Вопрос звучит довольно любезно, но холодный блеск глаз явно указывает на его невысказанный смысл: этот тип вас беспокоит? Ну разумеется, у него ведь комплекс героя. Маргарет раздумывает, не промолчать ли, просто в отместку за его непрошеное вмешательство, но прямо-таки чувствует исходящее от Джейме злорадное ликование. Кто она такая, чтобы мешать им вцепиться друг другу в глотки? Она нехотя роняет:

— Это Джейме Харрингтон.

Уэстон протягивает ему руку.

— Уэстон Уинтерс.

Джейме надменно и свысока взирает на Уэстона, с напряженной улыбкой прячет руку в карман.

— Минутку, — говорит Джейме. — Кажется, я понял, что здесь происходит. Вы, случаем, не участвуете в охоте вдвоем?

— Что?..

— А если и да, то что? — перебивает Маргарет.

Уэстон уставился на нее, разинув рот. Маргарет понимает, что терять самообладание вот так по меньшей мере неразумно, но резким взглядом велит ему молчать.

Лицо Джейме становится пятнистым от гнева.

— Тогда я бы сказал, что не тебе соваться в такие дела, и вдобавок это опасно. А у тебя только старое ружье да старая гончая. Тебя разорвут на куски.

Ее так и подмывает бросить ему вызов, но, несмотря на соблазн, Маргарет заставляет себя сдержаться. Что толку препираться с ним сейчас? Зачем становиться мишенью для насмешек?

— Спасибо за заботу.

Наградой ей становится разочарование на лице Джейме. В этой игре ему никогда не победить ее.

Но тут Уэстон подавляет смешок. Однако ему не удается согнать с лица высокомерную усмешку и смягчить снисходительные нотки в голосе.

— Как будто у тебя больше шансов. Что, так боишься, что готов запугивать ее, лишь бы она отказалась от участия?

Маргарет готова его убить. Неужели промолчать не мог?

Опасный блеск в глазах Джейме становится ярче, но прежде чем он успевает огрызнуться, тишину рассекает голос миссис Рефорд:

— На протяжении жизни целых поколений тот самый хала губил наши поля. Резал наш скот. Убивал наших супругов и детей. Со смертью хала завершится целая эпоха. Один из вас может стать последним героем человечества — и первым в Новом Альбионе, — кто убьет мифическое чудовище.

Последнее слово зловеще повисает в воздухе, а потом ее лицо озаряет улыбка.

— И конечно, он до конца своих дней будет почетным гостем здесь, в Уикдоне. Не говоря уже о денежном призе — в этом году, благодаря нашим щедрым спонсорам, он составит семьдесят пять долларов, — а также о самом хала. Нам выпала честь принимать у себя сто сорок седьмую Полулунную Охоту. Через две недели, считая от сегодняшнего дня, открывается запись участников, а потом начнется главное веселье. Благодарю всех. Приятного вам пребывания!

Под возобновившийся гул голосов и журчание пива из кранов Джейме наклоняется так, что Маргарет ощущает ухом его горячее дыхание.

— Слышишь? Героем.

Она прекрасно понимает скрытый смысл его слов — не тебе с твоей наследственностью претендовать на этот титул. Истинные новоальбионские герои — приверженцы катаризма, обладатели идеальных родословных, ведущие свой род от первых колонистов и отделенные от них всего несколькими поколениями. Эта охота — не для девчонки, которая к тому же наполовину ю’адир. А для него, Джейме.

Он выпрямляется во весь свой внушительный рост.

— А что до тебя, Уинтерс, в этом городе мы обращаемся к людям уважительно, так что, если не хочешь неприятностей, следи за языком.

С этими словами он круто поворачивается и исчезает в толпе. Маргарет испускает прерывистый вздох. Больше всего ей хочется выковырнуть этот гнев, засевший внутри у нее горящим угольком, и восстановить самообладание, стремительно утекающее прочь. А Джейме не прав. Ей не нужно ничего, кроме старого ружья и старого пса, чтобы обставить его. Она видела, как в тире его неряшливая техника стрельбы раз за разом становится все неряшливее из-за спиртного. Слишком уж он самодоволен, себе же во вред, и пора бы уже кому-нибудь сбить с него спесь. Ей следовало бы взять эту задачу на себя.

Но ей нельзя.

Она жаждет определенности, надежности. А теперь, когда охотники разъезжают по всей округе и времени, денег и снаряжения у них больше, чем она когда-либо мечтала иметь, никакой определенности в этой игре нет. Даже с безупречной собакой и таким же оружием она не вправе поставить все, что у нее есть, на какую-то сумасбродную мечту. Особенно если ей придется зависеть от алхимика. Как бы она ни скучала по Ивлин, идти на такие шаги она не вправе.

— «А что до тебя, Уинтерс, в этом городе мы обращаемся к людям уважительно», — гнусаво передразнивает Уэстон. На Джейме не очень похоже, но не будь она так раздосадована, может, это ее позабавило бы. — Ну и ну, чего это он так взъелся?

— Он всегда такой, хотя обычно ведет себя любезнее, если его не злить.

Уэстон фыркает.

