Благо проблемы ожирения меня не волновали никогда. Впрочем, как и подростковые прыщики. Подруги называли меня ведьмой, хотя теперь я понимаю, что все дело было в том, что я и не человек вовсе. Потому и здоровье у меня не человеческое.

Вздохнув, на ощупь, по стеночке пошла искать кухню.

Если я сейчас не съем чего-нибудь, то точно взвою.

Несколько раз чуть не упала, запнувшись об пол, но все же смогла устоять на ногах и нашла выход из коридора, попав в общую гостиную. Здесь уже было не так темно, ибо большое панорамное окно без штор давало много света от сияющего ночного города.

Тут я смогла уже без потерь войти в кухню и даже сразу найти холодильник.

Открыла его и начала смотреть, что же там есть вкусненького.

Из вкусненького нашелся один кусок пиццы, сладкая газировка и фрукты.

На душе стало приятно: неужели мужчины мне оставили?

Забрав еду, я, не став искать посуду, села за стол и начала ужинать, запивая прямо из горла.

Знаю, так леди не едят в гостях, это ужасно некрасиво, но, кажется, я начинаю сдаваться, потому что сил сервировать стол не было.

Хотелось элементарно жрать, причем голод был какой-то неестественно зверский. Я такого еще никогда не ощущала и с прискорбием поняла, что пицца исчезла в рекордные сроки. Я вообще её почти не почувствовала.

Пришлось опять лезть в холодильник. Правда, больше из готовой еды я там ничего не увидела, разве что какие-то консервы.

Вытащив одну банку, я от света из холодильника прочитала, что это тушёнка.

Мне было уже плевать, я готова была съесть и эту гадость — так мама её называла, когда дядя Игорь просил нашего повара сделать его любимые «макароны по-флотски». Пахло всегда одуряюще вкусно, но мама запрещала мне её даже пробовать.

В составе значилось мясо, значит, буду есть.

Только как она открывалась, я понять не смогла.

Вроде был какой-то язычок, но, когда я его потянула, он тут же оторвался.

Вздохнув, пошла искать открывашку: я видела, как наша повар иногда вскрывала банки. Теорию знаю, практику попытаюсь осилить.

Проверив все ящики, единственное, что нашла, так это нож. Никаких других открывашек не было, или я плохо искала, но сил терпеть уже не было, желудок требовал мяса, и побольше.

Я принялась за нелегкое дело — открывание банки.

«Ты не ты, когда голоден» — вспомнила я слоган из рекламы шоколада и подумала, что вот он мне сейчас вообще не повредил бы.

Я про шоколад, конечно же.

Поставив банку на стол, я взялась рукой за нож, а второй ударила сверху.

И тут же вскрикнула от пронзившей меня боли.

Само собой, я разрезала себе ладонь.

— Да твою же мать! Принцесса, ты решила самоубиться именно в мою смену няньки? — заорал на меня откуда-то появившийся Адрианс.

Он выкрутил мою руку с такой силой, что я еще громче вскрикнула.

— Бля, да что же ты лебезная такая! — еще громче заорал он на меня, ослабил свою железную хватку, откуда-то вытащил полотенце и туго обтянул им мою ладонь. — Сиди тут! И не сходи с места, сейчас аптечку принесу, — рыкнул он, и только тут через пелену слез я заметила, что его глаза светятся темно-желтым светом, белок куда-то пропал, радужки вообще нет, остался только черный зрачок.

Это выглядело настолько необычно, особенно в темноте, что я даже плакать перестала.

Глава 4

Он вернулся буквально через минуту, уже с аптечкой в руках. Заставил меня сесть, руку положить на стол и начал действовать как грамотный медик, только всё в темноте, со своими светящимися глазами.

— Может быть, свет включить? — спросила я, когда он полил мне на рану перекись водорода.

Было не больно, но не особо приятно.

— Я и так всё вижу, — пожал он плечами.

— А я нет, поэтому и порезалась, — вздохнула я.

— Так чего не включила? — усмехнулся Адрианс и взял в руку иголку с ниткой.

— Ты что это делать собрался? — В ужасе я начала отодвигаться подальше от мужчины.

— Шить, что же еще? — посмотрел он на меня с удивлением. — У тебя регенерация всё равно ни хрена не работает, а рана большая. Еще не хватало, чтобы она у тебя гнить начала.

— Может, мы Николасу позвоним? Он, наверное, лучше в этом разбирается. — Встав со стула, я и вовсе отошла от мужчины.

— Слушай, принцесса, — сверкнул он недовольно своими глазищами, — либо ты сейчас прижмешь свою хорошенькую попку к стулу и дашь мне зашить тебе рану, либо я тебя свяжу и всё равно это сделаю. Решать только тебе.

Судя по его угрожающей позе, он думал, что я сейчас струхну и тут же позволю ему творить со мной всё что угодно.

Но он не на ту напал.

