Он улыбнулся им и повернулся, чтобы уйти. Рин сделала вдох, задержала дыхание, как учила мать, а затем медленно выдохнула. Она должна сохранять спокойствие. Должна вести себя как подобает взрослому человеку. Она должна…

— Отпускай козу, — тихонько велела она.

Кери удивленно взглянула на нее, а затем отпустила веревку, за которую удерживала козу. От неожиданной свободы та заморгала, потом огляделась. Козы — весьма своевольные существа. Если уж они что-то задумали, попытка переубедить их может вылиться в сражение. А коза Кери давным-давно решила, что двор принадлежит ей — как и люди в нем. И терпеть здесь незваных гостей не собиралась.

Едва взгляд козы упал на Эйнона, она наклонила голову. Копыта простучали по утоптанной земле. Эйнон услышал, что его догоняют, как раз вовремя. Он обернулся, увидел несущуюся на него козу, и на его лице мелькнуло изумление. Он бросился наутек в развевающейся по ветру изысканной одежде. Куры кинулись врассыпную из-под его ног, разъяренная коза преследовала его по пятам. Эйнон зарычал, судорожно огляделся в поисках чего-нибудь, подходящего для защиты, и за неимением лучшего кинул в козу горсть сухой травы.

Коза не отступила. Она выгнала Эйнона со двора, и они оба скрылись за углом.

— О нет. — Судя по голосу, Кери ничуть не расстроилась. — Коза сбежала.

— Надо привести ее обратно, пока она не забрела к булочнику и не начала выпрашивать объедки, — сказала Рин.

Усмехнувшись, Кери умчалась вприпрыжку. За ее плечами развевались ленты.

Рин стояла посреди двора, дрожа от гнева, пока Гарет не подошел к ней.

— Не уверен, что это было разумно, — тихо произнес он.

— Что именно? Напоминать, что он обокрал князя, или спускать на него козу?

— И то и другое, — ответил он. — Но первое тревожит меня сильнее.

Рин круто повернулась и направилась к дому. Гарет последовал за ней.

— Все знают, что он набил карманы деньгами, которые должен был отправить в казну.

— Да, — согласился Гарет, — но знать что-либо и грозить кому-то этим знанием — разные вещи.

На кухне она обнаружила, что несколько оставленных на огне лепешек зловеще дымятся. И пока соскребала их с горячего противня, от кислого дыма глаза наполнились слезами.

Только от дыма.

И больше ни от чего.

Прислонившись к стене, Гарет наблюдал, как она работает, и вертел в пальцах ложку.

— Знаешь, а ведь мы вполне могли бы так поступить.

— Как поступить? — Она протянула руку и выхватила у него ложку. Потом зачерпнула тесто и вылила его на противень. Случайная капля плюхнулась на горячий камень печи.

— Продать этот дом.

Рин рывком вскинула голову.

— Что?!

Гарет пожал плечами:

— Ты же знаешь, такая возможность была всегда. Деньги нам нужны для уплаты дядиных долгов. Да еще дома костей ведут себя так странно… Ну, не знаю. Мне было бы спокойнее начать все заново где-нибудь в другом месте. — Его голос зазвучал мягче. — Кери могла бы работать помощницей пекаря. Я — наняться к какому-нибудь купцу. И на кладбищах близ больших городов наверняка нужны могильщики.

— Мы не станем продавать наш дом. — Каждое слово причиняло боль. — Здесь жила мама, здесь она умерла. Папа любил этот дом. И…

— И все это теперь уже не имеет значения. — Гарет тяжело вздохнул. — Понимаю, тебе не хочется уходить отсюда. Но если зимой нам будет нечего есть…

— Мы что-нибудь придумаем. — Она перевернула лепешки, подрумяненные до золотистого оттенка.

— А если не сможем?

— Я смогу.

— Ты еще даже не взрослая, я всего на год младше тебя. — Гарет провел пятерней по волосам, запачкав темные пряди мукой. — По закону ты сможешь распоряжаться на кладбище только через год. Да, пока нам не запрещают, но наживать таких врагов, как Эйнон, рискованно. Что, если?..

Рин ударила ладонью о стену. Было больно, но все лучше, чем слушать его и молчать. Пройдя мимо брата, она бросилась из кухни к себе в комнату и уставилась в окно.

Кери уже вернулась и теперь во дворе водила гребнем по спине козы. Разговаривала с ней, объясняла, что нельзя гоняться за незнакомыми людьми, хотя и добавляла, что за стремление преследовать наместника Эйнона свою любимицу нисколько не винит.

Рин засмотрелась на младшую сестру. Кери было уютно здесь — с козой, с друзьями, в доме, построенном их прадедом. Ложась спать, она укрывалась стеганым одеялом, которое сшила их мать, и ела за столом, вытесанным их отцом из ствола срубленного неподалеку дуба. Здесь не просто их дом — здесь история их семьи.

Никуда они не уйдут.

