Эллисон Чейз

Навсегда в твоем сердце

Глава 1

Лондон, 1838 год

Айви Садерленд бросила утренний выпуск «Таймс» на прилавок перед собой. Ее потрясенный взгляд скользнул по книгам, аккуратно расставленным на полках маленького магазинчика, принадлежащего ее семье, и вернулся к газете. Неужели там действительно это написано?

Айви снова потянула к себе газету и перечитала заголовок.

«БЕСЦЕННЫЕ БРИЛЛИАНТЫ ПОХИЩЕНЫ ИЗ БУКИНГЕМСКОГО ДВОРЦА».

Она пробежала глазами статью. «…Никаких следов и зацепок… королева расстроена…»

Негромкий стук в дверь заставил ее вздрогнуть. Она закрыла магазин не более десяти минут назад, вскоре после того, как две ее сестры, помогавшие в магазине, уехали на премьеру новой пьесы. Айви заколебалась. После возвращения ее старшей сестры Лорел прошлой весной из Бата в жизни Садерлендов произошли существенные изменения. Новый муж Лорел, граф Барнсфорт, позаботился о том, чтобы три его свояченицы получили возможность наслаждаться такими доселе недоступными удовольствиями, как новые платья, театральные премьеры и огромное количество книг — больше, чем Айви могла надеяться прочитать.

Были и другие изменения, такие как появление пары слуг — Эддельсонов, — теперь живших в мансарде на третьем этаже. Мистер Эддельсон, имевший сломанный нос и шею, напоминавшую ствол старого дерева, по мнению Айви, походил на разбойника с большой дороги, а не на лакея из респектабельного дома или кучера, катающего сестер по городу в замечательном новеньком фаэтоне.

А потом наступило то утро — и было это не так давно, — когда Айви заметила миссис Эдцельсон, точившую кухонные ножи на заднем дворе. К ее немалому удивлению, женщина неожиданно украдкой оглянулась, а потом с силой метнула тяжелый нож для разделывания мяса, который пролетел через весь двор и вонзился на добрых два дюйма в кривой ствол березы, росшей в самом углу.

Айви не потребовалось много времени, чтобы прийти к выводу: меры предосторожности, принятые их зятем, являются следствием чего-то большего, чем простая осмотрительность. Во время путешествия Лорел в Бат произошло нечто, потребовавшее строгих мер безопасности. Ну, например, теперь в вечернее время им запрещалось открывать дверь незнакомцам.

Снова послышался стук, на этот раз более настойчивый, чем первый. Соскользнув со стула, Айви подошла к окну и осторожно выглянула через щель в неплотно задернутых шторах: у входа стояла карета с четверкой великолепных коней; на дверцах экипажа не было герба, по которому можно было легко узнать владельца, а простые ливреи трех лакеев никак не помогали идентифицировать их хозяина.

В общем, владельца экипажа не мог бы определить никто, кроме сестер Садерленд, которым уже приходилось видеть эту карету. Поэтому Айви поспешила к двери и, не раздумывая, повернула ключ.

Через порог переступил человек, с головы до пят одетый в черное.

— Скорее закрой дверь!

Как только Айви подчинилась, гостья откинула капюшон и протянула к Айви руки.

— Случилось ужасное!

— Я знаю! — Айви взглядом указала на газету. — Я только что прочитала.

— Да, но газетам, слава Богу, известно не все. Айви, пожалуйста, могу я на тебя рассчитывать? Мне очень нужна твоя помощь.

Айви заглянула в серьезные глаза, тревожно сверкавшие на миловидном личике девятнадцатилетней английской королевы, и улыбнулась:

— Я всегда к вашим услугам, ваше величество. Прошу вас, дорогая, пойдемте в гостиную, и вы мне все расскажете.

Наемный экипаж деловито подпрыгивал на ухабах сельской дороги к северу от Кембриджа. Внутри находилась единственная пассажирка — голодная и совершенно измотанная трехдневным путешествием из Лондона. Ее одолевали тревожные мысли относительно поспешного решения, которое привело ее сюда.

