Гарриет криво улыбнулась.

— Все в порядке, — с некоторым трудом выдавила она. Очарование этого человека было мощным оружием — и он умело им пользовался. Стрейндж двинулся к дому, непринужденно болтая о всяких пустяках.

Едва войдя в дом, она направилась к лестнице, но Стрейндж перехватил ее на полдороге.

— Надеюсь, вы не забыли о Китти?

— Думаю, вы вполне способны обойтись без меня, — не слишком вежливо буркнула Гарриет. — А теперь прошу меня извинить, милорд...

— Чтобы вы могли подняться к себе и попросить своего камердинера собрать свои вещи?

Гарриет замялась. Она должна это сделать. И все же... как же не хочется уезжать!

— Да, — кивнула она. — Это неподходящее место для меня.

Рука Стрейнджа упала.

— Да, конечно... я не могу помешать вам уехать. Вы зайдете к Вилльерсу попрощаться? Я намеревался заглянуть к нему нынче вечером.

— Тогда я тоже зайду, а заодно и попрощаюсь с ним, — сказала Гарриет. — Хочу воспользоваться случаем и поблагодарить вас за гостеприимство, милорд. К несчастью, я оказался более наивным, чем думал, но это не ваша вина. Будет лучше, если я вернусь домой.

В комнате, которую отвели герцогу Вилльерсу, утопавшей в голубом бархате, царила атмосфера роскоши, уместной, по мнению Гарриет, лишь в будуаре куртизанки. Сам герцог, одетый в расшитый жемчугом черный бархатный халат, нежился на оттоманке возле камина, наслаждаясь исходившим от него теплом. В канделябрах горели свечи — теплый свет, выхватив из темноты лицо Вилльерса, переливался на мягких складках его роскошного халата, стекал по мягкому бархату стен.

Увидев их, герцог с улыбкой отложил в сторону книгу, которую читал.

— Слава Богу, хоть кто-то сжалился надо мной, — томно протянул он. — А то я уж подумывал, не выпрыгнуть ли мне из окна. Чертовски скучно, знаете ли!

— Увы, я принес вам дурную весть, — опустившись в кресло, вздохнул Стрейндж. — Я имел неосторожность оскорбить юного Гарри, и теперь он намерен покинуть мой дом — поскольку у меня, по его словам, грязное воображение. Я ничего не перепутал, а, Гарри?

Гарриет ответила кривой усмешкой.

— Грязное воображение? — переспросил Вилльерс. В глазах его вспыхнул неподдельный интерес. — Согласен. А из-за чего весь сыр-бор?

— По-моему, нет никакой нужды вдаваться в детали, — старательно игнорируя свирепые взгляды Гарриет, отмахнулся Стрейндж. — Боюсь, я невольно оскорбил вашего юного протеже, поспешив обвинить его в том, что Гарри питает противоестественный интерес к одному юноше, моему груму. Извинить меня может лишь то, что Гарри в этот момент попытался поцеловать его. Конечно, я, возможно, несколько старомоден, но мне никогда не доводилось видеть, как мужчины целуются, — ну, разве что во Франции.

— Да? А вот я постоянно пытаюсь поцеловать кого-то из мужчин, — ухмыльнулся Вилльерс. — Просто забавы ради — полюбоваться, как бедняга смутится. Напомните мне, Стрейндж, чтобы я не забыл в следующий раз облобызать вас.

— Жду, не дождусь! — буркнул Стрейндж.

— Вы должны извинить его, Гарри, — томно проворковал Вилльерс, обращаясь к Гарриет. — В конце концов, бедняга живет в такой глуши — откуда ему знать, как ведут себя цивилизованные люди вроде нас с вами?

— Но он решил... — возмутилась Гарриет. Вилльерс примирительно поднял руку.

— Именно, именно! — пробормотал он. — Можно гнушаться какими-то вещами, но это вовсе не значит, что такое не может случиться, верно? Стрейндж несет ответственность за своих людей — и за грумов в том числе.

Гарриет ничего не оставалось, кроме как согласиться.

— Самым правильным в подобных обстоятельствах, — невозмутимо продолжал Вилльерс, — было бы предупредить Стрейнджа, что если он и дальше намерен валять дурака, то в следующий раз вы просто хорошенько вздуете его.

