— Конечно, — ответила ты, едва глянув в мою сторону.

Я наклонилась, отстегнула ремешки, и сердце вдруг пронзила боль еще до того, как я достала Салливана из автокресла. Однако она утихла, как только я прижала мальчика к груди и положила его головку себе на плечо. Я начала осторожно покачивать его, держа одну руку на попке, как когда-то с Аароном, и Салливан успокоился.

По телу разлилось тепло.

Я еще не забыла, как это делается.

Ощутив его молочный аромат, я полностью расслабилась. Он вызывает эйфорию, будто наркотик, и однозначно перебивает запах лака и средства для его снятия. Я закрыла глаза, сделала вдох. Затем опустила голову и слегка коснулась носом мягкой гладкой кожи Салливана.

Он захныкал и начал вырываться.

— Тише, все хорошо, — прошептала я и вновь начала его укачивать, но на этот раз не помогло. — Может, он проголодался?

Ты глянула на него через плечо.

— Наверное. Там в сумке есть бутылочка и молочная смесь.

Смесь?

— Ты не кормишь его грудью? — Господи, прозвучало так осуждающе! Мы с Кристиной сами всегда смеялись над женщинами, которые считали себя выше остальных.

— Нет, — коротко ответила ты без каких-либо объяснений.

Отчасти меня это покоробило, ведь я-то, заботясь о здоровье Аарона, кормила его до года. Однако при этом я позавидовала твоей уверенности: ты не стала оправдываться, не стала до хрипоты доказывать свою точку зрения. Если честно, процесс кормления не приносил мне особого удовольствия. Это очень неудобно и обременительно. Я много раз собиралась перейти на смесь, но, пристыженная собственной матерью, продолжала кормить сына грудью. Никогда не забуду, с каким ужасом взглянула на меня мама, когда я поделилась с ней своими чувствами по этому поводу. Грудь так разбухала, что я не могла влезть ни в одну рубашку, да и спина все время болела. И что я услышала в ответ на свои жалобы?

«Ты вечно думаешь только о себе, Келли».

После такого я уже не осмелилась бросить кормление, ведь я не обладала твоей уверенностью.

— А, ну ладно.

И как же я приготовлю ему здесь бутылочку?

Я обвела взглядом помещение: в дальнем углу была раковина. Но смогу ли я одновременно держать Салливана и наводить смесь? Давненько я не оказывалась в таком затруднительном положении.

Мальчик плакал все громче. Одной рукой я прижимала его к груди, а другой копалась в сумке для подгузников: салфетки, ключи — все не то… Где же смесь и бутылочка?

— Готово, — сообщила ты и встала с кресла.

Слава богу, ты выбрала гелевый маникюр. Обычный лак высыхал бы дольше.

С чувством облегчения я передала тебе малыша. Ты взяла его на руки, и мой взгляд остановился на твоих ногтях. Брызги красного на фоне белых ползунков Салливана опять вызывали у меня воспоминания о том дурацком красном белье.

Глава 7

После маникюра мы отправились перекусить. Точнее, я просто заехала на парковку у кафе, решив, что ты тоже проголодалась — была ведь уже половина первого.

— Зачем мы сюда свернули? — с хмурым видом поинтересовалась ты.

— Наверное, пора подкрепиться.

Ты нерешительно прикусила губу, глянула на Салливана в кресле на заднем сиденье.

— Э-э… я вообще-то не очень хочу есть. Плотно позавтракала.

А вот я умирала с голоду. С утра ничего не ела, только чай попила. Да и в холодильнике было пусто.

— Можешь взять какую-нибудь закуску или салат. Моя подруга вечно сидит на всяких модных диетах, но даже когда она питается одними соками, мы все равно вместе ходим на обед. — Я подмигнула тебе. — Главное — составить компанию.

Ты кивнула и выдавила улыбку.

— Да, только вот… Салливана скоро укладывать… — возразила ты, глядя в боковое окно с таким видом, будто планировала побег.

Почему ты спешила? Мы же хорошо проводили время, ближе знакомились друг с другом. Мне ужасно не хотелось возвращаться в пустой дом. Когда я отправляла тебе первое сообщение, то надеялась, что мы проведем вместе весь день. К тому же я заплатила за твой маникюр. Неужели так сложно со мной пообедать?

Тут я вдруг заметила, что ты, покопавшись в сумке, достала из нее старый потрепанный кошелек. У меня был такой же, когда я только вышла замуж. Для молодых и не сильно богатых родителей на первом месте стоит покупка подгузников, молочной смеси и продуктов, а никак уж не новых кошельков.

— Я угощаю.

Услышав это, ты немного расслабилась.

— Правда?

— Конечно, — кивнула я.

— Ладно, — преодолев сомнения, сказала ты через пару секунд.

На сердце стало легче. Я улыбнулась, и мы вышли из машины. В кафе я попросила, чтобы нас посадили за столик на улице. С утра было прохладно, но теперь воздух прогрелся — можно насладиться чудесным осенним деньком. На открытой веранде Салливан никому не помешал бы своим плачем: почти все столики пустовали.