Леди Гвендолин де Берг совершила очень, очень дурной поступок и теперь ломала голову, как все исправить. Идея позаимствовать таинственный камень королевы не казалась ей такой уж плохой, когда впервые пришла в голову. В конце концов, это был всего лишь камень, причем вовсе не сияющий и великолепно ограненный, а зазубренный, напоминающий гранит с вкраплениями серебра. И если бы от камня ее величества не исходила странная будоражащая энергия, в нем и вовсе не было бы ничего примечательного. Это был подарок одного джентльмена из Германии, о котором королева строго запретила своим фрейлинам говорить, где бы то ни было за пределами ее личных покоев. Тот человек, Альберт, считал, что камень обладает особыми свойствами — королева говорила, что это называется электромагнетизмом. Собственно, поэтому Гвендолин и украла… позаимствовала его.

Гвендолин покосилась на красивую шкатулку, лежавшую у нее на коленях. Даже сквозь резное дерево, инкрустированное нефритом и слоновой костью, она, казалось, ощущала слабую вибрацию, покалывание в кончиках пальцев. Или у нее просто нервы расшалились? Неожиданно Гвендолин подумала, что в шкатулку вполне поместилась бы человеческая голова — ее голова. Сто или двести лет назад таким был бы вполне вероятный итог этого безрассудного, а если называть вещи своими именами, то просто глупого и подлого предприятия, как кража… заимствование без позволения у собственного монарха.

Ох, Господи!

Вдалеке за болотами, мелькавшими за окном экипажа, показался луч солнечного света, окрасив высокие башни Кембриджского университета в красивый медово-янтарный цвет. Экипаж ехал вперед, быстро удаляясь от города. Вскоре самшитовые живые изгороди на обочине дороги сменились знакомыми высокими каменными стенами, увенчанными кованым железным ограждением с устрашающего вида пиками.

Гвендолин была почти дома. Стукнув в потолок экипажа, она крикнула:

— Остановите здесь!

«Здесь» было началом извилистой подъездной аллеи, которая змеилась через густые заросли дубов и сосен, посаженных больше ста лет назад первым маркизом Харроу. Массивные железные ворота были открыты, но это вовсе не создавало впечатления, что хозяева рады гостям. Гвендолин никак не могла решиться приказать кучеру свернуть на аллею. Будет ли теперешний маркиз, ее брат, счастлив видеть ее после долгих месяцев разлуки?

Это представлялось Гвендолин в высшей степени сомнительным. Как раз в это время последний лучик солнца скрылся, и стало совсем темно. Шкатулка на коленях вроде бы предупреждающе задрожала.

Над деревьями вспыхнул яркий свет, и стала видна покатая крыша дома. Гвендолин от удивления открыла рот. Из центральной башни Харроувуда вверх взметнулся сноп искр. Экипаж дернулся, когда запряженная в него пара серых испуганно рванулась вперед. В последовавшей тишине послышался громкий треск, эхом прокатившийся по аллее. Стайка черных птиц взмыла в воздух и в панике заметалась по сумеречному небу.

Охватившие Гвендолин дурные предчувствия еще более усилились. Искры напомнили ей о ярости брата и обо всех оскорбительных словах, которыми они обменялись во время последней встречи. И ее смелость исчезла вслед за испуганными птицами.

— Мадам? — подал голос кучер.

Это была ошибка, решила Гвендолин. Глупая, ужасная. Ей не следовало приезжать сюда в одиночестве. Как глупо с ее стороны было не попросить помощи у кого-то, способного вразумить ее братца. Тут ей пришла в голову новая идея, которая, если повезет, вполне могла сработать.

— Поехали! — крикнула она, как раз когда ночное небо осветила еще одна вспышка.

Саймон де Берг, маркиз Харроу, выругался, глядя на пепел, который сыпался в лабораторию через открытый световой люк в крыше башни. Раздраженно фыркнув, он схватил шерстяное одеяло и швырнул на стол, стараясь погасить небольшие язычки пламени, весело плясавшие среди его научного оборудования. Потом он методично растоптал все упавшие тлеющие угли, чтобы не загорелся дубовый пол.

