Кирилл уходит провожать шеф-повара, когда Тимур подходит ко мне с довольной улыбкой.

— Спасибо тебе! Я не ошибся, когда побежал к тебе. Казалось, я и сам стал понимать итальянский, — посмеивается он и кладет руки в карманы брюк. — Поужинаешь?

— Я же сразу сказала — нет, — отвечаю ему, и внезапно желудок, который питался последний раз нормально почти сутки назад, издает ужасный звук. Мне кажется, его слышно даже в соседнем городе. Предатель! Тимур сразу же усмехается, поймав меня на том, что я голодна.

— Кирилл, — говорит он как раз вернувшемуся мужчине, не слушая моего отказа, — свистни на кухню, пусть накроют, как я просил.

Тут есть повара?!

И что значит — как он просил? Заранее спланировал все-таки меня накормить, наплевав на мое «нет»?

— Только потому, что я ничего не ела, — прищуриваюсь и возвращаюсь обратно на диванчик.

— Разумеется, — улыбается и теперь садится напротив. — Кофе?

— Терпеть не могу, — внезапно для самой себя выдаю ему информацию о себе. — Лучше чай. Любой.

На стол приносят много еды. Очень много еды. Столько, что, даже вернись сюда Кирилл и Стефано, мы вряд ли бы столько съели.

— Ты меня переоценил, — посмеиваюсь.

— В пятницу открытие, нужно пробовать все, чтобы знать, все ли блюда стоит оставить в меню. Ты можешь выбрать что-то одно, а можешь взять всего понемногу, как будет комфортно.

Он такой странный… Я все еще пытаюсь понять его и разгадать, но у меня не получается. Сейчас он ведет себя так, как будто мы и правда хорошие знакомые, просто ужинаем вместе.

Как он вообще затащил меня ужинать? Я же говорила «нет»? Голова кругом от всего этого.

Переговоры эти, ресторан, еда, общение странное.

— Ты здесь подрабатываешь администратором? — задаю ему логичный вопрос, хотя ума не приложу, как можно совмещать хоккей с администрированием.

— Нет, — отмахивается он, — это мой ресторан.

Простите… что? Чей? Кто? Как?

— Твой ресторан?

Я не знаю, какая эмоция была на моем лице только что, но Тимур очень искренне рассмеялся, взглянув на меня.

Нет, в смысле — это его ресторан? Еще и говорит так просто, как будто тут у каждого второго свои рестораны.

— Мой, — кивает. — Кирилл — мой помощник.

— Хоккеисты не открывают рестораны!

— Да кто сказал? — Он снова надо мной смеется! Издевается! — Я же открываю.

— Ты какой-то, значит, неправильный хоккеист.

— Забочусь о своей старости, — улыбается он. — Готовлюсь ко времени, когда не смогу кататься каждый день и зарабатывать этим на жизнь. Кстати! Дай номер телефона или карты, я переведу тебе за сегодняшний вечер.

Номер телефона, конечно, я ему не даю, диктую номер карты, хватит с него.

И чуть не давлюсь чаем, когда вижу сумму. Это… внушительно! Особенно за сорок минут работы.

Видимо, Тимур замечает мое выражение, поэтому сразу говорит:

— Ты очень выручила. Плюс рабочий день уже окончен, а тебе пришлось задержаться. И мне придется просить тебя помочь нам со Стефано на открытии… За отдельную плату, конечно.

Я бы отказалась, наверное, если бы не увидела, сколько могу заработать на этом. Мне не хочется сближаться с Тимуром, а сейчас происходит именно это, и наверняка и дальше будет так же, но… Но моя мечта, школа, требует огромных вложений. И я буду идиоткой, если откажусь от пары часов работы, за которые смогу заработать как за две недели со своими детьми.

— Хорошо, — киваю ему, — только сориентируй по времени, передам группы детей другим преподавателям.

Пора уходить отсюда. Ужин слишком вкусный, Тимур слишком спокойный, а атмосфера полумрака слишком… слишком. Нужно бежать, мы перебарщиваем.

— Что скажешь про еду? — спрашивает Тимур, когда я встаю с диванчика и хватаю свою сумочку.

— Все прекрасно. Особенно на голодный желудок, то, что доктор прописал.

— Приходи сюда обедать. Я договорюсь, чтобы накрывали к твоему приходу.

— Не всегда удается убежать на обед. Сегодня даже из кабинета выйти не дали.

Зачем я делюсь с ним всем этим? Зачем? Он ведь даже не спрашивал. Просто в диалоге само собой как-то происходит…

Тимур очень аккуратно общается в этот раз. Никаких острых тем и фразочек в мой адрес. Только взгляд, пробирающий до костей, и ничего кроме.

— Могу организовать ежедневную доставку обедов, — предлагает он, и я только усмехаюсь. Это очень милая забота на самом деле. А теперь мне нужно срочно выкинуть из лексикона слово «милая». И «забота».

— Спасибо за ужин, я поеду. — Ищу такси в приложении и спрашиваю у Тимура, каким выходом нужно воспользоваться.

