— Кажется, у отца где-то был такой отпариватель. Он говорил, что мы можем им воспользоваться, если понадобится, так что загляните сначала к нему, — сказала Грейс, едва взглянув на Брента, и тут же снова уставилась на стену, с которой соскребала старую отделку.

Брент кивнул. Огромная рубаха, в которую она теперь переоделась, сползла с одного плеча, и ему была видна черная бретелька ее бюстгальтера. Перед внутренним взором возник образ ее груди, обтянутой черным атласом.

Брент тряхнул головой, отгоняя непрошеное видение. Огромный мешок, скрывавший ее фигуру, должен был стать надежной защитой от похотливых мыслей. Но не стал.

— Пойдем, Таш, — позвал он, удаляясь.

Грейс и Бенджи продолжили трудиться. Монотонная физическая работа влияла на Грейс благотворно. Ей нравилось соскребать старые обои со стен. Смотреть, как они отслаиваются большими кусками, обнажая стену, ее истинную сущность, неизменную с момента постройки дома.

Если бы такой фокус можно было проделать и с Таш! Соскрести всю ее злобу и найти под ней несчастную маленькую девочку.

Очередной кусок обоев с изображением мультяшного супермена пал жертвой ее скребка, и Грейс подумала: как здорово, что она отказалась от помощи своих родственников! Ей и детям нужно было сделать это место своим, и ремонт, который они делали сами, был правильным шагом на пути к этому.

К тому же по субботам жизнь сильно разросшегося семейства Перри превращалась в сумасшедший дом, поскольку многочисленная ребятня бесчинствовала, то и дело придумывая себе новые занятия. А отец Грейс после ухода на пенсию каждую субботу играл с друзьями в гольф.

Ее братья, сестры и родители уже и так сделали для нее очень много, помогая с детьми. В конце концов, ободрать обои и подкрасить кое-что можно было и без их помощи. Отец Грейс скептически отнесся к ее решению, поскольку не был уверен, что ей хватит на это сил, но уступил, когда Таш упомянула о помощи Брента.

Грейс была не в восторге от этой скрытой дискриминации по половому признаку — можно подумать, ее отец не знает, что она способна на все, стоит ей поставить перед собой цель. В конце концов он передумал, порадовав таким образом Грейс.

Брент вернулся через полчаса с отпаривателем и тарелкой свежих сэндвичей на целый полк. Триш настояла, что он должен взять их с собой. Грейс откусила сэндвич с яйцом и салатом и мысленно поблагодарила мать за то, что она всегда пропускала мимо ушей ее протесты из серии «Я уже взрослая и все могу сама».

Сэндвичи с белым хлебом спасли их от неминуемой голодной смерти.

Они пообедали за кухонным столом, болтая на общие темы. Грейс исподтишка наблюдала за тем, как Брент общается с детьми. Несмотря на то что у Таш и Бенджи была семилетняя разница в возрасте, он без труда подстраивался под них и находил общий язык с обоими. Он без конца шутил, и им, похоже, было очень комфортно в его компании.

Грейс вспомнила, как несколько дней назад он взял на руки капризничающую дочку Линды и моментально сообразил, что делать. Как успокоить и чем занять ее.

Он просто-таки заклинатель детей!

Эти мысли Грейс не нравились. Они заставляли ее сомневаться в выборе, который она сделала много лет назад. Она начала задумываться, не совершила ли тогда ошибку. Может, ей не пришлось бы ни в чем себе отказывать? У нее могли быть и дети, и Брент, и карьера.

Ирония происходящего отвесила ей звонкую пощечину. Она отвернулась тогда от Брента, так как их желания не совпадали. И вот теперь, двадцать лет спустя, она сидит здесь в окружении всего того, чего так сильно не хотела иметь.

Вся разница в том, что ей приходилось справляться с проблемами самой. Без него.

Это наказание свыше?

Разговор зашел о спорте — Бенджи, Таш и Брент оживленно обсуждали свою любимую австралийскую футбольную команду «Коллингвуд».

— А ты играешь в команде, Бенджи? — спросил Брент.