Только когда угроза пожара в доме его предков была полностью ликвидирована, он перевел дух и принялся осматривать ущерб собственной одежде. Черные пропалины на манжетах свидетельствовали о гибели очередной рубашки. Ладонь и кончики пальцев жгло, а мускулы плеч и спины дрожали мелкой дрожью, как будто он только что втащил на гору мешок кирпичей. Но по крайней мере теперь в воздухе не чувствовалось отвратительного запаха горелых волос, хотя в ушах, конечно, еще пару дней будет звенеть.

Саймон поднял одеяло и убедившись, что на столе больше ничего не горит, помахал им, чтобы разогнать дым в круглой комнате, расположенной высоко над домом. Проклятие! Он же был абсолютно уверен, что на этот раз его расчеты верны и ток, текущий из электрического генератора, находится на нужном уровне. Он правильно расположил положительный и отрицательный заряды, отрегулировал силу пара, проходящего по змеевикам, и с педантичной тщательностью расположил электромагниты. Но повернув рычаг и освободив энергию, заключенную в паропроводе, он получил только пламя, искры и очередную порцию разочарования. Снова выругавшись, он быстрыми шагами пересек комнату и подошел к книжному шкафу у южного окна, где у него была припрятана бутылка бренди. Широкий подоконник был очень удобным сиденьем. Саймон ослабил галстук, сел и, потягивая обжигающую жидкость, задумался.

Возможно, настало время признать поражение. Вероятно, как люди часто говорили за его спиной, а временами и ему в лицо, здесь, в этой лаборатории, он сражается с ветряными мельницами.

Однако по мере того, как ароматная жидкость разлила по телу приятное тепло, даже боль в кончиках пальцев стала ощущаться слабее и вернулось прежнее упрямство. Пожалуй, он все же еще не был готов сдаться, да и, если говорить честно, не мог не признать некоторой привязанности к ветряным мельницам. Ему нравились их широкие раскинутые крылья, равно как и способность использовать величайшую и самую необузданную из сил природы в практических целях.

Только этого он и хотел — укротить силу природы и получить возможность ее использовать. Правда, судя по всему, он не в состоянии справиться с этой задачей в одиночку.

Один. Саймон ненавидел это слово и то, как оно изменило его жизнь. Ему были отвратительны косые взгляды знакомых, их невысказанные сомнения в его благополучии и, что было хуже всего, сострадательные шепотки, которыми они обменивались, когда думали, что он не слышит. Он отчаянно боялся просыпаться ночью и слышать оглушающую тишину, которая ничем не могла быть заполнена, потому что…

Потому что он был один, и больше не было никого, с кем можно было бы поговорить… обнять…

Сделав еще один щедрый глоток, Саймон отбросил бессмысленные сожаления. Жизнь была такой, как она есть. Отвернувшись от разгромленной комнаты, он посмотрел в открытое окно. Местность вокруг была низменной, и было видно далеко. Скользнув взглядом по скоплению огней, которое было Кембриджем, он неожиданно заметил что-то непонятное, находившееся намного ближе. Экипаж? Надо же, как быстро он уезжает от поворота на подъездную аллею. Вероятно, тот, кто приезжал, заметил взрыв и решил убраться от греха подальше. Или просто случайный путник вспомнил, что здесь живет Безумный Маркиз, и велел кучеру поспешить.

Но все это не имело никакого значения. Нет, Саймон прекрасно знал, что необходимо для достижения его цели. Однако он также не сомневался, что нужное не достанется легко. А может, и вообще не достанется.

Айви налила чай, добавила в чашку сливки и полную ложку сахара, как любила королева Виктория, после чего передала чашку на блюдце в руки монаршей гостьи.

— Выпейте, дорогая, чай поможет вам успокоиться.

Виктория благодарно кивнула и сделала небольшой глоток.

