— Я передумала, — прошептала я, внимательно смотря на член мужчины, который был слишком близко ко мне, а конкретно почти на моем животе.
Ведь блондин всё это время был голым, в отличии от своего друга.
— Ты давай продолжай массировать верх, а я ногами займусь, — как ни в чем не бывало продолжил брюнет, и взялся за мои ноги.
— Клава, — недовольно вздохнул Лукас, слегка отодвигаясь, и почти садясь на мой таз, но освобождая при этом живот и, пытаясь оторвать мои руки от причинных мест, — хорош уже, будет только массаж, обещаю.
— Делай массаж, зачем тебе руки-то мои? — пробормотала я, но этот гад, всё же был сильнее, да еще и надавил на какие-то болевые точки, от чего я зашипела, и убрала руки с причинных мест, а Лукас воспользовавшись моей слабостью, тут же поднял их вверх над моей головой, и строго добавил: — Если вернешь, то я тебя свяжу.
Я поджала губы, стараясь не думать о том, как хорошо делает массаж Дима в этот момент, слишком сильно он меня отвлекал от борьбы со своим другом.
— Клава, я серьезно, — пригрозил мне блондин, и я, устало вздохнув, процедила:
— Да делай что хочешь, сволоооочь…., — правда на последнем слове, брюнет куда-то так приятно надавил на моей стопе, что я не удержалась и вновь за стонала, и даже больше, ощутила легкое возбуждение.
— Молодец, хорошая девочка, — сказал мне Лукас, улыбаясь и блести похотливым темным взглядом, — и ухватись за перекладину, чтобы не было желания вернуть руки обратно.
Я нашарила руками ту самую перекладину и вцепилась в неё, как в утопающий круг, и зажмурилась, ибо смотреть на хозяйство блондина, было слишком тяжело и страшно.
И страшно не от того, что оно может оказаться во мне, нет… страшно от того, что оно, как раз так и не окажется во мне.
А блондин уже накрыл мои небольшие груди своими горячими ладонями. Я напряглась, думая, что он сейчас начнет до сосков моих докапываться, но этот обломщик их не тронул. Лишь немного помял полушария, и убрав руки, спросил:
— Как насчет сладких дынек?
— Я согласна! — тут же выпалила я, в надежде, что меня вернут обратно на живот.
— А ты их пробовал, они точно сладкие дыньки? — вдруг внес свою лепту брюнет, а я мысленно застонала.
— Нет, не пробовал, ты прав, надо сначала убедиться, а потом уже соглашаться на такое название, даже, малышка? — хмыкнул Лукас.
— Не надо пробовать! — открыла я глаза, с ужасом смотря на мужчину. — Я же сказала, что согласна. Можно я обратно на живот перевернусь?
— Нельзя, — сказал Лукас, и я заметила, как его взгляд блеснул сталью, и поняла, что спорить и просить будет бесполезно, а затем строгим голосом, словно преподаватель в университете, продолжил: — Я должен попробовать, оценить вкус, твердость, а потом решу, оставить ли им такое название, ты меня поняла Клава?
— Поняла, — недовольно пробормотала я, и закусила губу, чтобы вновь не застонать, ведь сволочь брюнет, опять умудрился найти какую-то точку на моих стопах, от которых я ощутила, как увлажнилось у меня между ног.
Глава 4.3
Божечки, я что уже потекла?
Ноги пришлось сдвинуть покрепче, чтобы эти двое ничего не поняли.
Вот только от себя убежать не получалось.
Я что, какая-то похотливая нимфоманка, раз реагирую на двух мужчин?
Да что у меня с головой?
Или это посттравматический синдром? Я увидела своего мужа с другой, и вот результат? Я теперь травмирована на всю жизнь, и результатом этого травмирования — возбуждение от двух мужчин одновременно?
Господи, это хоть лечится, как-то? Или я теперь навсегда останусь невменяемой? И мне теперь, только в дурку дорога?
— Отлично, хорошая девочка, — похвалил меня блондин, вырывая из лихорадочных мыслей о ПТСР* (посттравматический синдром) и нагнувшись, обхватил одну грудь рукой, сжав её, и языком начал облизывать кожу вокруг соска.
Я опять зажмурилась, пытаясь абстрагироваться от ощущений, и напомнить себе о том, что они вдвоем хотят меня трахнуть, и кажется уже начали это делать, опять обманув.
Только получалось еще хуже.
Ведь с закрытыми глазами, у меня разыгралось воображение, от которого я возбудилась еще сильнее, потому что увидела себя и двух мужчин со стороны. А когда открыла глаза, увидела, как блондин, резко губами прикусил мой сосок, при этом внимательно смотря мне в глаза.