— Вздую?! — изумилась Гарриет. А потом не выдержала и рассмеялась.

— Черта с два! — рявкнул Стрейндж.

— Прошу вас, не уезжайте! — попросил Вилльерс. — Поездка сюда едва не доконала меня, но сегодня мне, наконец, полегчало. У меня даже появилась слабая надежда, что мне, возможно, удастся выбраться из этого бархатного гнездышка, которое уже успело надоесть мне до чертиков!

— А мне показалось, вам тут нравится, — изумился Стрейндж.

— Тут? В этой вульгарной комнате? — скривился Вилльерс. — Голубой бархат... фи!

— Похоже, сегодняшний день для меня стал днем открытий, — вставая, проворчал Стрейндж. — Ладно. Но у нас остается еще одна нерешенная проблема. Не думаю, что вам довелось встречаться с Грациями. Очаровательная труппа молодых женщин. Захотите написать их — они будут только за. Захотите, чтобы они спели или станцевали для вас или попытались другими способом разогнать вашу скуку, — они будут счастливы, вернуть вас к жизни.

— Чудесно! — кивнул Вилльерс. — Не могу сказать, что нуждаюсь в том, чтобы кто-то пытался вернуть меня к жизни, поэтому вынужден отказаться. Хоть это и больно...

— Одна из этих Граций, очаровательная молодая особа по имени Китти, вызвалась дать отдельное представление — специально для нас с Коупом. Вообще-то сильно подозреваю, что она положила глаз на юного Гарри, но я довольно нахально намекнул, что тоже хочу поучаствовать.

— Как это неделикатно с вашей стороны! — поморщился Вилльерс. — Каким вы стали деревенщиной, Стрейндж! Надеюсь, вы не станете этого делать, если какой-то из юных леди вздумается устроить персональное представление для меня. Иначе я немедленно пошлю вам вызов. Так, значит, мисс Китти предложила сыграть для вас? Весьма предприимчивая молодая леди!

— Именно, — кивнул Стрейндж. — Но теперь я начинаю думать, что юный Гарри пока еще не готов к тому, чтобы оценить кое-какие... ммм... детали представления, которое любезно согласилась дать нам мисс Китти.

Гарриет метнула в сторону герцога быстрый взгляд. Естественно, в присутствии Стрейнджа она не могла взглядом попросить его о помощи, но нужно же было ей как-то дать ему понять, что сегодняшняя встреча с Китти никак не входит в ее планы. Поэтому, что бы там ни затеяли Китти со Стрейнджем — а она боялась даже думать об этом, — Гарриет твердо решила, что не станет в этом участвовать.

— Я уже говорил нашему другу лорду Стрейнджу, как мне хочется, чтобы ты, мой юный Гарри, стал, наконец, мужчиной, — продолжал Вилльерс.

— Именно, именно, — закивал Стрейндж.

— Что ж, Гарри, — проговорил Вилльерс. — Может, ты предпочел бы пообщаться с мисс Китти наедине? — Он явно дразнил ее. Это было видно по его глазам, в которых сейчас плясали веселые чертики.

Она вызывающе вскинула голову.

— Просто сгораю от нетерпения, — заявила она. — И обязательно наедине! — И, окинув Стрейнджа надменным взглядом, бросила: — Надеюсь, вы не в обиде, милорд?

— Нисколько, — поспешно пробормотал Стрейндж. В глазах его вновь вспыхнул смешливый огонек, значения которого Гарриет не понимала.

Глава 19 В компании ангелов

Одеяние ангела состояло из двух клочков ткани и пары кожаных крылышек. Гарриет подумала, что если все ангелы одеты таким образом, то мужчины наверняка сочтут небеса поистине райским местечком.

Сердце у Гарриет ухнуло в пятки. Скорее всего, чтобы унести отсюда ноги, ей придется признаться в своей принадлежности к женскому полу. А она явно не была готова к такому повороту событий.

Она закрыла за собой дверь и уже открыла, было, рот, чтобы что-то сказать, но не успела — увидев ее, Китти с хихиканьем бросилась к ней через всю комнату.

— О Господи... — выдохнула Гарриет, увидев, как Китти прошмыгнула мимо нее и поспешно заперла дверь на замок.

Заперев дверь, Китти вернулась.