Бенджи покачал головой:

— В Брисбене играл, но, когда мы приехали в Мельбурн, половина сезона уже прошла, поэтому до следующего года меня не возьмут в местный клуб.

Брент не мог не заметить явное разочарование Бенджи. И не винил ребенка. Он вспомнил собственное детство: футбол был одной из его немногочисленных отдушин. Играя, он забывал обо всех проблемах.

Он отдал бы все на свете за то, чтобы подольше задержаться на одном месте и играть полноценно, вместо того чтобы мотаться по разным приемным семьям. За то, чтобы рядом был отец, с которым можно было бы погонять мяч и вместе посмотреть матч на стадионе.

Они с Бенджи во многом были похожи, и разочарование мальчика задело его за живое.

Бенджи хотел играть в футбол. А Грейс никогда не любила этот вид спорта. Брент посмотрел на Грейс, затем снова на Бенджи:

— Если твоя тетя не против, можешь играть в команде, которую я тренирую.

Грейс уставилась на Брента. Это еще что такое?

Бенджи заерзал на стуле, глаза его округлились, как футбольные мячи.

— Ты тренируешь команду?

Брент кивнул:

— Это не клуб, ничего такого. Просто несколько ребятишек на местной футбольной площадке. По воскресеньям у нас с утра тренировка, а потом матч. Если хочешь, приходи завтра — посмотришь сам.

— Ух ты! — Бенджи опять подпрыгнул на стуле и обернулся к Грейс: — Можно, тетя Грейс? Пожалуйста!

Грейс видела, как рад и взволнован ее племянник. Бедняга Бенджи. Она пыталась заменить ему и мать, и отца, но понимала, что с некоторыми вещами отец, мужчина, справился бы лучше.

Футбол — это только начало…

Даг и Бенджи питали общую страсть к Австралийской футбольной лиге. Но только сейчас, увидев радостное волнение, которое сияло в глазах ее племянника и вибрировало в каждой клеточке его тела, она поняла, как много это увлечение значило для Бенджи.

Оно помогло бы ему не только адаптироваться к будущей жизни, но и не потерять связи с прошлым.

— Я могу забирать его на машине и привозить обратно, — начал уговаривать ее Брент, поскольку Грейс только загадочно смотрела на них и не говорила ни слова.

— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, тетя Грейс! — упрашивал Бенджи.

Грейс улыбнулась и кивнула, зажмурив глаза. Как она могла отказать?

Она обошла все мельбурнские футбольные клубы, пытаясь записать Бенджи в команду, а теперь Брент предлагал отличное решение. Если из-за этого ей придется чаще общаться с ним, что ж, это не слишком высокая цена за счастье Бенджи.

— Конечно! Если только ты уверен…

— Абсолютно, — кивнул Брент.

Мальчик издал радостный вопль, его лицо расплылось в широченной улыбке. Он спрыгнул со стула и начал носиться вокруг Грейс.

— Спасибо, спасибо, спасибо, — повторял он, целуя ее в щеку после каждого «спасибо».

Грейс рассмеялась:

— Ладно, ладно. Не слишком-то радуйся. Нам до этого еще нужно ободрать несколько километров обоев.

Брент тоже засмеялся — энтузиазм Бенджи не мог оставить его равнодушным. Он подмигнул Грейс и задохнулся, ослепленный улыбкой на тысячу ватт, которую она ему подарила.

— Ну ладно, за работу, — сказал он, боясь совершить какую-нибудь глупость. Например, потянуться через стол и поцеловать эти губы со вкусом «Медового десерта».

Глава 9

Брент позвонил в дверь дома Грейс в воскресенье в десять утра: началась вторая серия «Острова искушений». Бенджи, до крайности воодушевленный и немного чумазый, стоял рядом с ним и болтал без умолку, выдавая по сто слов в минуту.

Сказать, что племянник Грейс хорошо провел это утро, — ничего не сказать. Другие ребята, которые привыкли, что состав команды постоянно меняется, приняли его без вопросов, и Бенджи, отлично владеющий мячом, сразу же вписался в команду. Он уже строил планы на следующую неделю.

