Входит парень из «Феникса», но я его не знаю. Видимо, за эти два года состав заметно обновился.

— Привет, — улыбается мне и громко чихает сразу же. — Есть что-то от аллергии? У меня на цветение, а я таблетки свои забыл. Играть не смогу так. — И снова чихает, неловко смеясь следом.

Это расслабляет, что удивительно, и я иду к шкафчику с лекарствами, чтобы найти ему быстродействующее и не сонливое.

— Держи: одну таблетку сейчас, вторую уже завтра, придешь ко мне, я выдам. Понял?

— Понял, принял. Спасибо! — говорит с улыбкой и хватается за ручку двери, но я его останавливаю.

— Стой! У вас вся команда в сборе сейчас? Не на льду? — спрашиваю его. Мне в любом случае к ним нужно как можно заранее зайти перед игрой, я не могу оттягивать этот момент навечно из-за собственной трусости.

— В раздевалке сидим, раскатка через полчаса.

— Тогда идем, я с тобой схожу, мне зайти к вам надо. — Хватаю со стола рабочий блокнот и ручку и иду следом за парнем, которого даже понятия не имею, как зовут. — Зайди первый, проверь, чтобы все одеты были.

Он кивает и заходит вперед, а мне снова хочется убежать отсюда как можно дальше и никогда не возвращаться. Но стою. В конце концов, я всю жизнь стараюсь быть смелее, нужно бороться с самой собой.

— Все в порядке, проходи, — зовет меня парень, открывая дверь и пропуская меня внутрь.

Ой, мамочки…

Я как будто возвращаюсь в прошлое. Словно это не дверь в раздевалку, а портал в прошлое на два года назад. Та же форма, те же голоса, тот же заразительный смех Лешки Захарова. Как будто и не уезжала никогда.

— Всем здравствуйте, — начинаю сразу, как только становлюсь посреди помещения. Не нахожу в себе сил смотреть на всех вокруг, поэтому сначала пялюсь на парня, который меня сюда и привел. — Я врач хоккейной команды «Титан», но мне сказали, что вы приехали без своего врача, поэтому ваше здоровье на эти дни тоже в моих руках. Зовут меня…

— Аленушка, — заканчивает за меня Савельев, посмеиваясь. Его голос сзади, я не вижу, но слышу отчетливо. Поворачиваюсь все-таки и улыбаюсь ему во все тридцать два, не сдержав эмоций. Ладно, я скучала по всем ним. Он очень повзрослел, кстати. Но не слишком уж изменился.

— Да, зовут меня Алена, спасибо.

— Так вот на кого ты покинула нас? — теперь Ковалев. — Ушла к соперникам, не стыдно?

Они смеются, ни капли зла в их словах нет, и это расслабляет безумно.

— Не стыдно, — тоже улыбаюсь в ответ. — Мне нужно знать все о вашем здоровье, какие есть болезни, переломы и что-то, что беспокоит, кроме аллергии на цветение в данный момент.

— А вот, тут наши оставили для тебя все, — оживает Колосов и протягивает мне папку. — Тут и у кого что болит, и кто какие препараты принимает, и все остальное.

А вот это полезно!

Все-таки бегло осматриваю всех присутствующих, прежде чем развернуться и уйти. Половину знаю, половина мне не знакома. Сережи нет.

Ну, к лучшему. Второй раз не судьба.

— Хорошей игры, — говорю, выходя из раздевалки, и шумно выдыхаю, сразу же прислонившись спиной к стене.

Нет, мне точно нужно успокоительное.

Глава 8

Сережа

Что. Это. Блин. Такое?!

Когда она заходит к нам в раздевалку, я сначала на нее смотрю, пытаясь понять, глючит меня или нет, а потом на парней, чтобы удостоверится, что они тоже это видят.

И реально видят. Сава первый отмирает и называет имя Аленки, а та улыбается когда-то любимыми мной ямочками на щеках и краснеет трогательно.

Вообще не изменилась. Два года прошло, это ей девятнадцать уже? А вообще не изменилась. Ни капли. Те же глаза — зеленые, сияющие, волосы длинные, улыбка искренняя.

Работает тут, говорит. Так вот в какой город она уехала? Черт, это очень близко. Это в сто раз ближе, чем я мог себе представить. На самом деле, если бы я тогда решился признаться, она могла бы и не оставаться в этом городе. Мы вполне могли бы кататься друг к другу каждые выходные.

Самое время подумать об упущенном давным-давно шансе, конечно.

Но блин… Она очень красивая. Невозможно просто.

Она с парнями разговаривает, а я только и могу что пялиться и пытаться понять, что это правда она.

Ее кольцо на груди внезапно становится ощутимым, словно даже горячим. Не зря, похоже, ба нашла его. Как предупреждение какое-то. К хозяйке потянулось?

Алена смотрит на всех, и на меня тоже, но глазами не задерживается даже, как будто мы и знакомы никогда не были, хотя с другими парнями, кого она еще застала, работая у нас, обменивается улыбками и кивками.

Настолько она меня из своей жизни выкинула?