— Ты не понимаешь, — сказала она, покачав головой, — я не могу быть спокойной, пока камень не вернется ко мне. Пойми, я стану посмешищем, и Альберт больше никогда не заговорит со мной.

Мысленно отметив, что понятия не имеет, кто такой этот Альберт, Айви подняла руку.

— Пожалуйста, не так быстро. Расскажите, почему этот камень так важен для вас. Насколько я поняла, он не принадлежит к драгоценностям, о которых написали все газеты.

— Нет, конечно. Ну… во всяком случае, не в общепринятом смысле. Понимаешь… — Виктория тяжело вздохнула, — он бесконечно дороже, чем любой самый ценный бриллиант. Это подарок от…

— Да? — Айви ободряюще похлопала Викторию по плечу. — Вы можете говорить совершенно свободно. Вы же знаете, что я и мои сестры скорее умрем, чем предадим ваше доверие.

Благодарная улыбка смягчила несчастное выражение лица Виктории.

— Это подарок от Альберта, моего кузена Сакс-Кобурга. Понимаешь, он занимается наукой, и этот камень… Альберт считает, что этот камень упал с неба… это метеорит. Понимаешь, Айви, он совершенно необычен!

— В каком смысле?

— В нем заключена какая-то энергия. — Королева и так говорила очень тихо, а тут вообще перешла на шепот, словно боялась, что ее подслушают. — Своеобразное теплое поле, которое одновременно отталкивает одни предметы и притягивает другие.

— Это магнит? — поинтересовалась Айви.

— Более того. Это электромагнит, и Альберт уверен, что камень может стать ключом, который поможет ученым когда-нибудь открыть способ выработки полезного и очень эффективного электричества.

Айви почувствовала волнение.

— Речь идет о замене огня и пара, которые питают энергией разные машины?

Виктория неуверенно пожала плечами:

— Если говорить честно, я не совсем понимаю, что это за фокус-покус.

Нахмурившись, она подняла чашку и сделала еще один глоток.

Потом ее прелестные черты исказились в испуге.

— Да какая разница?! Альберт доверил мне этот камень, как символ нашей преданности друг другу. — Непроизвольно оглянувшись по сторонам, она едва слышно добавила: — Айви, он просил меня выйти за него замуж.

Айви порывисто обняла свою юную подругу за плечи, позаботившись, однако, чтобы та не пролила чай.

— Это чудесная новость. Дорогая, я так рада за вас! Когда же произойдет это радостное событие?

Айви не спросила, будет ли приглашена, поскольку точно знала ответ. Сестры Садерленд перестали быть подходящей компанией для принцессы Виктории еще семь лет назад, когда та стала наследницей престола. Вскоре после этого они утратили с ней связь, которую восстановили, но тайно, прошлой осенью, когда Виктория обратилась к ним за помощью в деле, требовавшем максимальной осмотрительности и благоразумия.

— Я пока не знаю, — ответила Виктория. — Такие дела решаются очень долго и по официальным каналам. Но после того как мы поженимся, Альберт собирался отдать этот камень человеку, который точно знает, что с ним делать, блестящему ученому. А теперь у меня его нет… О, Айви, Альберт будет так сердит! И мой дорогой лорд Мельбурн тоже.

— Ваш премьер-министр?

— Да.

Поставив чашку с блюдцем на столик, Виктория вскочила и начала нервно мерить шагами комнату, точнее, не всю комнату, а небольшое пространство перед камином, занятое изрядно потертым ковром. Айви отметила, что принцесса немного поправилась после коронации, ее несколько угловатые формы стали более округлыми, а лицо — серьезным. Или серьезность вызвана недавними неприятностями?

— Я не понимаю, какое отношение имеет лорд Мельбурн к столь личному делу, — сказала Айви.

Виктория резко остановилась, и ее глаза стали круглыми, как у совы.