Дверь снова открыла Таш, и Брент вручил ей очередной пакет с выпечкой, в котором на этот раз были шоколадные круассаны. Бенджи побежал переодеваться, а Брент, входя в дом, поймал себя на мысли, что ему не хотелось бы снова увидеть Грейс в той мешковатой рубашке.

Утром, когда он забирал мальчика и они с ней обменялись парой слов, на Грейс был плотный шерстяной халат, доходивший до пят. Никакого сравнения с коротким черным халатиком.

Тот атласный наряд снился ему всю ночь. Это были неясные сны — некая смесь старых воспоминаний с новыми фантазиями. Брент не был уверен, что сможет сдерживать себя, если еще раз увидит ее в нем.

Может, он и закрыл для Грейс свое сердце, исключил любые варианты отношений, кроме дружбы, но ведь, в конце-то концов, он был всего лишь живым человеком из плоти и крови.

Брент нашел Грейс на кухне. Она стояла, прислонившись бедром к раковине, и смотрела через окно на задний двор. В руках она держала кружку кофе. Ее бедра и ягодицы были обтянуты узкими джинсами. Трикотажная майка-лапша прикрывала все, что только можно прикрыть, однако подчеркивала выемку спины, небольшой холмик почти плоского живота и соблазнительные выпуклости нежной груди.

Ее волосы снова были влажными, от кожи веяло свежестью и ароматом геля для душа.

Вот черт!

— Доброе утро, — произнес он, снова опершись о дверной косяк.

Грейс повернула голову и ощутила легкий спазм в легких. Пульс ее участился, а в животе вспыхнул слабый огонь. Она решила, что это никогда не закончится. Стоит ему появиться — ей тут же не хватает воздуха, и сердце колотится как бешеное. Она уже давно перестала обращать на это внимание.

Брент был великолепен.

Между ними определенно проходила химическая реакция.

Она кивнула:

— Доброе утро. Как все прошло?

Брент широко улыбнулся:

— Великолепно. Бенджи всех покорил.

— Он умеет располагать к себе людей.

— Он хочет играть в команде. Я сказал, что сперва необходимо спросить у тебя разрешения.

— Я согласна, если только ты уверен…

— Конечно! — произнес он. — Чем больше народу, тем веселее.

Грейс глотнула кофе, чтобы скрыть прилив благодарности, от которого у нее задрожали пальцы.

— Спасибо, Брент. Он на седьмом небе от счастья. Это так много значит для него… и для меня… Иногда я очень жалею, что у меня нет Y-хромосомы.

Он хотел сказать, что, насколько он мог судить, у нее было все в порядке с хромосомами, но затем просто пожал плечами.

— Разве не для этого нужны друзья? — спросил он, напоминая о статусе их отношений скорее себе, чем ей.

Их взгляды встретились на секунду, которая, казалось, длилась вечно. Затем в кухню вошла Таш.

— Круассаны, — объявила она, бросая пакет на стол и выдвигая стул. — Шоколадные.

Меньше всего на свете Грейс сейчас хотела есть, но она была рада этому вмешательству.

— Кофе? — спросила она у Брента и налила ему кружку, не дожидаясь ответа.

Они посидели немного, лакомясь круассанами и прихлебывая кофе, пока Бенджи рассказывал о своих подвигах на футбольном поле. Грейс внимательно слушала, стараясь не обращать внимания на присутствие Брента, который сидел рядом с ней, такой большой, теплый и надежный.

От его смеха у нее бежали мурашки по коже. Его низкий, сексуальный, бархатный голос ласкал ее там, где когда-то ласкали его руки и язык.

Таш доела последний круассан, и Грейс вскочила:

— Ну ладно, пора за работу.

Накануне совместными усилиями они вчетвером закончили обдирать многочисленные слои обоев со стен в комнатах Таш и Бенджи, управившись к восьми часам вечера. Теперь обе комнаты были готовы к покраске.

Грейс поднялась к себе, желая немного отдышаться перед тем, как присоединиться к племяннику. Ей нужна была минута, чтобы приструнить свои гормоны. Находиться в непосредственной близости от человека, которого она когда-то любила, оказалось труднее, чем она думала. Тем более что этот человек был умопомрачительно красив.

Ей просто необходимо было взять себя в руки!

