— Сидел? На острове? — подбавила я перца.

— На том, где Алькатрас? В тюрьме он сидел!

— Ему было бы запрещено работать в органах, Тань. Я читала в учебнике, с судимостью нельзя.

— А он тут и не оформлен, — выпучила она глаза. — У него нет трудовой. Это мне Даша из отдела кадров рассказала. Она пригласила Камиля на танец, повисла на нем, а он стряхнул ее, — ухмыльнулась Таня, — и ничего не ответил.

— Камиль был на корпоративе?

— Он стоял на крыльце и смотрел в окно. А Даша выпила. Активно обнималась с каждым встречным. Наверное, она тащится от таких, как Камиль. Темных и таинственных. Тут все такие, в этом бюро, — водила Таня глазами по кантине.

— И тебе тоже здесь нравится, — сделала вывод я, — из-за черноты наших душ.

Она ведь не уволилась и не вышла из проекта Жени, несмотря на вонь от морга, необычных коллег и даже самого главного воеводы всех нас — Воеводина, котоый отказывался от регалий и наград, предпочитая распутывать «висяки» безвозмездно.

— Определенно! — зажмурилась Таня. — Но еще более определенно мне не нравится Камиль! Слушай, — чиркнула она по мне взглядом с прищуром, — у тебя ведь нет парня?

— С чего ты взяла?

— Ну, вон… телефон у тебя старенький. Экран треснут. Был бы парень, — крутила она в ладошках мою трубку, — он бы тебе новый купил. Или машину.

— Я предпочитаю самокат. Он экологичный, и я недалеко живу.

— Но твой даже на самокат непохож!

— Я зову его Франкенштейн. Сама починила и нашпиговала, подобрав на помойке.

— На помойке?! — вылупилась Таня.

— Ну это была элитная помойка возле резиденции, где жил парень, который не стал моим парнем, но хотел. Зато парнем стал второй, который собирался жениться, а в итоге я с ним… сблизилась. А он исчез на следующее утро, потому что забыл, а тот первый исчез, потому что нам помогли «вспомнить» то, чего на самом деле нет.

Таня слушала меня, хлопая глазами и открыв рот, куда так и не долетел кусок тушеной курицы.

— Тебе точно нужен парень… Кто-то нормальный.

Следом за Таней кантину обвела взглядом и я.

— Тогда проблема не в парне, Тань. Нормальной должна стать и я тоже.

— Придумала! — вернула мне Таня мобильник, захлопав в ладоши, — хочешь, я тебя познакомлю с племянником? Он студент, учится на пилота. Сейчас в турпоходе в Калининграде!

Пара креветок на всю порцию риса чуть не вывалилась через мои ноздри.

— Спасибо, но нет… Хватит с меня Калининграда…

Камиль перевернул лист печатной газеты (он не переваривал цифровые гаджеты, пользовался древней телефонной трубкой и покупал прессу и книги, для производства которых использовали чернила, а не пиксели).

Доиграется, и я шандарахну ему белой галькой Воеводина промеж бровей, чтобы перестал косить глазами мимо меня!

— У меня зубная паста на ухе? — спросила я.

Он отрицательно покачал головой и дернул плечом. По изобретенной мной шкале один рывок плеча в минуту означал, что Камиль спокоен. Хуже, если их было больше пяти, каждые секунд пять или шесть. Таким я видела его однажды… при нашей официальной встрече, когда Воеводин представил меня как нового стажера.

— У тебя проблемы, — произнес он.

— Прости, — колотила я колпачком ручки по распахнутому блокноту со скоростью крыльев-лопастей колибри, — ты не мог бы добавить знак препинания, а то я не уловила: это вопрос и ты типа волнуешься? Или ты произнес фразу с точкой, как угрозу, и волноваться нужно мне?

Камиль швырнул газету, прикрыв ею мои ногти, впившиеся в зеленое сукно, пережившее две мировые войны. Пока я бесцеремонно оставляла десять светлых полос на ткани, в кабинет вошел Семен Михайлович в сопровождении своих гостей.

Всего их было четверо. Двое в штатском и двое в военной форме. Я не очень хорошо умела определять чины по погонам, но знала, если приходят «в звездах», разговор получится сверхконфиденциальным. И чем крупнее звезды, чем больше их количество, тем более сложным обернется предстоящее дело.

Камиль нехотя поднялся из-за стола. Он убрал руки за спину и не пожал ничью ладонь, пока Воеводин представлял присутствующих.

— Присаживайтесь. Вон там и здесь. Поверьте, — дружелюбно махнул Воеводин, предложив расположиться за столом переговоров, — Камиль Агзамович работает в морге, и лучше вам соблюдать с ним дистанцию. В прямом смысле слова!

— И в переносном тоже, — тихо буркнул Камиль.

— Кира Игоревна Журавлева, — представил меня Воеводин, — мой стажер.