— Ну-ну, Гарри, — проворковала она, — думаешь, я не знаю, что с тобой?

Такого страха Гарриет никогда не испытывала.

— Знаешь?! — запинаясь, пробормотала она.

— Конечно. — Китти пожала плечами. — Ты немного боишься. Все боятся — особенно в первый раз. Конечно, для мужчины это всегда сложнее — ведь как-никак действовать предстоит ему. Но я...

Похоже, пришло время сказать правду.

— Я не... — начала Гарриет.

Но Китти снова разразилась хихиканьем.

— Только не говори, что для тебя это не впервой, Гарри! Ах ты, плутишка!

— Плутишка? — слабеющим голосом повторила Гарриет.

Во взгляде Китти было нечто такое, от чего Гарриет страстно захотелось оказаться где угодно, только не здесь.

— Я не мужчина, — откашлявшись, призналась она.

— Конечно, но это ведь только пока, — нежно промурлыкала Китти и потянулась к ее руке, но Гарриет резко отпрянула в сторону.

— Послушай, я серьезно. Я не мужчина!

В комнате повисла тишина. Гарриет слышала, как гулко, почти заглушая тиканье дедушкиных часов, бьется у нее сердце.

— Ты не мужчина? — вытаращив глаза, переспросила Китти. — Правда?

Гарриет кивнула: — Да.

— Как же это случилось? — сочувственно спросила Китти. — Несчастный случай в детстве? Или... или что-то похуже?

Гарриет озадаченно моргнула... и вдруг поняла, что сама судьба протянула ей руку помощи, подсказывая выход, который она искала.

— Да, несчастный случай, еще в детстве, — с похоронным видом проговорила она. — Я боялся тебе сказать... ведь ты такая красивая.

— О... — выдохнула Китти. — Ах ты, бедняжка! — Сладострастное выражение исчезло с ее лица, словно стертое тряпкой, в глазах читалось искреннее сочувствие. — Представляю, как мучительно для тебя было признаться мне во всем! Конечно, ведь ты же не хочешь, чтобы об этом узнали.

Гарриет тяжело вздохнула.

— Я могу тебе чем-то помочь? — Китти была в смятении, но при этом исполнена сочувствия.

— Мне уже ничем не поможешь. Это так... так унизительно! — Гарриет вдруг испугалась, что зашла слишком далеко. Похоже, она переигрывает. Но Китти, привыкшая драматизировать любое событие, даже глазом не моргнула.

— Давай-ка выпьем, — похлопав Гарриет по плечу, предложила она. — В таких случаях нет лекарства лучше, чем бренди. Знаешь, в свое время я из кожи вон лезла, чтобы меня взяли хористкой в театр «Друри-Лейн». Директор спросил, смогу ли я сыграть обезьяну. Естественно, предполагалось, что в роли аудитории выступит он сам.

— Господи... и чего же он от тебя хотел?

— Чтобы я покувыркалась на полу — как в цирке. — Китти, пожав плечами, щедро плеснула в бокал бренди и протянула ей. — Держи, Гарри. Это пойдет тебе на пользу. А насчет остального... не вешай нос, слышишь? Мало ли что в жизни бывает? Может, все наладится само собой, когда ты немного возмужаешь. — Она шутливо подмигнула. — В конце концов, «хозяйство» у тебя — дай Бог каждому! Как говорится, все на месте. Эх, жаль — такое богатство пропадает!

— Ты тоже так считаешь? — воскликнула Гарриет, мысленно возблагодарив Бога зато, что не забыла сунуть в брюки скатанный шерстяной носок — пресловутое «хозяйство» и впрямь получилось довольно внушительным. — Стало быть, директор театра решил, что из тебя выйдет гимнастка.

— Не знаю, что он там решил, — мрачно буркнула Китти, — но кувыркаться велел голой.

Гарриет удивленно распахнула глаза.

— Вот-вот, по всей сцене, — подтвердила Китти. — Пообещал, что заплатит кучу денег. Но даже если бы он поклялся озолотить меня, я бы и тогда не согласилась! — Она презрительно поджала губы. — А такое можно делать только удовольствия ради... надеюсь, ты меня понимаешь.

Гарриет сделала большой глоток бренди.

— Да, наверное, ты права.

