Еще один взмах руки, и Сантьяго рухнул на землю. Он с грохотом приземлился на пол, мучительно закашлялся и с усилием перевернулся на спину. Он ухмылялся, словно вся та боль, которую Каден причинил Дианне, была самой смешной на свете шуткой. Я терял самообладание.

— Ты находишь это забавным?

На корабле погас свет, моторы заглохли. Наступила полная тьма, и гром, оглушительный и угрожающий, расколол небо — он был настолько громким, что мы отчетливо слышали его даже на нижней палубе. Я отложил тетрадь в сторону, почерневшее серебряное кольцо на моем пальце загудело. От клинка Забвения тянулись полосы пурпурного и черного дыма.

Глаза Сантьяго широко раскрылись, улыбка исчезла с лица. В отражении его взгляда я увидел, как мои собственные глаза вспыхнули серебром.

— Ты знаешь, что такое Забвение, Сантьяго? — Я приблизил к нему кончик клинка, пока он боролся с моей невидимой, но неумолимой хваткой. — Это оружие я сделал задолго до того, как о тебе даже подумали. Этот клинок должен был стать орудием мира, знаменующим мое вступление на престол. Но тогда во мне было слишком много гнева и горя. Чувства, которые я не мог контролировать, выплеснулись наружу — так я создал его. Такие эмоции не должен испытывать бог, но их испытал я. Это настоящий клинок Смерти. Нет мира, нет Астераота, нет Яссулина — нет ничего. Он превращает тебя в частицу материи, которую можно повторно использовать по своему усмотрению. Тебя больше не существует. Ни характера, ни черт, которые делают тебя особенным, никаких воспоминаний, снов или кошмаров. Это истинная смерть.

Сантьяго сглотнул, я ощутил исходящие от него волны страха. Взглянув на клинок в своей руке, я повернулся к нем:

— Я не использовал его с тех пор, как пал Раширим. А потом появилась она. Знаешь, в чем дело? Нет границ, которые я не перейду ради ее счастья и безопасности, особенно после всего, что вы с ней сделали. Это высший закон — не трогать никого, кто мне дорог. Одно только это действие карается смертью. Это — твой конец.

— Судя по тому, что я слышал, не думаю, что она об этом знает.

Его ухмылка исчезла, когда кончик лезвия коснулся его пиджака. Ткань под ним мгновенно превратилась в пепел, взлетев в воздух маленьким серым облачком.

Глаза Сантьяго вылезли из орбит, а затем он забормотал:

— Послушай, я не знаю, понимаешь? Не знаю.

Он запнулся, как будто что-то мешало ему говорить. Я убрал клинок, чтобы он не действовал на него слишком сильно.

— Каден никому ничего не рассказывает, особенно после того, как Алистер умер, а она сбежала. Теперь он никому, кроме Тобиаса, не доверяет. Если тебе нужны ответы, настоящие ответы, найди его.

— Почему железо? Что за корабли?

— Я знаю только то, что он что-то строит.

Я нахмурился.

— Металлы и минералы не помогут Кадену создать оружие, способное уничтожить бога, а он хочет именно этого. Только Азраил мог сотворить что-то из ничего, но он давно мертв.

Сантьяго отвел обеспокоенный взгляд от лезвия и посмотрел на меня так, будто у меня выросли рога.

— Кто сказал, что Азраил мертв?

Я выпрямился:

— Я сам видел его смерть. Он погиб во время нападения Иг’Моррутенов, спасая свою жену. Свет озарил небо. Почему ты считаешь, что он жив?

— Алистер мог заставить тебя увидеть все, что ему вздумается.

— Алистер? Алистер никогда не был на Рашириме. Ты пытаешься выиграть время с помощью глупой лжи.

— Зачем мне лгать? — практически заикался он, словно боялся, что я снова коснусь его клинком. — Короли Йеджедина обладают почти такой же властью, как и ты.

— Короли? — Настала моя очередь заикаться. — Алистер не был королем.

— Ты действительно не знаешь, кто такой Каден, да? — спросил Сантьяго с искренним недоумением.

Мысли заметались в моей голове. Если Алистер был там, значит ли это, что Каден и Тобиас тоже были с ним? Но как? Мне нужны были ответы. Что, если они — последние короли Йеджедина? Неужели Нисмера и другие боги-предатели призвали не только Иг’Моррутенов, но и королей?

