И между прочим, я не ошиблась. Правда Слава меня не заметил — был повёрнут спиной, снимал кроссы, и я окликнула его тихонько:

— Слава…

Он обернулся, увидел меня, уточнил, сведя брови:

— Ты? Что опять?

Я двинулась к нему.

— Слава, я…

Но он не дал мне ничего сказать, произнёс с напором:

— Мне некогда. У меня скоро сессия. Последняя. И я тороплюсь. Очень. Я только на минутку заскочил, ноут взять. — И сразу направился в комнату, действительно подхватил со стола ноутбук, засунул его в рюкзак, потом вернулся в прихожую, обулся и ушёл, а я только молча наблюдала за ним.

Всё-таки зря я не сделала, как он — не написала для начала, не спросила, когда Слава занят, когда свободен. Тогда бы не получилось, как сейчас.

Весь вечер, придя домой, и весь следующий день я собиралась с силами, заходила в переписку, перечитывала, что он мне написал — «Ты завтра как? Свободна днём? Я к часу подойду к твоему дому. Встретимся на углу?» — и опять выходила, подбирала фразы.

Я же не могла просто скопировать то же самое. Это выглядело бы совсем уж тупо.

Потом я наконец-то решилась, набрала «Привет! Я знаю, что ты очень занят. Но, может, у тебя найдётся немного времени? Не обязательно сегодня. В любой день. Мне нужно тебе кое-что сказать. Это очень важно» и отправила.

Я не стала сразу закрывать чат, какое-то время сидела и ждала: вдруг Слава ответит, я же специально выбрала момент, чтобы он был онлайн. Надеялась, вот-вот увижу ту самую надпись «Вячеслав печатает» и бегущие за ней точки. Но так и не дождалась.

Уже несколько дней прошло, каникулы закончились, а он так и не ответил. Странно. Но подобное и раньше случалось, когда до кого-то не доходили мои сообщения. То есть доходили, но без оповещения — глюк какой-то — и на них не обращали внимания.

И что мне делать? Ещё раз написать? Или больше не полагаться на сети? А например, дождаться возле подъезда, когда он будет возвращаться из колледжа или, наоборот, выйдет из дома. Ну не могло же мне настолько не везти, чтобы каждый раз он слишком торопился.

Выяснять у Оксаны, сколько у Славы пар и когда он примерно появится, бесполезно — она не знала толком. Попросить её звякнуть мне, если он куда-то засобирается? Ну нет, не хотелось мне её вмешивать. Я ведь до сих пор ей так и не призналась, что всё ещё сохну по её брату.

В общем я так и сделала: придя из школы, переоделась, перекусила побыстрее и вернулась к их дому, устроилась на детской площадке, с того краю, который располагался ближе к дороге, ведущей от остановки. Сначала посидела на скамейке, потом на горке, потом ещё покачалась на качелях, потом походила немного туда-сюда, потому что слегка задубела.

Как назло, погода была так себе — хоть и солнечно, но из-за ветра холодно. И в этот раз я Славу не дождалась, потому что замёрзла и не выдержала дольше. Хотя, скорее всего, он раньше прошёл и давно уже находился дома, а я тут торчала зря. Зато на следующий день всё получилось. Мне даже сидеть долго не пришлось, наверное, не больше, чем полчаса.

Глава 10

Едва заметив Славу, я моментально подскочила с качели, бросилась к нему.

— Слав!

Он резко остановился, нахмурился, произнёс мне навстречу:

— Опять ты?

Я застыла. Не знаю, почему, но у меня возникло ощущение, будто я совершила что-то отвратительное. Например, ударила кого-то слабого или действительно украла, не тогда в магазине, а сейчас. Мне стало не по себе, слова застряли в горле.

— Да сколько можно? — сузив глаза, сердито выдохнул Слава. — Достала уже. Я из-за тебя спокойно домой прийти не могу. Вдруг ты там караулишь. Почему до тебя никак не дойдёт? Вроде же я понятно объяснил. — Каждая новая фраза звучала напористей и громче, брошенным камнем ударяла в меня, оглушала. — Ну не сдалась ты мне, Ксюшенька. Нахрен не сдалась. Не будет у нас ничего. Не выдумывай. С какого фига ты вообще это взяла?

— А как же… — пытаясь защититься, растерянно пробормотала я, но Слава перебил:

— Только вот не надо опять! «Ты же меня сам поцеловал», — проговорил мерзким гнусавым голосом. — Я же ясно сказал, что прикололся. Откуда я знал, что ты, как больная, вечно вспоминать будешь. Тоже мне, событие. Да ничего это не значит. Совсем ничего. Понимаешь? Некоторые даже спят просто так. Просто потому, что секса захотелось. Всё равно с кем. И на кой ты мне сдалась, малолетка? Сопли подтирать? Гулять, за ручку держаться? А в девять домой, чтобы мамочка с папочкой не наругали. — Он пренебрежительно скривил угол рта, потом добавил: — У меня, между прочим, девушка есть. Взрослая, а не такая вот. И ты… ты только всё портишь.