— Мне не следовало говорить с тобой о таких вещах, — с несчастным видом продолжала Китти. — Ты ведь, наверное, вообще не способен получить удовольствие. Прости.

— Все в порядке, — успокоила ее Гарриет. — Конечно, для меня все это недоступно, но ты говори, я слушаю.

— Это все очень грустно. — Глаза Китти затуманились.

— А как насчет того, чтобы выйти замуж? — поспешно спросила Гарриет. — Ты об этом не думала?

— Мне уже три раза делали предложение, — похвасталась Китти. — Знаешь, наверное, в следующий раз я соглашусь. Четыре — мое счастливое число.

Услышав такой довод, Гарриет почувствовала, что у нее голова идет кругом.

— А если этот четвертый тебе не понравится?

— А мне почти все нравятся, — весело бросила Китти. — Конечно, идеальным вариантом был бы кто-то вроде тебя. Если только... ну, ты понимаешь. — Она деликатно замялась.

— Да, — кивнула Гарриет, одним глотком опрокинув в горло все, что еще оставалось в бокале. — Кажется, понимаю...

К этому времени Китти раскраснелась, и то и дело хихикала, так что разобрать, что она говорит, было нелегко.

Гарриет в очередной раз подхватила покачнувшуюся Китти, которая так и норовила свалиться на пол.

— Нужно раздобыть что-то поесть.

— Можно просто позвонить дворецкому. Можно просто позвонить, и все... — Китти взмахнула рукой и чуть не повалилась, — и все принесут. Ты и представить себе не можешь, что мы заказывали! Вот я, как приехала, велела на завтрак подать шампанское!

— И подали? — поинтересовалась Гарриет.

— Конечно, — невнятно пробормотала Китти, снова угрожающе кренясь в сторону. — Наверное, действительно нужно что-то съесть. Я так переволновалась, что за ужином у меня кусок не лез в горло!

Гарриет, встряхнув, поставила Китти на ноги и подтолкнула к двери.

Поуви хватило одного взгляда, чтобы разобраться в ситуации. Подскочив к ним, он подхватил Китти с другой стороны и кивком подозвал лакея.

— Отыщите лорда Стрейнджа.

— О нет... не нужно! — невнятно запротестовала Гарриет.

— Его милость желает знать все, что происходит у него в доме, — непререкаемым тоном сказал Поуви. Схватив обмякшую Китти в охапку, он поволок ее по коридору с таким видом, словно возиться с нализавшимися ангелами было для него самым обычным делом.

Впрочем, возможно, так оно и есть, подумала Гарриет.

— Идем, Гарри! — заплетающимся языком окликнула Китти.— Эй, где ты? Гарри!

Гарриет, помявшись немного, отправилась вслед за ними в гостиную.

— Стрейндж придет, да? — спросила Китти, стараясь сфокусировать взгляд на дворецком.

— Не могу знать, мисс, — чопорно сказал Поуви. — Если его милость свободен, то придет.

Поуви усадил Китти на стул.

— Яйца в горячем масле, и побыстрее! — велел он лакею. — И еще чашку горячего чая. Ну и парочку бутербродов с лососиной.

Гарриет уселась за стол.

И конечно, не прошло и минуты, как в гостиной появился хозяин дома.

— А, ну конечно — мистер Коуп тоже здесь! — добродушно воскликнул Джем. — А я-то гадал, о ком речь, когда лакей пришел доложить, что какая-то молодая леди немножко перепила!

— Не знаю, почему вы сразу подумали обо мне! — строптиво буркнула Гарриет, подняв на него глаза — просто потому, что больше смотреть, было некуда.

— Наша Китти редко допивается до такого состояния, — объяснил Стрейндж. И, наклонившись, принялся с интересом разглядывать гостью. — Должно быть, вы здорово ее разочаровали.

— Я тут ни при чем, — возразила Гарриет. — Дело в том, что она рассчитывала, что вы сделаете ей предложение — возможно, даже сегодня вечером.

— Еще одно разочарование! — пробормотал Джем. — Боже мой, бедняжка вот-вот уснет прямо на стуле!

— Я должен пойти наверх, — объявила Гарриет. Но не двинулась с места. По всему телу ее разливалось странное возбуждение.

Джем покосился в ее сторону.

