— Отныне Самкиэль — король. Теперь он занимает мое место. Вы бы тоже знали об этом, если бы вы и вам подобные приняли официальное приглашение на королевскую церемонию, — произнес мой отец, Унир.

Древние слова, начертанные на его посохе, засветились — явный признак его раздражения. Я стоял рядом с ним, с ног до головы покрытый латными доспехами. Единственное, что было открыто, — мои глаза.

Фейлдрин поклонился. Из-за миниатюрного телосложения и заостренных ушей они напоминали мне зеленокожих детей, но гораздо более озорных.

— Приношу свои извинения, мой король. — Его глаза метнулись ко мне, и он тут же выпрямился. — Несколько дней назад мы послали сигнал бедствия. Иг’Моррутены продвинулись вперед, и мы потеряли несколько…

— Я эвакуирую вас, вашу семью и всех, кого смогу, с этой планеты, — прервал его Унир. — У вас есть один день на подготовку.

Он дал им всего день, и это время прошло. Мы стояли на краю обрыва, глядя на безлюдную пустошь. Лагерь Иг’Моррутенов занимал когда-то процветающую долину. Солнце все еще светило, но оно уже приближалось к горизонту. Как только оно зайдет, твари проснутся и продолжат уничтожать эту планету. Они завоюют и истребят земли, заявив, что они принадлежат их армиям.

Я вздохнул, скрестив руки на груди настолько, насколько мне позволяли доспехи.

— Однажды ты должен научить меня этому, — сказал я, кивая на полосу яркого света, исчезнувшую вдалеке.

Мой отец увез всех Фейлдринов с этой планеты. Он отправил их из звездной галактики в безопасный новый мир, где они могли жить, не беспокоясь о том, что их могут убить монстры.

Отец взглянул на меня. Положив свой шлем к ногам, он разрезал острым кинжалом круглый желтый фрукт.

— Надеюсь, тебе это никогда не пригодится. Я хочу, чтобы больше не было ни войн, ни эвакуаций, ни страданий.

Он отрезал от фрукта большой кусок и предложил его мне. Я снял свой шлем, спрятав его под мышкой, прежде чем взять плод.

— Самкиэль, ты помнишь, чему я тебя учил? Об Иг’Моррутенах и о том, кто ими руководит со дня падения Первородных?

Я сглотнул, прежде чем ответить. Отец продолжал резать фрукты, не поднимая на меня глаза.

— Да, четыре короля Йеджедина: Иттшар, Хальднунен, Гевирнон и Афелон. Первородные создали их, чтобы править этим и следующими царствами.

Он кивнул.

— Да, Хальднунен погиб от руки твоего деда во время Первой войны, хотя тот и унес его жизнь вместе со своей. Афелон пал в битве при Намюре, остались двое.

— А теперь они жаждут мести.

Отец кивнул, съев последние кусочки фрукта и бросив ядовитую сердцевину на землю. Он поднял шлем и надел его на голову. Из волос, заплетенных в длинные косы, выбивались волнистые пряди, несколько инкрустированных золотом заколок блестели в угасающем солнечном свете.

— Да, месть, но часть меня боится кое-чего куда более ужасного. Если существует пара, способная к размножению, мы можем оказаться в меньшинстве задолго до того, как начнется война.

— Размножение? Ты всегда говорил, что они создаются, как Небожители, а не рождаются.

— В отличие от большинства богов, они размножаются.

Он скрестил руки на груди, все еще не глядя на меня, но я почувствовал, как в разговоре что-то изменилось.

— Кстати, о размножении…

— Нет.

— Самкиэль, теперь ты король. Тебе нужно выбрать королеву.

Я издал громкий стон. Больше всего я ненавидел эту тему.

— Чего я желаю, так это не быть привязанным к кому-то навечно. Так что ни один из вариантов меня не устраивает.

— Ты не можешь всю жизнь довольствоваться мимолетными связями.

— О, еще как могу.

Медленно тускнеющий солнечный свет дал мне возможность сменить тему. Слава богам.

— Как ты думаешь, сколько их там внизу? — спросил я, указывая кончиком лезвия на долину.

— Несколько сотен. — Он не сделал ни малейшего движения, его голос был тихим и ровным. — Если ты сосредоточишься, ты сможешь их почувствовать. Они сделаны из частиц того же хаоса, что и все в мире. Это означает, что часть нас является частью их. Все связано. — Он повернулся, чтобы посмотреть на меня. — Давай же. Попробуй.

Я закрыл глаза, заглушая шелест листьев и шорох крошечных существ, снующих по земле. Я почувствовал себя центром мира и осознал… нечто. Осознание было резким, внезапным и бросило меня в дрожь. Я чувствовал десятки… нет, сотни существ. Сделав шаг назад, я открыл глаза и повернулся к отцу. Он был на том же месте, его взгляд сосредоточился на поле внизу.

— Ты это почувствовал?

— Да, их сотни. Поэтому ты сказал не звать остальных? Ты же знал.

Он кивнул.

— С твоей силой нам не потребуется армия.