Десять минут спустя Брент застал ее за тем, что она переодевалась в свою мешковатую рубаху. Когда она стягивала через голову майку-лапшу, его взгляду предстал ее обнаженный живот.

Брент тяжело сглотнул:

— У тебя есть чем застелить полы?

Грейс чуть не заработала сердечный приступ, пытаясь освободить голову и определить, откуда исходил голос. Брент стоял в дверном проеме. Грейс на секунду онемела.

— В этом нет необходимости. Отец договорился со своими друзьями по работе — на следующей неделе они снимут все ковровое покрытие и отполируют паркет, так что можешь проливать краску сколько захочешь.

— Понятно, — кивнул он.

Однако уйти ему что-то мешало. Он оглядел комнату. Увидел незаправленную кровать и смятые простыни. Она тоже ворочалась во сне, как и он?

— Похоже, эта комната — следующая в очереди на переделку, — резюмировал Брент, переведя взгляд с кровати на старые провисшие обои, которые украшали стены. Точнее, уродовали их.

Грейс отрицательно покачала головой. Если он думает, что она позволит ему торчать здесь целыми днями и дразнить ее своими шикарными мускулами, то он сильно ошибается. Она сама может создать себе жизнь, о которой мечтает, и мистер Мастер-на-все-руки ей для этого вовсе не нужен.

— Пока есть дела и поважнее, — уклончиво ответила Грейс, направляясь в его сторону решительной походкой. — Пора за работу.

Брент в последний раз взглянул на кровать и представил, как Грейс ворочается в ней, прочно вживляя этот образ в свою память, а затем вышел. Направляясь в комнату Таш, он услышал, как позади него резко захлопнулась дверь.

Этот звук был красноречивее всяких слов. «Держись подальше. Я не шучу».

Он услышал это ясно и отчетливо — и разумом, и сердцем. И лишь его либидо, как всегда, осталось глухим.

В обед Грейс оставила детей с Брентом, а сама отправилась в хозяйственный магазин прикупить пару небольших кисточек, которые понадобились для мелких покрасочных работ. Они уже успели нанести первый слой краски в обеих комнатах, и теперь, после того как он просохнет, можно было наносить второй.

Они потрудились на славу. Брент чувствовал себя как дома на кухне Грейс: залезал в холодильник, доставал тарелки с верхних полок, наливал воду в стакан из крана в раковине. Ей не нравилось, что он так обустроился.

Слишком уж все это напоминало будни счастливой семьи. Это был ее дом, и привыкать к присутствию Брента было опасно. Как бы хорошо он ни смотрелся у нее на кухне. Какие бы воспоминания о прошлом это ни навевало. Все изменилось, и как прежде уже не будет. Сейчас самым главным в ее жизни были двое несчастных детей. Им нужны покой, безопасность, крепкие семейные узы.

Им нужно ее внимание.

Грейс вернулась в дом через полчаса. Она услышала болтовню на кухне и звуки смеха Таш и Бенджи — Брент сказал что-то забавное своим глубоким, раскатистым голосом.

Она направилась туда, но остановилась как вкопанная, услышав слова Таш:

— Расскажи нам историю из прошлого.

В тишине, воцарившейся на мгновение, сердце Грейс едва не выпрыгнуло из груди. От малейшего намека на тоску в голосе племянницы ее сердце начинало ныть. Грейс вжалась в стену.

Она почувствовала укол ревности в груди. Почему Таш никогда не просит, чтобы о прошлом ей рассказала она, тетя?

На Брента смотрели две пары глаз, в которых читалось явное нетерпение. Он провел с ними все выходные. Они разговаривали, смеялись и вели себя как вполне нормальные дети. Но все же Бенджи и Таш были сиротами, чьих родителей отняла жестокая рука судьбы, и они жаждали хоть что-то узнать о них.

Брент понимал их, наверное, как никто другой.

— Я помню день, когда у вашей мамы был школьный выпускной.

Он улыбнулся, потому что перед его глазами возник яркий образ Джули, спускающейся по лестнице в вечернем наряде.

— Она всегда была пацанкой — по крайней мере до того, как встретила вашего отца… Не помню, чтобы я хоть раз видел ее в платье до того вечера.

