Три часа ночи. Разбитая посуда. Кровь на ковре, антресоли и стенах. Сломанная дверь и осколки стекла. Кэйти на полу без сознания. Окровавленная бита рядом с диваном… И занесенная рука, готовая нанести удар.

В ушах — пугающий хриплый крик из телефонной трубки, мольбы приехать и жалобный плач, от которого по позвоночнику пробегают мурашки.

— Вот поэтому его необходимо найти, — процедила Билли, наклонившись к столу, и крепко сжала кулаки — до боли в ладонях.

Адам замер.

— Эти девушки… — продолжила Билли, — остались наедине с убийцей в гребаном захолустье на окраине мира, где всем, включая полицию, было наплевать — и на них, и на все остальное. Никому не было дела до убийства за стеной. А они… они ведь хотели, чтобы их нашли и спасли. Кто-нибудь, кто угодно, не важно. Но никто не пришел и не остановил этот ужас. Ни одна живая душа в этом богом забытом месте! А они все равно надеялись… даже когда этот подонок, этот… монстр, — ее голос дрогнул, — издевался над ними, пользуясь своим преимуществом. И вы предлагаете мне отвернуться? Отвернуться и позволить вам схватить Роберта, который, я уверена, не причастен к этому убийству, но его повесят именно на него, потому что, признайтесь, вам тоже наплевать, кто сядет за решетку. У вас появился отличный кандидат на эту роль, а все остальное, как и всегда, уже не имеет значения. Вы посадите невиновного, а настоящий убийца продолжит творить всю эту… весь этот…

Адам не ответил. У него были вполне законные причины возмутиться в ответ и вступить в еще один затяжной спор о том, кому «наплевать», а у кого вся жизнь сошлась клином на этой адски неблагодарной, но очень важной работе. Он мог бы наговорить разные вещи или обвинить Билли в необоснованных доводах, а также в препятствии проведению расследования, но…

Перед ним сидела не озлобленная девушка, «за компанию» уставшая от произвола властей, и не городской мститель в маске, который вершит правосудие своими силами и вне закона, просто потому что «кто-то должен». Билли не сторонний наблюдатель, насмотревшийся страшных историй про «несправедливую полицию». Она — их главный герой. И однажды это сломало ее.

— Я ищу не убийцу, агент Миддлтон. — Билли поморщилась: «Как же бесят эти дурацкие лампочки»! — Я ищу финансового аналитика, который совершал незаконные переводы и наживался на процентах. Это моя работа. А ваша — найти подонка, который стоит за убийствами. И, я уверена, когда правда всплывет на поверхность, вы сильно удивитесь, насколько ошибались. Но, боюсь, к этому моменту будет слишком поздно и пострадает кто-нибудь еще.

Несколько секунд Адам молча смотрел на Билли, и внезапно вокруг стало очень тихо. Он невольно придвинулся чуть ближе.

— Билли, что произошло у вас в прошлом? Я не настаиваю, но…

Расстояние между ними уже нарушало зону ее комфорта, но Билли по-прежнему пристально смотрела на Адама, будто пыталась зацепиться в его взгляде за воображаемый спасательный круг.

Миддлтон хотел спросить что-нибудь еще — что угодно, лишь бы она не смотрела на него с немым криком о помощи, который упорно пыталась выдать за агрессию. И неожиданно его сердце, за последний год отзывавшееся только тишиной или болью, пропустило пару ударов.

Вдох.

Выдох.

Надоедливо громкое жужжание ламп.

Нет.

Билли грустно усмехнулась, отвела взгляд и откинулась на спинку стула.

— Скольких он убил?

— М-м? — Миддлтону пришлось приложить усилия, чтобы вернуться к разговору, пока его сердце отбивало в груди барабанную дробь.

«Допрос, Адам. Допрос продолжается, очнись».

— Вы сказали «с теми девушками». — Билли собралась с мыслями и перевела взгляд на Миддлтона. — Скольких он убил в той квартире?

— Двоих, Билли. Он убил двоих. — Адам сел ровно и поправил узел на галстуке. — Двух туристкок из Европы.

— Туристок? — Билли нахмурилась и прикусила губу. Пару секунд спустя ее бросило в холодный пот. — Дебора… — пробормотала она, выпрямившись на стуле. — Вы ведь говорили с Деборой?

Речь шла о бывшей супруге Роберта, которая пыталась довести Билли до диабета огромной тарелкой шоколадных кексов, щедро украшенных приторно-сладким сливочным кремом.

— Да, мы разговаривали с миссис Андерсон, — кивнул Миддлтон, настороженно наблюдая за побледневшей Билли. — Она рассказала, что развелась с Робертом после его измены со студенткой по обмену. Кажется, та девушка приехала из Мюнхена.

Мюнхен. Точно.

Билли помнила, как Дебора возмущалась и как упомянула «идиотский акцент».

«Чтоб этих немок!»

— Чтоб этих немок… — прошептала Билли.

Нет, это еще не доказательство.

— Вы что-то сказали? — спросил Адам.