Он был прав. За эти годы я отвоевал у Иг’Моррутенов несколько миров. Пара сотен не вызовет сложностей.

Словно прочитав мои мысли, отец сказал:

— Не будь столь самоуверен. Иг’Моррутены — высокомерная раса, но они не невежественны. Они умны и расчетливы, что делает их серьезной угрозой. Несмотря на все их потери, они не склонятся добровольно.

Я услышал грохот и почувствовал, как планета трясется под нашими ногами. Солнце зашло, и ночь вступила в свои права — существа внизу тотчас дали о себе знать. Я повернулся, чтобы взглянуть на пещеру и бесплодную пустошь вокруг их лагеря.

Очаги пламени вспыхивали один за другим, когда Иг’Моррутены начали шевелиться. Они напоминали зверей с толстыми рогами, некоторые ходили на двух ногах, другие — на нескольких. На их спинах висело оружие, но мое внимание было приковано к зверю, сидящему в пещере. Массивное существо должно было зарываться в землю и взрываться по команде, уничтожая вокруг себя города. Они использовали его для зачистки планет, и я несколько раз был свидетелем его эффективности. Убить его было сложно, но возможно.

Я снова надел шлем на голову и призвал в руку еще одно пылающее оружие.

— Они либо склонятся, либо сломаются.

У отца вырвался тихий смешок, он положил руку мне на плечо и покачал головой.

— Ты получил свою корону всего несколько дней назад, и все же ты уже говоришь, как правитель.

Его рука опустилась, а улыбка исчезла с лица, когда он посмотрел на поле, кишащее тварями. Вместо моего отца я увидел вселяющего ужас Короля Богов. Сейчас этот титул принадлежал мне, но, несмотря ни на что, в моих глазах он всегда будет единственным Правителем.

— Что мне делать, отец?

— Все просто. Действуй в соответствии со своим титулом, — сказал Унир. — Губитель мира, сын мой.

— И что нам делать, пока эти твари разрушают наши города и дома?

Я выпрямился, картины в моей голове рассеялись, сменившись реальностью. Я покачал головой, пытаясь изгнать очередное воспоминание из моего прошлого. Взгляд Логана остановился на мне, в его глазах мелькнула тревога. Я отмахнулся от него, и он, на мгновение задержав на мне взгляд, снова переключился на присутствующих.

Несколько голосов зазвучали в унисон, поддерживая прозвучавший вопрос и требуя ответа. Казалось, что благоговение, которое смертные испытывали ко мне, превратилось в разочарование и гнев.

— Мы не спускали глаз с существ Потустороннего мира. Кажется, между кем-то из народов началась гражданская война. Принц вампиров был убит. Также зафиксировано несколько исчезновений, не говоря уже об уничтожении имущества.

Следующим заговорил посол Экануса.

— У нас есть сообщения о пострадавших и пропавших без вести по всему миру. Что-то происходит между существами Потустороннего мира. Целые города боятся выходить на улицу ночью, опасаясь, что их схватят красноглазые монстры.

Винсент махнул в сторону говорящих и спокойно сказал:

— Да, и я послал в эти зоны Небожителей. Они не видели и не нашли ничего опасного.

Женщина вскочила, хлопнув ладонями по столу. На ней был такой же костюм, как и у ее коллег.

— Вы имеете в виду разрушения в Офаниуме, в которых вы обвинили очередное землетрясение?

— Если бы Король-бог явился сюда раньше, возможно, это не зашло бы так далеко, — пошутил другой смертный посол, уставившись на Винсента, прежде чем перевести взгляд на меня.

Боль снова пронзила мою голову, а мышца на скуле нервно дернулась.

Логан откашлялся, прежде чем я успел заговорить.

— Ваш мир живет благодаря тому, чем пожертвовал Лиам. Не забывайте об этом. Мы здесь и делаем все, что в наших силах, чтобы помочь вам и смертным.

— Этого недостаточно. Что-то надвигается, и даже если мы не обладаем вашими силами, мы все равно это чувствуем. Сколько еще трагедий мы спишем на стихийные бедствия?

Смертные снова заговорили одновременно, споря и соглашаясь друг с другом. Я прижал пальцы ко лбу, боль в голове усиливалась с каждым ударом сердца. Стало еще хуже, чем раньше, непреодолимое давление начиналось в верхней части шеи и распространялось по всему черепу. Тысячи голосов эхом отзывались в моем сознании, требуя от меня ответов и помощи.

— Тишина! — приказал я, обводя их взглядом.

Логан и Винсент вскочили на ноги, готовые отразить любую опасность, и я понял, что сказал это громче, чем собирался. Я поднял руку, чтобы провести ею по волосам, и увидел, что моя кожа сияет серебром.

Я встал со своего места. Стул подо мной скрипнул. Осознавая, что мои глаза светятся, я закрыл их и судорожно вздохнул, успокаивая бурлящую энергию. Когда я открыл глаза, моя кожа вернулась к тому оттенку, который они считали нормальным. Их взгляды были настороженными и наполнены беспокойством — они ждали моего следующего шага.