Люди в погонах кивнули, приняв меня за секретаршу. Удостоили отрешенного «Доброе утро» и не запомнили ничего: ни моего имени, ни лица, ни кто я такая. То, что меня не замечали, было плюсом, и по долгому взгляду Воеводина, пытающемуся подбодрить, я поняла, что он тоже так думает.

Как только все расселись, заняв стулья в центре, Воеводин посмотрел на Камиля, но тот, закрыв губы кулаком, коротко помотал головой, отказываясь пересесть. Он остался напротив меня, еще и лицом повернулся к двери, небось мечтая скорее сбежать за более привычные ему столы — не деревянные с мягкой обивкой, а ледяные — в его секционной.

На вопросительный взгляд Воеводина касательно моих темных очков, которые я оставила на глазах, я так же, как Смирнов, быстро помотала головой, что означало: «не сниму».

— Тогда начнем, — произнес Воеводин, как только мучительский скрип двадцатикилограммовых стульев стих, — слушаю вас очень внимательно, господа. Чем я и мои люди можем быть вам полезны?

На этих словах великие чины все разом повернули головы ко мне и Камилю, видимо до последнего надеясь, что Воеводин говорит не о нас. Что я здесь для конспектирования, а врач для расшифровок кодов МКБ в строке «Причина смерти».

Где люди Воеводина? Где его команда? Неужели это я и Камиль — стажерка и социопат, даже не пожавший им руки?

Пришедшие некоторое время переглядывались, щелкали пряжками чемоданчиков и продолжали молчать.

Воеводин выждал пару минут и произнес первым:

— Прошу, господа, говорите. А то и вы, и я отнимаем у Киры Игоревны время, а ей предстоит принять важное решение.

Я побледнела, а шея пошла красными пятнами. Смирнов шмыгнул носом, крякнул с выдохом, скрипнул зубами, кашлянул и гоготнул. Вот так, под наше светомузыкальное представление, не добавляющее «команде Воеводина» очков преференции, в беседу вступил самый смелый гость.

— Простите, — вытянул руку мужчина справа, что был в штатском, — вы понимаете, что речь пойдет о… — сделал он паузу, — инцидентах, которые могут вызвать…

Но его перебил тот самый, с четырьмя огромными звездами на плечах.

— Семен Михалыч! — взревел мужчина в военной форме. Он был плохо выбрит, под глазами мешки, а возле затылка его шея собиралась несколькими ступенями складок. — Не для детских ушей это все! Пусть девочка уйдет! Чаев нам принесет, что ли… ну!

— Кира Игоревна, — поправил его Воеводин, — сотрудница бюро, Андрей Дмитриевич, а не девочка. Чаев могу принести вам и я. — Он поднялся со стула. — Иван-чай в этом сезоне сам собирал, сушил на печи, а не в духовке, не сомневайтесь!

— Что? — опешил военный, — Семен Михалыч, да сядь ты обратно! Она ж юная совсем, твоя стажерка, разве не жалко ее ушей?

Еще один про уши?! Я не сдержалась и вскинула очки ободком поверх волос, уставившись без зазрения совести на Камиля. Пусть рискнет! Посмотрит на меня! Тоже мне… Медуза Горгона!

Камилю пришлось повернуть голову к пиджакам и военным, и он провел взглядом дугу по зеленой столешнице, обходя зрительное препятствие, то есть меня.

Кажется, Воеводин заметил, что у нас с Камилем случилось новое обострение. Он поднялся со своего места, подошел к Камилю и занял стул возле него.

— Если с вашим делом, о котором вы до сих пор молчите, — бросил он взгляд на гостей, — не справятся Камиль Агзамович и Кира Игоревна, с ним не справится никто.

— А вы? А как же вы? — переглядывалась делегация.

— Вы же тут главный. И все ваши регалии. Рекомендации… — ударил военный кулаком по сукну, — не знаю я, что ли, как остальные за ваши мозги повышения с медалями получают!

— Не за мои. За их, — улыбнулся Воеводин, а нам с Камилем тихо добавил: — Оба задержитесь после встречи. Команда, — посмотрел Воеводин на нас, — доверие и командная работа — вот что гарантирует успех. А не старик, запертый внутри раритета.

В разговор вступил самый ярко одетый из всех, еще один мужчина в штатском. На нем был голубой пиджак и терракотовые брюки. Судя по модной стрижке бороды, головы, ногтей и бровей, он был высокооплачиваемым адвокатом.

— Дело у нас, Семен Михайлович, несколько эпатажное, если уместно произнести подобное определение. Причина смерти установлена, но не повод умереть. Да еще так. Тут многое осталось тайной.

— Значит, адресом вы не ошиблись. Андрей Дмитрич, — опустил Воеводин взгляд на его замершую в щели чемоданчика руку, — начни с главного.

— С главного? — оттянул тот воротник свободной рукой и наконец вытащил папку, пересев ближе к Воеводину и к нам с Камилем, куда следом подтянулись и остальные. — Главное, Семен Михалыч, это — тело. Мертвое тело.

— Одно? — скрестил руки Камиль.

— Вам мало, Камиль Агзамович?