— Хватит! — не выдержала я. — Заткнись уже! — Стиснула кулаки, зажмурилась, замотала головой. — Я больше не могу!

— Я тоже, — чётко с расстановкой высказал он.

Зачем? Зачем он так со мной? На самом деле я же ничего плохого не делала. Я же просто его любила. А теперь… теперь…

Внезапно я ощутила, очень ясно ощутила, что чувство, последнее время жившее во мне, резко изменилось — до неузнаваемости, до противоположного. Раньше оно было светлым и лёгким, а тут стало тёмным и злым. Я крепко сжала дрожащие губы, шмыгнула носом, посмотрела на него.

— Я тебя ненавижу.

— Отлично, — холодно вывел Слава. — Это как раз то, что надо.

Мне захотелось его ударить. Пусть бы он тоже почувствовал, что чувствовала сейчас я — как это унизительно и больно.

Почему сейчас он не разворачивался и не уходил, как делал обычно? Почему стоял и смотрел? Упивался моим жалким видом?

Наверное, я бы его точно ударила, если бы представляла, как. Но не стала. Я сама развернулась и ушла. Шагала и шагала, не думая, зачем и куда, не глядя по сторонам, просто всё дальше и дальше. От него, от дома.

Я не собиралась возвращаться домой. Мама, увидев меня, обязательно поймёт — со мной что-то не так, и не отвяжется, пока не выяснит, что. А я не желаю обсуждать с ней такое. Я вообще не желаю ни с кем это обсуждать. Не нужны мне ни сочувствие, ни советы, и уж тем более поучения. Мне вообще больше ничего не нужно.

В одном из дворов на детской площадке я наткнулась на маленький домик типа избушки на курьих ножках. Идти мне надоело, и я забралась в него, устроилась на скамейке. Внутри было темно и тесно — в самый раз.

Слёзы давно текли по щекам, но я не обращала на них внимание, сидела и думала.

Как же я его ненавижу! И себя тоже ненавижу. За то, что была такой дурой. За то, что любила. А, оказалось, это только напрягало и бесило. Оказалось, это никому не сдалось. И как же больно, нестерпимо больно это осознавать.

Мысли, словно заевшая на повторе запись, ходили по кругу, кажется, я проговаривала их вслух и тихонько поскуливала. Я не помнила точно. И сколько времени прошло, не представляла. Наверное, много. Потому что я закоченела, пальцы на руках стали холодными как лёд, скрючились, ноги затекли. И я поняла, что, если посижу ещё немножко, скорее всего, так больше и не смогу встать, останусь здесь навсегда.

С одной стороны, мне этого даже хотелось, а с другой, стало страшно, нестерпимо потянуло домой, в тепло, и я всё-таки выбралась из избушки, поплелась в обратную сторону.

Не так уж далеко меня и унесло, и я хорошо знала окрестности. Я не заблудилась, просто идти было тяжело. Почему-то. А дома я сразу отправилась в ванную, набрала горячей воды, надеясь быстрее согреться. Но ничуть не согрелась, только сильнее замёрзла. Меня даже начало трясти.

— Ксюш, что с тобой? — спросила мама.

— Ничего. Просто устала. Полежу немного.

— Конечно, полежи. Кушать не хочешь?

— Нет.

Я правда ничего не хотела, только согреться, избавиться от утомительной дрожи, опять по-нормальному ощутить своё тело.

Оказавшись в комнате, я натянула спортивные штаны и свитер, забралась в кровать, закуталась в одеяло. Сначала и это не помогало, но потом, ничего, подействовало. Я не заметила, как заснула, точнее провалилась во что-то тёмное и вязкое, из которого никак не могла выбраться, хотя мама меня звала и осторожно теребила за плечо.

— Ксюш, Ксюш, ты чего? Ночь уже. Может, разденешься, ляжешь, как следует.

Я хотела ответить, но не получилось. Губы будто слиплись, язык не желал шевелиться, голова гудела.

— Ксюш, ты меня слышишь? Да что с тобой? — Я ощутила, как прохладная мамина ладонь легла на лоб, потом, забравшись под одеяло и под одежду, коснулась спины. — Господи! Да ты горячая, как печка. Сейчас градусник принесу.

Она ненадолго исчезла, затем вернулась, сама засунула градусник мне под мышку, сама вынула, выдохнула взволнованно:

— Тридцать восемь и девять. Сейчас лекарство принесу. А утром напишу в чат с учителем и, если ничего не изменится, врача вызову.

Утром ничего не изменилось, точнее стало только хуже. Температура перевалила за тридцать девять и не сбивалась толком, только до тридцати восьми. Мне было очень плохо, но я даже немного радовалась, потому что теперь мне не придётся ничего делать, идти в школу. Я могу и дальше лежать в кровати, спать.

Наверное, никогда в жизни я ещё так много не спала. Просыпалась, слегка приходила в себя, но даже сидеть, навалившись на подушку, долго не получалось. Я опять сползала вниз, закрывала глаза, отключалась.