Глава 4

Много лет назад мать Рин рассказывала ей предания о том, как появился Колбрен.

Деревню основали у подножия гор Аннун еще до того, как король иных покинул острова. В те давние дни местные жители нередко слышали по ночам странные звуки. По утрам на сырой земле находили отпечатки когтистых лап, скот часто пропадал, от него оставались лишь клочья окровавленной шерсти.

Однажды некая женщина из деревни отправилась в горный лес с корзиной своего лучшего товара. Она несла в этой корзине золотистое, только что сбитое масло, свежеиспеченный хлеб, сладкий от сушеных фруктов и ягод, и яблоки, напоенные вкусом осеннего солнца.

Поставив корзину на поросшую мхом землю, она дождалась, когда в кустах послышался шорох, а потом заговорила, обращаясь в пустоту.

«Если вы позволите нам быть, — сказала она, — мы снова принесем дары».

Потом она повернулась и направилась прочь из леса, ни разу не оглянувшись. А на следующий день нашла корзину у себя на пороге, и та была пуста.

После этого скот перестал пропадать. Не было больше ни странных следов, ни звуков: Колбрен оставили в покое. И с тех пор каждую осень один из местных земледельцев оставлял в лесу полную корзину лучшей снеди.

Даже после того, как магия покинула острова, Колбрен продолжал благоденствовать.

А когда в ближайших горах нашли медную жилу, деревня расцвела. Эйнон, дальний родственник князя кантрева, прибыл в Колбрен, поселился в нем и взял в свои руки управление рудником. Этот рудник стал источником достатка для всех: сыновья местных земледельцев нанимались рудокопами, и среди домов, которые некогда строили из дерева, появлялось все больше каменных. По ночам деревню охраняли стражники, чтобы разбойники не напали на склад добытой меди.

Говорят, именно в эти щедрые времена жителей Колбрена одолела забывчивость. Теперь, когда их животы были полны, а кошельки туго набиты, им и в голову не приходило каждый год посылать дары в лес. И потом, ведь магия улетучилась. Так зачем же оставлять в лесу еду?

А потом обрушился один из туннелей рудника.

Восемнадцать человек было погребено под завалами, и рудник закрыли, опасаясь новых потерь. Богатство, которое еще недавно изливалось на деревню потоком, сузилось до тонкой струйки. Поля давали все меньше урожая, скоту с настораживающей частотой случалось заплутать в лесу, ведущие к деревне дороги пришли в негодность.

Рин помнила, как материнские пальцы размеренно и спокойно перебирали ей волосы, сплетали непослушные завитки, укладывали косу короной на голове. «Да это просто сказка, — говорил ее дядя. — В назидание детям, чтобы припугнуть их». Дядя приходился маме братом и поселился с ними после того, как пропал отец. С каждым годом дядино недовольство росло. Он редко покидал кресло-качалку, разве что когда ему обещали выпивку или свежеиспеченную лепешку. И всякий раз презрительно фыркал, слушая предания.

Осенью, после того как исчез отец, Рин взяла из дома несколько поздних яблок. Корзины у нее не было, поэтому она сложила яблоки в старую тряпицу и неумело завязала ее узлом. Затем она направилась в лес, где тени были густыми и долго не таял иней. Свое подношение она оставила на поваленном дереве.

На следующей неделе Рин нашла у них во дворе молоденькую козочку. Тощее и сердитое существо жевало старый дядин сапог. Рин поспешно увела козочку подальше от окон, привязала к столбику изгороди и отправилась по деревне — поспрашивать, не потерял ли кто-нибудь козу.

Но хозяев не нашлось. Кери привязалась к козочке, как к любимой новой игрушке, вешала ей на шею венки из травы и часто засыпала между ее копыт.

— Мы не станем давать ей имя, — заявил дядя, заметив, как ласково Кери обращается с животным. — Это скотина, а не питомец. И если случится суровая зима, мы съедим ее первой.

— Тс-с! — шикнула на него мать и разрешила Кери оставить козу.

Яблоки в лес Рин носила каждую осень.

Дядя жаловался, что из дома пропадает еда, брат смотрел на нее с безмолвным укором, но Рин не обращала внимания на обоих.

Даже если они забыли о древней магии, то она — нет.

Может быть, если она принесет достаточно даров, лес отдаст ей отца.

* * *

Из комнаты Рин выскользнула, едва начало светать.

Бесшумно ступая босыми ногами по полу, она уверенно находила дорогу даже в полутьме. С мешком в одной руке и сапогами в другой она осторожно юркнула за дверь и плотно притворила ее за собой.

В зябком утреннем воздухе стелился туман. Рин вдохнула знакомый запах. Холод приятно бодрил, она улыбалась, натягивая сапоги. Закутавшись в тяжелый шерстяной плащ, она зашагала прочь от дома. Козы нигде поблизости не оказалось, и у Рин мелькнула мысль, не лакомится ли она репой в соседском огороде.