Аленка уходит, а я так и сижу, словно в одной позе застыл.

— Смотрите, мужики, — говорит Коваль, — Серега снова от Аленки поплыл, точно как два года назад. А вы говорили: «Изменился, изменился…»

— Иди в жопу, — отвечаю беззлобно. А толку злиться? Я поплыл.

— Побежишь за обезболом перед игрой, как раньше? Ну или какие ты там истории сочинял, чтобы каждый день к ней в кабинет прыгать?

Они смеются, и я с ними. Правду говорят, и я все помню прекрасно. И вроде работал над собой все это время, а реально снова поплыл, как пацан малолетний. Два года труда в помойку одной только улыбкой снесло.

Стараюсь выкинуть из головы мысли и воспоминания и настроиться на игру. У нас тут финал, закрытие сезона, проигрывать никак нельзя, надо зубами победу рвать, и нельзя ни на что отвлекаться.

Нет, с Аленой, конечно, нужно поговорить. Как минимум надо отдать ей кольцо. Ну и просто спросить, как она тут…

Интересно, у нее есть парень?

— Через двадцать минут лед, что сидим без дела?! — врывается в раздевалку тренер, и мы активно начинаем переодеваться для раскатки перед игрой.

Через пятнадцать минут уже всей командой идем на лед, и когда проходим по коридору, замечаю картину: Алена, какой-то хмырь передает ей стаканчик, предполагаю, с кофе и обнимает ее, прижимая к себе точно сильнее, чем должен просто друг.

Это вот парень ее? Ну, видимо. Вряд ли она с первым встречным вот так зажималась бы в коридоре.

Ну и какого черта я ревную?

Сам себя не понимаю, от этого психую. Вот этот резкий взрыв колбы с прошлым в настоящем дает сбои везде. В мировосприятии, в мышлении, даже во внутренних органах. Потому что сердце тоже как заведенное в груди грохочет.

На льду отключаюсь. Долго учился все эмоции за пределами оставлять, но вроде справляюсь. Я потом обязательно все обдумаю еще раз сто, перепсихую, повспоминаю. Пока надо отыграть на всю мощь.

После раскатки готовимся к игре, а на лед выходим под жидкие аплодисменты. Нас тут не ждут, конечно, болеют за своих. Это тяжело, без поддержки. Поэтому перед игрой на выездах у нас все пацаны звонят домой. Девушкам, женам, мамам или, как я, бабушке. Чтобы зарядиться поддержкой и не обращать внимания на то, что все окружающие трибуны болеют за твоего соперника.

«Титан» сильный. И играет он жестко. Я специально не смотрю на трибуны и на лавку другой команды, потому что я не готов увидеть ее сейчас.

Надо играть.

Мы идем плотно, до середины второго периода по нулям, борьба серьезная. Мы впервые так высоко поднялись, а «Титан» давно на своем месте здесь, как дома уже. Поэтому и борьба горячее. Они — за постоянное чемпионство, мы — за дебютное первенство. У каждого своя мечта.

В середине второго начинается жесткая игра. Соперник давит, но мы не прогибаемся. Они всегда жестко играли, и пары столкновений все-таки не удается избежать. Ощутимо роняют нашего капитана, Колоса, потом прилетает Димону, но вырваться вперед «Титану» это не помогает.

К концу второго периода ломают меня. Больно. Впечатывают в борт с такой силой, что мне кажется, еще чуть-чуть — и я сломал бы ногу. Тренер против такой жесткой игры, но в этот раз кивает нам, давая право отвечать, чтобы быть на равных.

И это срабатывает. За семь секунд до конца периода Ковалев забрасывает шайбу. Один — ноль! Да, черт возьми!

Мы уходим в раздевалку на перерыв, и никто не выбирает выражений, высказывая эмоции. Ломать соперника на льду — не наша история. Мы за хоккей, чистый и честный. Для драк есть ринг, нас так учили.

— Булгаков, что с ногой? — спрашивает Палыч. Видел, что мне неплохо досталось. Но на адреналине доиграл и не заметил ничего, сейчас чувствую, что болит.

Этого только не хватало.

Поднимаю форму, рассматриваю колено: опухает, начинает синеть. По ходу, растяжение связок. Это хреново.

— Виктор Палыч, я доиграю, — говорю сразу. Пройдет, ничего страшного.

— Иди в медпункт быстро, пусть зафиксирует и заморозит. В третью пятерку на третий период встанешь, чтобы не нагружать так сильно, понял меня? Филатов, во вторую вместо Булгакова.

Киваю. Не самое приятное решение, конечно, но это точно лучше, чем меня бы совсем сняли с игры.

Растяжение — самая частая травма, у меня лично уже растянуто все, что только можно. Болит неприятно, да, но восстанавливается быстро. Главное — фиксировать покрепче.

Не опуская штанину, иду в медпункт, не думая ни о чем, кроме того, что мне нужно отыграть третий период и помочь команде выйти победителями.

Стучу в дверь и вхожу внутрь, замечаю Алену и стараюсь держать себя в руках.