Мы обе заказали по сэндвичу. Наконец-то у меня появилась подруга, которая питается не только салатами. Салливан захныкал, и я предложила взять его на руки.

— Что-то он в последнее время часто капризничает, — призналась ты, с благодарностью протягивая мне малыша. — Не пойму, в чем дело.

— Ты говорила об этом педиатру на прошлой неделе? — Я взяла мальчика поудобнее, чтобы он положил голову мне на плечо. Он коснулся своими пальчиками моей руки — приятно.

Ты кивнула.

— Да, только у них на все один ответ: «Дети часто плачут, это нормально».

— Ну, это правда.

Я осторожно покачивала Салливана, гладя его по спине, как тогда в маникюрном салоне. Снова сработало. На его пухленьком личике заиграла улыбка, и я рассмеялась.

— А твой Аарон? Он был капризным ребенком?

Давно мне никто не задавал вопросов о детстве сына.

— Ну, от колик он не страдал, — задумавшись, ответила я. — Всегда плакал по делу — если надо было сменить подгузник, покормить его или взять на руки.

— Салливан всегда просится на руки, — улыбнулась ты.

— Вот и Аарон был таким же. Наслаждайся, пока есть возможность. Поверь мне, совсем скоро твой маленький мальчик вырастет, и ему уже будет не до обнимашек.

— Все так говорят, а для меня сейчас время тянется очень медленно. Трудно представить, что однажды я смогу спокойно проспать всю ночь, не говоря уже о том, что когда-то он станет совсем взрослым.

Да, все это осознаешь только с высоты прожитых лет, когда ребенок уже вырос.

— Понимаю. Я сама думала точно так же, пока растила Аарона. А сейчас кажется, что время пролетело совершенно незаметно. Как будто вчера все было.

Салливан потерся лицом о мое плечо, оставив на ткани влажный след.

— А по мне, так со вчерашнего дня словно сто лет прошло, — сказала ты, не особо веря моим словам.

Я засмеялась в ответ, и тут официантка принесла наш заказ.

Ты быстро проглотила половину сэндвича и осмотрелась с таким видом, словно вообще забыла, где находишься. А говорила, что не голодная. Хотя ничего удивительного. Я частенько повторяла, что после рождения Аарона надолго забыла вкус свежей и горячей еды.

— Ой, прости. — По твоим щекам пошли розовые пятна. — Забрать его у тебя?

— Даже не думай, — ответила я.

— Ты прямо как ангел-хранитель. Или, скорее, фея-крестная, — пошутила ты и потянулась за второй половинкой сэндвича. — Правда, в полночь я превращусь не в тыкву, а в мать-одиночку. Хотя погоди-ка… Я и так уже одинокая мать — без всяких превращений. — Ты горько усмехнулась и откусила сэндвич.

Ага-а! Значит, папаша не принимает участия в воспитании ребенка.

Я сунула в рот дольку картошки фри. Салливан заерзал и начал дергать ножками. Я коснулась его крохотных пальчиков — какая шелковистая кожа!

— Сложно тебе, наверное, растить его одной, — сказала я, не решаясь спросить про отца напрямую.

Ты откусила кусок сэндвича, и у меня в животе забурчало. Вот бы ты не услышала… Держать Салливана на руках мне хотелось больше, чем есть.

— Намного сложнее, чем я думала. — Ты вытерла салфеткой уголок рта. — Пока я была беременна, хотела отдать его на усыновление. Сомневалась, что смогу вырастить ребенка в одиночку.

Сердце замерло, и я покрепче прижала мальчика к себе. Да как ты можешь такое говорить?

— Жалеешь, что не отдала?

— Нет! — возмущенно воскликнула ты, и я успокоилась. — Конечно, нет. О своем решении я не жалею… Но если бы мне было на кого положиться…

Ты поймала мой взгляд, и я улыбнулась. Цель ясна.

— Можешь рассчитывать на меня.

Что-то громко булькнуло в подгузнике Салливана, и я почувствовала сильный неприятный запах. Под рукой, которой я придерживала его за попку, стало горячо. Я поморщила нос и отвернулась в сторону.

— О господи. — Ты вскочила со стула и выхватила его у меня из рук. — Извини, пожалуйста. Пойду поменяю ему подгузник.

— Ничего страшного, — отозвалась я, но все же проверила, нет ли пятен на моей одежде и руках. — Это вполне естественно. Как-то раз, когда Аарон был примерно того же возраста, что и Салливан, мы поехали в «Диснейленд»…

Я не договорила, потому что ты уже побежала в туалет: в одной руке сын, в другой — сумка с памперсами. Салливан расплакался — еще бы, вышло очень противно. В воздухе до сих пор витал запах грязного подгузника, и я начала копаться в сумочке в поисках антибактериального лосьона. Выудила флакончик, нанесла на ладони и растерла.