Я видел мертвого Азраила, видел, как он превратился в луч ясного синего света. Я уже открыл рот, чтобы ответить Сантьяго, как по небу разнесся новый раскат грома. Однако на этот раз дело было не во мне.

— Крылатая смерть, — прошептал он.

Сердце Сантьяго колотилось, как барабан. Он был в ужасе, но уже не по моей вине.

— Вытащи меня отсюда живым, и я расскажу все, что знаю. Клянусь.

Я остановился и повернулся к нему. Сантьяго съежился. Я поднял руку и сжал пальцы возле его лица.

— Закрой рот.

Впрочем, он и без моих угроз едва мог говорить. Появление Дианны превратило его в сморщенное, жалкое создание. Он знал, что она пришла за ним, и практически намочил штаны. Я ожидал, что она выпустит в корабль поток пламени, но этого не произошло. Ведьмы, которых я вырубил, уже должны были проснуться, но я не услышал ни единого крика. Тишина была страшнее всего.

Я схватил Сантьяго за плечо и толкнул его вперед.

— Иди.

— Ты не думаешь, что безопаснее покинуть основную часть корабля? — возразил он, упираясь и пытаясь повернуть назад.

— Не обольщайся, твоя безопасность не моя забота, — сказал я, призывая свой огненный меч.

Я прижал кончик лезвия к его спине. Сантьяго застыл, прежде чем вздохнуть и снова двинуться вперед.

— Какой смысл в угрозах, если ты все равно собираешься меня убить? Ты уже отнял мои руки. Я бессилен.

Я промолчал и подтолкнул его в спину. Он остановился у одной из металлических дверей и многозначительно посмотрел на меня, намекая на свои отсутствующие руки. Сжав зубы, я обошел его, повернул большой рычаг и толкнул тяжелую дверь. Она распахнулась, и перед нами открылась пустая комната. Я отошел в сторону и взмахнул клинком, жестом приглашая его войти. Я не собирался доверять Сантьяго — даже если у него не было рук.

— Ты жив по двум причинам. Во-первых, у тебя есть информация, которая мне нужна, — сказал я.

— Что еще? — спросил он и обернулся, осознав, что я не вошел в комнату вслед за ним.

Я схватился за дверной косяк.

— Мне нужна приманка.

Глаза Сантьяго вылезли из орбит, его лицо окаменело от ужаса, а я захлопнул металлическую дверь.

— Черт возьми, ты не можешь оставить меня здесь! — крикнул он, и я услышал отчаянный стук в дверь. — Она убьет меня! Разве ты не должен быть хорошим парнем?

Я повернул защелку и прислонился к двери.

— Я никогда не говорил, что я хороший. Думаю, вы выдумали эту сказку для собственного спокойствия. Вы убеждаете себя, что я милосерден. Вы считаете, что настоящий правитель обязан хотя бы сохранять нейтралитет, но иногда королю приходится быть монстром.

Вздохнув, я отошел от двери и призвал огонь. Направив его, я запаял края.

— Я признаю, что я стал более неустойчивым, и я знаю, что причина в Дианне. Это печально. Я никогда не чувствовал того, что чувствую к ней. Она превратила меня в ревнивого собственника, но не такого, как твой хозяин. Я никогда не причиню ей вреда и не позволю сделать это другим. С каждым новым убийством ее собственная боль лишь усиливается. Она кормится, чтобы насытить порожденную горем часть себя. Она пытается похоронить свои чувства, свою личность и доказать себе, что она — тот самый монстр, которым вы все ее считаете. Никто из вас ее не знает. Она — намного больше. Дианна была добра ко мне и помогала мне, когда я этого не заслуживал, поэтому теперь я сделаю то же самое для нее. Благодаря Кадену и всем вам у нее больше никого нет.

Пульсирующий жар угас, и раскаленный металл медленно остыл. Как только я начал говорить, стук в дверь прекратился. Я услышал, как он вздохнул и с глухим стуком упал на пол.

— Ты безнадежный влюбленный придурок.

Это было последнее, что я услышал от Сантьяго, минуя по две ступеньки за раз.