Айви продолжала недоуменно взирать на юную королеву, и та поспешно заговорила:

— Мои отношения с Альбертом никогда не были, да и не могли быть личным делом. Я — монарх, и для меня не может быть сердечных дел. Монархический брак устраивается соответствующими дипломатическими процедурами. Но мы с Альбертом постарались тайком обойти эти процедуры. Ничего еще не подтверждено и не одобрено официально. Если вдруг обнаружится, что я уже обещала свою руку… Я об этом даже думать боюсь! Разразится невероятный скандал.

Айви могла себе представить, сколько слухов и сплетен начнет циркулировать по английским салонам, если станет известно, что королева вела себя неподобающим образом.

— Это несправедливо. Твои дяди…

— Были мужчинами. Одно дело, когда у короля есть любовница, и совсем другое — если королева осмелится преступить границы внешних приличий. Это будет… — Она издала громкий звук и взмахнула руками, изображая взрыв. — Королева или нет, в глазах моих подданных я прежде всего женщина, и если такая непристойность вскроется…

— Я понимаю. — Айви тоже встала и подошла к королеве. — Но что я могу сделать?

— Найди камень, Айви. Я не знаю, когда Альберт снова приедет с визитом, но мне необходимо вернуть камень раньше, чем он обнаружит пропажу. Но что, если он спросит о камне в письме? Что мне тогда делать? — Ее глаза еще больше округлились. — Я же не могу ему лгать!

— Боже правый, конечно, нет. — Айви немного подумала и спросила: — Вы можете предположить, кто мог взять камень?

— Конечно. Это одна из моих придворных дам — Гвендолин де Берг.

— Вы уверены?

— Камень исчез вчера утром, и леди Гвендолин тоже, причем без моего разрешения. А до этого она задавала очень много вопросов о нем. Я должна была почувствовать, что ее интерес к камню — это не простое любопытство. Но я доверяла ей, как доверяю всем своим дамам или большинству из них. Как я могла ожидать подлого предательства от своих приближенных?

Сердце Айви затрепетало от волнения. Как жаль, что Лорел и Эйдана нет дома. Если кто-то и мог найти похищенную собственность королевы, то это они. Прошлой весной Виктория отправила Лорел под видом вдовы в Бат, чтобы последить за Джорджем Фицкларенсом, королевским кузеном, заподозренным в измене. Лорел и Эйдан распутали целый клубок интриг, раскрыли убийство, остановили финансовую аферу и водворили подонка за решетку.

Но Лорел и Эйдан были во Франции по каким-то таинственным делам, которые не желали ни с кем обсуждать.

— Если Лорел скоро вернется…

— Нет, Айви, мне нужна именно ты.

— Но я не похожа на своих сестер. У меня нет ни безрассудной смелости, ни склонности к авантюрам. Все, что я знаю, я узнала из книг.

— Мне и нужна книголюбка, которая нашла бы общий язык с людьми, занимающимися наукой. Я практически не сомневаюсь, что леди Гвендолин отправилась домой — в окрестности Кембриджа. Несколько месяцев назад ее брат от нее отрекся, и, я думаю, она хочет отдать ему камень в качестве мирного предложения. Понимаешь, он занимается наукой, но на любительском уровне, хотя его и называют безумным, и камень будет ему бесполезен.

При упоминании о Кембридже, обители самого престижного в Европе образования, Айви оживилась. Она бы отдала все на свете за возможность посещать лекции в его знаменитых аудиториях. Да и упоминание о занятиях наукой ее заинтересовало. Не понравился ей только странный отзыв Виктории о человеке, которого она упомянула.

— Безумный?

После короткого колебания Виктория призналась:

— Кое-кто называет его Безумным Маркизом Харроу, но я уверена, что все это лишь студенческие дружеские подначки. Он поддерживает тесные связи с университетом. Поэтому тебе будет нетрудно найти его, Айви, и, возможно, камень тоже.

— Понимаю. — Айви поводила мыском туфельки по ковру. — Значит, я должна найти его и попросить вернуть камень?

— Боже правый, да нет, конечно! — раздраженно воскликнула королева. — Возможно, он и не безумен, но вряд ли является разумным человеком. Все же он отрекся от своей сестры, не забывай это.