы пойдем своей дорогой, а ты своей.

— Кто же я буду после того, как не проводил прекрасную даму в точку назначения? — Евгений растерянно огляделся по сторонам. — К тому же пока я не очень понимаю, куда, например, ведет моя дорога. Карта была в телефоне. А он… того.

Я улыбнулась, одновременно сочувственно и презрительно. Бедные-бедные дети современности. Как же сложно им без гаджетов. Как же они без умения определять путь по солнцу, мху на стволах деревьев и муравейникам?

— А я бы с удовольствием продолжил путь вместе с Евгением, — внезапно проговорил Сигизмунд. Очень внезапно. — В приятной компании. За не менее приятными разговорами.

И улыбнулся максимально хищно, как будто перед ним стоял не романтичный поэт с черными кудрями, а миска со сметаной.

Карл после этого заявления продемонстрировал крайнюю степень энтузиазма, шлепнувшись на попу и закрыв глаза крыльями. А эманации ярости, исходившие от феи, стали прямо-таки ощутимыми.

Я подняла брови и вопросительно уставилась на Сигизмунда. Он же подарил мне в ответ беспечный взгляд, фыркнул, развернулся и широким шагом отправился на север. Правда, через пару шагов остановился, вернулся, подобрал с земли Карла, подхватил фею абсента и сообщил, что будет разведывать путь.

— Куда? Ты же собирался беседовать с Евгением, — попыталась я остановить его вреднейшее котейшество.

— Подумал и все же решил вам не мешать, — заявила эта нахальная антропоморфная шерстяная сволочь и оставила меня на поэтическое растерзание.

— Как ты думаешь, — тут же воспользовался моментом Евгений, — это можно считать свиданием?

— Что именно это? — устало вздохнула я. — Прекрасную поездку? Погибшую машину? Почивший телефон? Так-то — идеальный набор для свидания, конечно. Каждый раз, когда собираюсь хорошо проводить время, предвкушаю такую же программу дня.

— Ну да! — кажется, этот прекрасный принц принципиально не замечал сарказма в чужих словах — Оригинально! Не какие-нибудь посиделки в суши-баре. Или кофейне.

— Угу, — согласилась я и ускорила шаг, устремляясь вслед за Сигизмундом. И героически смолчала, не послав Евгения далеко и надолго. Все-таки раз Сигизмунд решил от него пока не избавляться… это неслучайно. И нельзя пока выкидывать господина стихотворца из планов на день.