— А я и не злил. Если уж на то пошло, это он разозлил меня.

— Я в вашей галантности не нуждаюсь.

— А дело вовсе не в галантности, — возражает он. — А в силе воли. Вы что, в самом деле были готовы простить ему такое обращение?

— Да, готова. Можете жить сами, как считаете нужным, а в мою жизнь не лезьте.

— Ладно. Виноват, — ему хватает ума изобразить, что он пристыжен. Он медленно присаживается на высокий табурет рядом с ней. — И вообще, что он имел в виду, когда сказал: «Не тебе соваться в такие дела»?

Само собой, он прицепился к той подробности, которую лучше бы забыл.

— Именно то, что сказал. А что? Вы интересуетесь лисьей охотой?

— «Интересуетесь» — о чем вы? — откликается он.

— О том, интересуетесь вы или нет, — она вздыхает, увидев, как мучительно исказилось его лицо. — Вы ведь пришли послушать вступительные речи, так?

— Я пришел туда, где есть люди, — он делает паузу. — Участвовать я не смог бы, даже если бы хотел. Мама убила бы меня.

— Почему?

Он сдержанно объясняет:

— Она считает, что это варварство.

— А как считаете вы?

— Не знаю. Может, и варварство. Но явно шикарное. И мне, конечно, хотелось бы позволить себе одеваться как Харрингтон. И побездельничать недель пять, пообщаться со всеми знаменитыми алхимиками и покрасоваться на виду у всей страны. Но, видимо, мне тоже не стоит соваться в такие дела.

Горечь и тоска в голосе Уэстона не проходят незамеченными для Маргарет. Он говорит так потому, что беден, или потому, что чужак здесь, как и она сама? На миг она забывает о том, что старалась держать его на расстоянии.

— Что вы поняли из услышанного, мистер Уинтерс?

— А?.. Из слов старушки? А что там понимать? Все рассказывают одно и то же. Впрочем, я видел, что хала сделал с садом Харрингтонов, и, как мне кажется, поступил правильно. Обидно наказывать его за такое.

Хотя ответ он дает более уклончивый, чем она рассчитывала услышать, она невольно улыбается.

— Возможно, наши мысли сходятся.

— Да? А-а… — Уэстон робко отводит взгляд. — Так вы все-таки собираетесь записаться?

— Вы же слышали Джейме.

Волчья ухмылка скользит по его лицу.

— Это же еще веселее — делать что-то вопреки чужим желаниям, разве нет?

— Пожалуй.

— Пожалуй… — скептически повторяет он.

— Но это невозможно. У меня нет напарника, я не могу позволить себе заплатить за участие. Будь мама сейчас дома, у меня было бы больше свободного времени, чтобы подзаработать денег, но…

Он издает сочувственный возглас.

— А иначе так бы и поступили, да?

Вопроса глупее она никогда не слышала. Мира, в котором дело обстоит иначе, просто не существует. Но отрицать, что думать о таком мире соблазнительно, она не может. Маргарет позволяет себе погрузиться в эти мысли. А если бы ее победа убедила мать остаться? А если бы она разозлила Джейме? А если бы ее не парализовал страх? Да. Если бы она могла, она записалась бы сейчас же.

Возможно, вопрос, в сущности, не так уж глуп.

— Да, именно так. А вы?

Уэстон присвистывает.

— Я вот о чем: вы хотя бы представляете себе, что можно сделать, имея целых семьдесят пять долларов? Я бы убил за такие деньжищи. Проклятье, а уж за славу убил бы наверняка. Но дел у меня будет невпроворот, как только вернется ваша мама, и, как я уже говорил, участие в этой охоте — не для таких, как я… — Он осекается и хмурится. — А что?

До сих пор Маргарет не сознавала, что подразумевает ее вопрос. Как правило, алхимикам она не доверяет, но если речь об алхимике, над которым она обладает властью… Может быть, всего лишь может быть, Уэстон — решение ее затруднений. Он защитил ее от Джейме. В отчаянии он пообещал ей что угодно в обмен на позволение остаться в Уэлти-Мэноре. И если снимок, который он показывал ей, хоть что-нибудь да значит, у него есть сердце — по крайней мере, сейчас.

«Спроси у него». Если она спросит напрямую, возможно, его решимость пошатнется. Хоть он и юлил, он чуть ли не открыто заявил, что одержим мечтой о победе. «И правда, почему люди вроде Джейме решают, что для нас, а что нет?»

Но ее язык лежит во рту, неподвижный и бесполезный. Она едва знакома с Уэстоном, понятия не имеет, есть ли у него дар алхимика, и нет никаких гарантий, что он не отнимет у нее лиса, как только ему представится шанс. Несмотря на то что из алхимиков одна Ивлин верит, будто польза от хала не только в том, что его можно убить, проверив свои навыки, от такого трофея мало кто откажется. И потом, до сих пор Маргарет выжила лишь потому, что старалась стать как можно незаметнее, ни в чем и ни в ком не нуждаться. Желать чего-либо для себя — уже плохо, а при мысли о том, что придется признаться в своих потребностях Уэстону, ей кажется, что она готова перерезать себе глотку. Его отказ станет для нее сокрушительным ударом.