Он указывает пальцем на задний, в который мы и вошли, и вызывается меня проводить. В темноте коридора на секунду становится не по себе, но затем прохладный ветер ударяет в лицо, разгоняя всякие дурные мысли.

— Я так понимаю, предлагать подвезти бессмысленно? — улыбается он мне, и я зачем-то отвечаю ему тем же.

— Именно так. Доброй ночи, — говорю ему и ухожу в сторону подъехавшего такси.

Сегодня последнее слово за мной.

Глава 8

Тимур

Сегодня охренительно трудный день. В целом как и любой другой мой день в последнее время.

Сегодня — игра, последняя перед выездной серией, а завтра — открытие ресторана. Наконец-то. Как откроемся — можно будет дышать свободно. У меня есть Кирилл, а значит, в ресторане я смогу не появляться так часто. Как это и происходит с двумя другими точками, где есть ответственные за все люди. Там я вообще бываю раз в два-три месяца и решаю все, что требует меня, по телефону или на крайний случай по видеосвязи.

Переодеваюсь в форму, мышцы уже разогретые после растяжки, а звуки, доносящиеся с трибун, поднимают адреналин.

Надо выигрывать, тут без вариантов, и мы настроены решительно. Тем более игра с «Титаном». Я играл за них пару лет, потом перешел в «Феникс», но на сборах у нас отношения испортились, поэтому хочется выиграть еще сильнее обычного.

Тренер заходит в раздевалку, настраивает нас на игру, подбадривает, волнуется, видно. Прячет руки в карманы брюк и часто трогает галстук. Его бесит обязательный дресс-код на игры, а мы подкалываем частенько.

— Давайте, пацаны, порвите, — говорит напоследок и уходит. Нам на льду надо быть через пять минут, все собраны, у нас редкая тишина.

Последние минуты, и выходим. Толпа приветствует радостно, крики зрителей смешиваются в один громкий гул, но это очень заряжает.

Кидаю взгляд на трибуны, а потом резко отвожу. Ловлю себя на мысли, что ищу ее. Хочу, чтобы была здесь, но если увижу — поплыву сразу же, как на той тренировке. А на игре такое точно не прощается, и держать себя в руках будет сложнее.

Поэтому не ищу ее глазами, хотя до зуда интересно, пришла ли она. Смотрит ли на нас, на… на меня.

Думаю об этом еще минуту, пока позволяет время, а потом отключаюсь, с головой уходя в игру.

У нас сложный соперник, агрессивный, подготовленный. Но и мы не просто так сюда пришли шайбу по льду покатать.

Атакуем. Заряжаемся громкой поддержкой болельщиков и первый период выигрываем с двумя шайбами в воротах соперника. Палыч в перерыве говорит «не расслабляться», а я снова думаю: видела ли Александра?

Она не обязана на все игры ходить, по факту она и к команде-то не относится, только к админке. Но все равно хочется, чтобы видела. И поддерживала. Я бы с ее поддержкой и горы одной рукой свернул.

— Сабиров, — говорит тренер, обращая мое внимание на себя, — тебя их тридцать девятый пасет, имей в виду.

Киваю. Понял. «Титан» знает мои слабые места и может ими пользоваться. Это подло, но и они наличием совести не отличаются особо. Из слабого у меня — спина. Была серьезная травма позвоночника. Играть и жить не мешает, но лучше не трогать и не попадать никому под клюшку. А тридцать девятый у них — Мишаня, здоровый такой лось, тому попадаться вообще не хочется.

На второй период выхожу с пониманием, что надо быть аккуратнее, и один раз меня эта осторожность спасает. Когда отбираю шайбу у соперника, чувствую, что меня чересчур сильно прижимают к борту, и успеваю увернуться, оставаясь целым и невредимым.

Мы пропускаем одну, потому что Коваль задержал соперника, его посадили на лавку на две минуты и мы остались в меньшинстве. Никто его не винит, но факт остается фактом.

Во втором периоде «Титан» начинает кусаться, у нас чуть не травмируют Серегу и постоянно цепляют всех кого можно. Нам не удается закатить, но и пропустить мы себе больше не позволяем.

Третий период самый сложный. Нужно рвать победу зубами, но на каждый укус соперник пытается нанести увечья еще сильнее.

Я попадаю в замес, атакую, но меня цепляют клюшкой, встаю, слышу свисток судьи, жду вердикт для соперника и пытаюсь отдышаться.

— Что, Тимурик, совсем в крысу превратился, да? — слышу сбоку и стараюсь держаться. Поворачиваю голову — Мишаня. Не смог физически задушить, морально решил?

Я не успеваю ответить, матч продолжается, мы в большинстве, и это дает нам преимущество почти сразу же. С моей передачи Сава закатывает шайбу в ворота, трибуны радостно взрываются, и когда я начинаю еще одну атаку, меня снова сбивают с ног.

— Да ты, сука, издеваешься, что ли! — Меня взрывает, когда я снова вижу Мишу. — Магнитом тебя ко мне тянет?