— Если ты хоть пальцем до меня дотронешься, — подняла я подбородок и еще сделала несколько шагов назад…

— То твоя рана так и останется открытой, ты потеряешь кучу крови, занесешь заразу, а потом и вовсе лишишься руки, потому что её придется отрезать. — Адрианс иронично приподнял свою бровь.

— Николас вернется и всё сделает! — выдвинула я еще один аргумент.

— Он вернется через два дня, — ответил мне мужчина.

— Почему ты сразу не сказал?

— А ты разве спрашивала?

Я какое-то время хватала ртом воздух. Вот же идиот!

— У тебя хотя бы обезболивающее есть? — еле сдержав злобный рык, спросила я.

— Конечно, есть, — как ни в чем не бывало ответил этот гад и вытащил шприц, который какого-то хрена прятал в своем кармане.

— А раньше не мог сказать! — нервно выкрикнула я.

— А ты разве спрашивала? — опять поддел он меня и, изогнув губы в саркастичной улыбке, добавил: — Ну так что? Зашивать рану или… предпочтешь подождать Николаса?

— Зашивать, — процедила я и обратно вернулась за стол.

Когда всё было закончено, я угрюмо посмотрела на мужчину и, не сдержавшись, спросила:

— Почему ты такой… — я чуть не сказала «козел», но всё же несправедливо ругать человека, который тебе только что рану обработал, поэтому замялась, не зная, какое слово подобрать.

— Не падаю от твоей неземной красоты тебе в ножки? — криво усмехнулся он.

— Что? Да мне это не надо вовсе, — с удивление пробормотала я. — Но элементарно можно же быть…

— Удобным? — опять подобрал он не самое приятное слово.

— Да что с тобой? — вскинулась я. — Почему нельзя просто быть нормальным?

— Со мной всё нормально, принцесса, — он выделил последнее слово так, что мне почему-то стало неприятно. — А то, что я не вписываюсь в твои рамки нормальности, так это только твои проблемы, а не мои. И да, очень тебя прошу, не вздумай больше калечиться, хотя бы не в мою смену, а то и правда привяжу к кровати, — ответил мужчина, взял консерву, превратил свой ноготь в самый настоящий коготь, вскрыл им железную крышку за пару мгновений, поставил банку на стол и молча ушел из кухни.

Проводив его спину взглядом, я недовольно запыхтела и, не сдержавшись, прошептала:

— Позер.

И тут же услышала из коридора:

— У меня еще и слух отличный, имей это в виду.

— Если у тебя такой отличный слух, почему сразу не пришел? Слышал же, что я тут на кухне мучаюсь! — уже громче и с обидой спросила я.

— Я же не думал, что ты не справишься с самой обыкновенной банкой, — ответил он, добавив побольше саркастичных ноток в свой голос.

А я не сдержалась и все же зло высказалась:

— Козел!

В этот момент он просто оказался передо мной, схватил за щеки ладонями, зафиксировав моё лицо, и впился в губы таким жадным и жестким поцелуем, что я растерялась и впустила его наглый язык прямо мне в рот.

Затем забилась, попыталась драться руками и ногами, насколько это было возможно, а он лишь еще глубже засовывал свой язык, не давая мне толком дышать.

Я даже укусить его попыталась, но ему хоть бы хны, он даже не почувствовал.

Разозлившись, я руками схватила его за член, как учил меня дядя Игорь, и выкрутила его в другую сторону, чуть ли не оторвав с корнем.

Мужчина застонал мне в рот и наконец-то отступил, давая возможность сделать вдох.

— Слушай, принцесса, — сказал он, дыша как паровоз мне в губы и сверкая своими опасными глазищами. — Если ты меня не отпустишь, я тебя точно трахну и не посмотрю, что ты болеешь и ранена.

— Если отпустишь меня, — зло процедила я, удивляясь, что он так спокойно реагирует, хотя должен уже орать от боли, — то отпущу и тебя.

— Договорились, — прошептал он и, еще раз резко поцеловав меня, всё же отдалился.

Я разжала руку, и Адрианс, с шумом выдохнув, исчез.

Я услышала звук хлопнувшейся двери и тишину…

Какое-то время я сидела и хлопала ресницами, пытаясь решить для себя, как отношусь к этому мужчине. То ли боюсь, то ли злюсь, то ли… он, наоборот, мне нравится? Но решить ничего не получалось, потому что в голове был совершеннейший сумбур.

Властный поцелуй что-то разбудил во мне. То, чего я давно не ощущала. Разве что с… Даже вспоминать его имя не хотелось. Я передернулась от омерзения.

Одно могу точно сказать: этот поцелуй был совсем другим. Если с Артемом мне было приятно, то поцелуй Адрианса фактически лишил меня разума.

И в конце концов я решила, что подумаю об этом потом. Как бы это ни банально звучало. А еще я порадовалась, что схватилась за мужское достоинство не больной рукой, а здоровой.