— А как же яйца в горячем масле? Я их обожаю. Если приготовить их правильно, они просто тают во рту, а моя кухарка готовит их изумительно.

С его способностью убеждать он и салат из соломы уговорит съесть, мрачно подумала Гарриет. Пару минут спустя, появился лакей — подхватив уснувшую Китти под мышки, он уволок ее в спальню.

— Ай-ай-ай! — сочувственно поцокал языком Джем, усевшись на освободившийся стул. — Молодым девушкам не следует пить как мужчинам. Бренди валит их с ног, и бедняжки засыпают, даже не успев снять свои крылышки. Держу пари, что именно так и произошло, верно?

— Именно, — кивнула Гарриет. — Вы все очень точно описали.

— Никогда не разочаровывайте женщин, Гарри, — нравоучительным тоном проговорил Джем.

В его глазах мелькнул огонек веселого изумления, говоривший... черт, о чем же он говорит?

— А я как раз ломал себе голову над теми стихами, которые вы мне передали, — продолжал он. — Готов поспорить, что завтра утром вы принесете мне две следующие строчки. Я угадал?

— Может быть, — осторожно пробормотала Гарриет. — Если мне их дадут, конечно, — торопливо добавила она.

— Ночной порой... — задумчиво пробормотал Джем. — И дальше что-то о том, что соловей, мол, поет по ночам. Звучит несколько театрально, вы не находите? Как будто из какой-то очень старой пьесы.

Мистер Поуви поставил на стол перед ними нагруженный блюдами поднос.

— Яйца в горячем масле, милорд, — объявил он. — Масла побольше, как вы предпочитаете. И горячий чай с лимоном.

— Спасибо, Поуви. Об остальном мы позаботимся сами, — кивнул Джем. Это было сказано добродушно, но таким тоном, что дворецкий моментально исчез.

— Над чем вы сегодня работали? — осведомилась она, впиваясь зубами в кусочек поджаренного хлеба.

— В основном занимался тем, что писал письма. Лорд-канцлер сообщает, что его величество очень расстроен из-за огромного долга королю Дании. Но я еще два года назад предупреждал, что лучше не вкладывать деньги в акции «Гинни компани», которую субсидирует Дания, однако моим советом пренебрегли. Так что решать эту проблему членам тайного совета теперь придется своими силами.

— Значит, вам приходится общаться с лорд-канцлером? — удивилась Гарриет.

— Деньги! — пожал плечами Джем. — Если у вас они есть, вас постоянно втягивают в разговоры о таких вещах, о которых вы предпочли бы не говорить.

— С лорд-канцлером?

— И с его величеством тоже. Готов поспорить, что еще до конца недели король отправит министра финансов в отставку. Нет, единственным, интересным событием за весь день стал момент, когда я распечатывал посылку с очередными редкостями, которую отправил мне из Лондона один из моих людей.

— И что там было? — полюбопытствовала Гарриет.

— Саламандра, — улыбнулся Джем. — Еще кое-что. И обломок креста, на котором был распят Христос, хотя это уже сороковой по счету, который мне предложили купить. Из всех этих обломков дерева можно построить второй Ноев ковчег.

— Тогда для чего вы его купили? — удивилась Гарриет.

— Он был частью лота, — объяснил Джем. — В прошлом году умер мсье Бонне де ла Мосон, и его коллекцию редкостей пустили с молотка.

Она заметила, что Стрейндж пристальнее, чем обычно, приглядывается к ней.

— Сам-то я по натуре человек ленивый и безответственный, — добродушно хмыкнул он. — Просто мне нравится коллекционировать диковинки... меня всегда влекло к себе все редкое и необычное...

При этих словах в глазах его загорелся огонек, заставивший Гарриет впервые задуматься над тем, не относит ли Джем к числу диковинок заодно и ее саму.

— Все, что не вписывается в общепринятые рамки, само по себе представляет немалую ценность, — продолжал Джем. — А возьмите хотя бы людей — все они так похожи. Скучно до зевоты.

Гарриет довольно быстро расправилась с яйцами в горячем масле. Они и впрямь таяли на языке.

— Тогда почему, ради всего святого, ваш дом всегда битком набит людьми? Если вам с ними скучно, выставите их за дверь. А раз вы этого не делаете, значит, вам нравится окружать себя людьми.