— А ты как там оказался? — спросил Бенджи, рот которого был набит печеньем.

— Мы с Грейс присматривали за детьми. Кажется, ваши бабушка с дедушкой ушли в ресторан вместе с родителями других выпускников.

— А, ну да, — сказал Бенджи, запихивая в рот еще одно печенье. — Все время забываю, что ты был парнем тети Грейс.

Брент рассеянно кивнул. Он тоже хотел бы забыть об этом. Чтобы воспоминания о том дне не затмевали собой все остальные.

— Она была красивая?

В голосе Таш было столько трепета, что слезы затуманили глаза Грейс. Она развернулась, сделала два шага и открыла дверь как раз в тот момент, когда Брент произнес:

— Она была великолепна. На ней было воздушное фиолетовое платье, а тетя Грейс вплела ей в волосы маленькие белые цветочки.

Брент услышал шум и обернулся, увидев в дверях Грейс, глаза которой блестели от слез. Было похоже, что она вот-вот пойдет ко дну.

Непотопляемая Грейси.

Это оказалось слишком тяжело.

— Она была так счастлива, помнишь, Грейси? Даг заехал за ней на лимузине. Спускаясь по лестнице, она словно парила в воздухе.

Лица Таш и Бенджи тоже обернулись к Грейс, и она зажмурилась, прогоняя слезы.

— Да.

Она улыбнулась, на деревянных ногах двинулась к столу, присела на табурет.

Протянула детям руки через стол, ладонями вверх. Бенджи с готовностью взял ее за руку. Таш поспешно убрала руки со стола и положила их на колени. Грейс попыталась побороть обиду, которая пронзила ее до самых костей.

— Она не могла усидеть на месте. На то, чтобы вплести цветы ей в волосы, потребовалась целая вечность.

Брент видел, что молчаливое отстранение Таш ранило Грейс до глубины души. Привлекая Грейс к рассказу о прошлом, он надеялся, что Таш хоть немного проникнется к своей тете теплом.

Очевидно, он ошибся.

Он хотел взять Грейс за руку, чтобы выразить сочувствие, но не мог снова впустить чувства к ней в свое сердце.

Достаточно того, что он не мог угомонить свое либидо.

— Как назывались те цветы? — спросил он.

Грейс прикусила губу, вспомнив крохотные белые бутоны.

— Гипсофила. А сорт назывался «Дыхание младенца».

— «Дыхание младенца»? — спросил Бенджи, вскакивая со стула. Не дожидаясь ответа, он выбежал из комнаты.

Не успели они и глазом моргнуть, как он вернулся, держа в руках фотографию в рамке, которая стояла на туалетном столике в комнате Грейс. Когда-то давно Бенджи спрашивал у Грейс, как называются цветы в волосах его матери на этом снимке.

— Это с того вечера? — спросил он, протягивая фотографию Бренту.

Это был снимок с выпускного. Джули, похожая на куколку, широко улыбалась в объектив камеры, обнимая Грейс за плечи. Грейс тоже смеялась. Счастливая за свою сестру. И безумно влюбленная в фотографа.

Брент кивнул, машинально потирая большим пальцем широкую керамическую рамку:

— Это я фотографировал.

— Правда? — Бенджи даже слегка подпрыгнул от волнения. — Вот здорово, правда, Таш?! — воскликнул мальчик, показывая снимок сестре. — Брент сфотографировал маму много лет назад.

Грейс видела, как Таш смотрит на изображение. На долю секунды Грейс показалось, что племянница вот-вот разрыдается, но затем ее губы сжались, и она взглянула на брата с таким видом, словно ничто в этом мире ее не волновало.

— Мир тесен, малыш Бенджи, — изрекла она, взъерошивая волосы брата и старательно не глядя в сторону взрослых. — Ну ладно. — Она встала и начала убирать со стола. — Пора наносить следующий слой краски.

Брент вопросительно поднял бровь, глядя на Грейс, когда Таш понесла грязную посуду к раковине, но та только пожала плечами. У нее спрашивать было бесполезно — она понятия не имела, что происходит в голове у племянницы.