— Ох! — вскрикнула я, от пронзившего маленького электрического импульса мой чувствительный орган, который почему-то устремился к моей «нежной фиалке», и мне захотелось еще сильнее сжать ноги.
— Клава, ты слишком напряженная, — недовольно вздохнул Дима, и резко раздвинул мои ноги, ухватив их за стопы.
Я опять зажмурилась, ведь сейчас он увидит, что у меня там настоящий поток, и мне конец! Эти двое хищников набросятся на меня, и не оставят не кусочка!
Но вместо этого брюнет, как ни в чем не, бывало, начал жестче массировать мои икры уже обеими руками, а блондин, тем временем, болезненно цапнул меня зубами за сосок.
— А! — вскрикнула я, и уперлась руками в его голову, пытаясь отодрать от своей груди, при этом опять ощутив, как меня пронзило током до самого естества, усилив возбуждение чуть ли не в десять раз.
— Руки, Клава, — проурчал этот хищник, почти не выпуская мой сосок из своего рта. — Я их свяжу, если не уберешь, — добавил он, смотря мне в глаза, и заставляя мелкие волоски на загривке встать дыбом.
— Это насилие, — пробормотала я, но руки всё же убрала. — Вы меня насилуете.
— Даже не начинали еще, — хмыкнул мужчина. — Вот когда начнем насиловать, ты точно поймешь. А сейчас мы подбираем имена твоим прелестным грудкам.
— П-прелестным? — неверяще уставилась я на него, и почему-то спросила: — Ты правду говоришь? Или врешь мне?
В ответ Лукас хмыкнул, и ответил:
— Клава, ты всерьез считаешь, что в этой ситуации я мог бы тебе врать? Думаешь в этом есть какой-то смысл?
— Откуда мне знать, что у вас за извращенные игры с Димой? — пробормотала я, и почувствовала, как руки брюнета подобрались слишком близко к моей нежной фиалке и уже массируют мои бедра.
— Ну что там со вкусом? — прервал наш разговор Дима. — Они и правда похожи на сладкие дыньки?
— Я не уверен, — протянул блондин, наконец-то выпустив мой сосок из своего порочного рта. — Может сам попробуешь?
Брюнет почему-то задумался, а я затаила дыхание, ведь его пальцы были в сантиметре от моей «нежной фиалки».
— Почему бы и…, — протянул он хриплым голосом, заставив меня сглотнуть набежавшую слюну, и заёрзать попой по, (о боже, какой позор!) мокрой простыне.
А затем я протяжно вскрикнула, потому что он накрыл своей ладонью всю мою нежную и очень влажную фиалку, и слегка сжал. А сам ответил:
— Нет, я, пожалуй, попробую «нежную фиалку», чтобы убедиться, что Клава не прогадала с названием.
— Хорошо, — спокойно ответил блондин. — Тогда я буду пробовать вторую сладкую дыньку. Чтобы быть до конца уверенным в том, что мы выбрали верное название.
— Нет, — прошептала я. — Так не честно.
— Очень даже честно, — это был Дима, который немного потискал мою фиалочку, заставив меня затрястись от нахлынувших эмоций и чувств. — Я только не знаю, какие на вкус фиалки. Не пробовал никогда. — Задумчиво протянул он. — Да и аромат не помню. Видел последний раз у бабушки на подоконнике в детстве. Помню, что у них листики были бархатные. А цветки разные, миленькие такие. От желто-зеленых до бело-розовых.
— Твоя бабушка увлекалась фиалками? — прошептала я, пытаясь ухватиться за хоть какой-то разговор, лишь бы вернуть свой мозг наместо, и вновь застонала, от того, что мужчина продолжил мять мою киску, но уже намного жёстче.
— Возможно, я плохо помню, слишком маленьким был, — ответил он, и добавил: — Но это к делу не относится. Я должен убедиться, что твоя фиалка тоже ничем не хуже тех, что я видел в детстве. Иначе нам придется её переименовывать.
— Что? — возмущенно подняла я голову, чтобы увидеть этого наглеца, так как его загораживал блондин.
— Дима прав. Он обязан продегустировать твою фиалку. А то будет неправильно, если ты ошиблась с названием, — хмыкнул Лукас, и сжав рукой второе моё полушарие, наклонился и сразу же накрыл влажным ртом сосок, прикусив его зубами, и отправив уже не один, а сразу сотни маленьких электрических импульсов в низ моего живота.
Тогда, как брюнет, вдруг сильнее раздвинул мои бедра, уложив их себе на плечи, и осторожно раздвинув складки пальцами, начал вылизывать мне клитор.
— Оооо, — выдала я протяжный вой, не сумев справиться с нахлынувшим удовольствием, которое искрами взорвалось у меня в глазах и одновременно во всем теле.