Тишина.

Хотел бы он прочитать ее мысли, которые она, конечно же, не подумает проговорить вслух. Лучше бы его природным талантом оказалась телепатия. Миддлтон посмотрел по сторонам и опять уставился на Билли.

— Как вы думаете, почему Роберт Андерсон сбежал после внесенного залога?

Она удивленно посмотрела на Адама.

— Потому что… — Билли вздохнула. — Потому что он не ограничился одной нелегальной сделкой, и список его заслуг гораздо длиннее и красочнее. Просто Роберт довольно неплохо заметает следы. Заметал, — поправилась она, — пока… не попался. А когда его прижали и началось расследование, он, скорее всего, понял, что где-то осталась лужа, которую он не успел прикрыть салфеткой. Возможно, даже не одна. И если бы этот шкаф с финансовыми скелетами вскрылся, срок Роберта мог увеличиться в несколько раз.

«Он знал, что какое-то дерьмо всплывет в ходе расследования», — заявила Билли, когда подключила Тони к поискам очередного беглеца.

— С финансовыми? — осторожно уточнил Адам.

Билли приоткрыла рот и замерла: «Нет».

— Чем, по вашей версии, таким страшным он мог заниматься, чтобы, не дождавшись суда, сбежать? Способствовал переводам на тайные счета Аль-Каиды? Спонсировал любителей детской порнографии? — Адам склонил голову набок. — Андерсону уже грозил срок, который он мог провести с комфортом, даже если подписал еще пару-тройку незаконных бумаг. Но он сбежал, и для этого имелась более основательная причина.

«Нет, это не так, нет», — Билли с трудом переборола порыв зажмуриться — не столько из-за света, сколько из-за нежелания слушать все, что вываливает на нее Миддлтон. А еще эти надоедливые мысли про запертую дверь и человека в квартире, которые не давали покоя все утро.

— Дело губернатора Келли, — подсказал Адам.

Билли тяжело вздохнула и потерла холодный лоб. Она прекрасно понимала, к чему ведет Миддлтон. Три месяца назад новый губернатор штата Иллинойс объявил о частичной отмене моратория на смертную казнь в отношении особо тяжких преступлений. Если докажут причастность Роберта к совершенным убийствам (или просто повесят на него всю вину), с большой вероятностью он попадет под это исключение.

Нет, это какой-то бред. Логичный, но бред. Не может быть, чтобы сейчас они говорили об одном и том же человеке.

— Бритва Оккама, — сказал Адам. — Иногда самое очевидное объяснение — единственно верное.

— Бритва Хэнлона, — отбила мяч Билли. — Не приписывайте злой умысел тому, что можно объяснить глупостью.

— Но и не исключайте злонамеренность. Кажется, так заканчивалась эта фраза?

Билли закатила глаза и подергала ремешок от часов. Еще немного, и этот яркий свет вынудит ее лезть на стены.

— Я понимаю, вы проделали сложную работу, Билли. И несправедливо, что для вас все закончится вот так, но… иногда можно не увидеть зло даже в тех, о ком известно практически все.

Билли не ответила — вместо этого продолжила увлеченно разглядывать свои пальцы и напряженно хмурить брови.

— На сегодня достаточно, — заключил Миддлтон. Допрос был окончен, но желание отпускать Билли, как ни странно, практически равнялось нулю. — Я попрошу вас только об одном…

— Держаться подальше от этого дела и Андерсона? — догадалась она.

— Вот видите, — улыбнулся Мидлтон, — мы с вами уже понимаем друг друга с полуслова.

— В таком случае, — Билли наклонилась к столу, — вы знаете мой ответ.

Адам отделался кивком. Конечно, он знает. Но черт возьми.

— И еще кое-что… — Билли встала и с удовольствием размяла затекшие ноги и спину, подумав, что на такие стулья надо вводить отдельный мораторий. — Вы же все равно продолжите следить за мной? Я спрашиваю, чтобы понимать, задергивать мне шторы или нет. — Секундная тишина. — Это шутка. Почти.

Адам усмехнулся.

— Закрыть шторы все-таки стоит. Я не могу отозвать наблюдение, но патруль будет смотреть за выходами из вашего дома… за всеми выходами. А за окна можете не переживать.

— Радость-то какая, — пробормотала Билли, направляясь к выходу из этой комнаты пыток.

Миддлтон проводил ее до лифта, демонстративно игнорируя Лео, который с небывалым интересом рассматривал их с порога своего кабинета.

— Спасибо, что приехали, Билли.

«Как будто у меня был выбор».

— Еще раз приношу извинения за поступок офицера Митчелла, — помявшись на месте, Адам внезапно добавил без налета важности: — Будь осторожна. Звони в любое время, что бы ни случилось.

Билли взглянула на него одновременно с интересом и удивлением, немного растерянно улыбнулась и уже собиралась добавить какую-нибудь ничего не значащую глупость, но едва не подпрыгнула, когда в ее руке завибрировал телефон. Билли посмотрела на экран, и Миддлтон непроизвольно сделал то же самое.