— Ты понимаешь, что если понесешь этот сценарий на другую киностудию, возникнет нешуточный конфликт интересов, — предостерег ее Джек.

— Прекрасно понимаю.

— Должен заметить, Лилиан не собирается отказываться от отображений фронтовых реалий вообще, иначе вся фабула потеряет какой-либо смысл, — ввернул мужчина.

— Я догадываюсь. Фронтовые реалии для нее — не более чем выгодный фон. Уверена, Чарлз в свое время относился к этому несколько иначе. Хорошо, Хадсон. Я перепишу этот сценарий. И сделаю это с позиции Чарлза, а не с точки зрения молоденькой старлетки, прохлаждающейся вдалеке от линии фронта и проливающей слезы умиления над письмами, написанными под аккомпанемент рвущихся снарядов.

— Похвальное рвение, — заметил Джек.

— Ни в чьих одобрениях не нуждаюсь, — резко парировала она.

ГЛАВА ВТОРАЯ

— А если говорить откровенно, что тебя так разозлило в моем появлении? Не по поводу же одних только правок все эти гневные слова и взгляды? — попытался продлить беседу Джек Хадсон.

— Ты всерьез рассчитываешь, что мы когда-нибудь еще будем говорить откровенно? — переспросила Сэс.

— Да. А почему бы и нет? Мне очень интересно, отчего история любви Лилиан и Чарлза так важна для тебя? — осведомился внук главных героев.

— Она важна для Лилиан. Сделав ее канвой, на которой бы рисовался основной сюжет фильма, я рассчитывала таким образом привлечь внимание владелицы киностудии к экранизации этого сценария, а вовсе не собиралась отвлечь его от геополитических реалий той эпохи.

— То есть ты твердо считаешь историю любви вторичной?

— В масштабах мировой истории — безусловно, — согласно кивнула она.

— Лилиан эта мысль однозначно не понравится, — рассмеялся Джек.

— Ничего не поделаешь, таково мое мнение, — подытожила сценаристка.

— Правильно ли я тебя понял? Ты спекулируешь на сантиментах владелицы киностудии для того, чтобы продвинуть свой проект? — усмехнулся Джек.

— Давай не будем извращать факты. Я лично знала Чарлза. Он и Лилиан для меня все равно что родные. Я всегда с восторгом слушала, как они вспоминали историю своего знакомства и этот роман в письмах. Что еще могло меня так вдохновить на написание такого сценария? Но я считаю категорически неверным видеть в этом сюжете только лирическую составляющую и искусственно отделять ее от того трагического сценария, который разворачивался на фронтах Второй мировой. Ведь в конечном итоге именно видимое Чарлзом и испытанное им в этот драматический период сплотило их и сформировало его в того человека, с которым Лилиан прожила всю жизнь. Или ты со мной не согласен?

— Невозможно не согласиться с человеком, который демонстрирует такую убежденность, — иронически заметил Джек.

Сэс звучно хмыкнула.

А Джеку оставалось лишь удивляться, как много общих черт роднило ее с его высокочтимой бабкой. Годы жизни в особняке Хадсонов не прошли для Сэс даром. Она сформировалась в волевую и действительно убежденную в своей правоте женщину. Джек больше не находил в ней признаков той бесшабашной и вечно ищущей приключений выпускницы университета, с которой пережил столько удивительных и наполненных острейшими эмоциональными переживаниями ночей.

Она как бы вся дисциплинировалась, посерьезнела, и это видно было даже по ее строгому внешнему виду. Вместо стоптанных кроссовок теперь на ней были изысканные лодочки на умеренно высоких каблучках, а взамен мешковатой одежды «своего парня» — приталенный жакет и юбка до колен.

— Итак, Сэс, от своей версии ты отказываться не согласна?

— Я же сказала, что переработаю сценарий. А когда сделаю это, тогда и станем решать окончательно, пускать его в производство или нет. Только я бы предпочла обсуждать это с самой Лилиан.

— Не получится, — покачал головой Джек. — Я теперь на студии директор проектов. Моя прямая обязанность вести согласование со сценаристами в том числе.

— А что еще входит в твои обязанности? — ухмыльнулась Сэс.

— Что именно тебя интересует? — насторожился он.

— Ладно, — махнула она рукой, — забыли…

Конечно же, Джек догадался, на что она намекает, но уточнять посчитал небезопасным для бизнеса.

— В общем, передай Лилиан, что я переработаю этот сценарий, но до времени не вдавайся в подробности. О деталях я сама с ней поговорю, когда новая версия будет готова, постараюсь убедить ее расширить спектр тем.

— Хорошо. И хотелось бы еще согласовать с тобой график работ.

— А вот это целиком будет зависеть от графика работы моей няни, — улыбнулась Сэс.

— Няни? У тебя что же, ребенок? — искренне изумился бывший любовник.

— Можешь себе представить! — рассмеялась она.

— Честно говоря, с большим трудом, — признался Хадсон. — Хотя чего только в жизни не бывает! Сын, дочка?

— Мальчик, — с гордостью ответила молодая мать, просияв.

— Мои поздравления, — проговорил он.

— Благодарю.

— Раз так, то постарайся выкроить время. Ты понимаешь, как этот проект важен для Лилиан.

— Можешь не объяснять, — кивнула она.

— Относительно сценария… Ты управишься за два месяца? — спросил директор по проектам.

— За два месяца? Ты, должно быть, спятил?! Вы, по сути, требуете от меня совершенно новый продукт. Кто ж такие сценарии пишет за два месяца?

— Прошу тебя, постарайся, — озабоченно произнес Джек. — Лилиан втемяшилось выпустить фильм до шестидесятилетнего юбилея студии, — пояснил он. — Мы могли бы прислать тебе кого-нибудь в помощь. Только скажи.

— Ради бога, вот только этого ремесленничества мне не хватало, — раздраженно пробормотала она. — Не надо никого мне присылать. Постараюсь уложиться. Но ничего не обещаю.

— И на том спасибо, — подвел итог Джек.

— Вы, Хадсоны, умеете загнать человека в жесточайшие рамки, — прокомментировала Сэс.

— Я бы мог загладить вину тем, что пригласил бы тебя поужинать вместе… как-нибудь, — сказал он и спешно удалился, оставив ее на пороге собственного дома в растерянном недоумении.

Когда Джек совершенно скрылся из виду, Сэс не придумала ничего лучше, кроме как вернуться в дом.

— Кто этот дядя, мамочка? — строго спросил ее Тео, наблюдавший встречу через кружево занавесок на окне.

— Да так… один надоедливый господин, — утомленно ответила она.

— Простите, я не могла оторвать его от окна, — объяснила няня.

— Ничего страшного не произошло, Мария.

— А ты его знаешь? — допытывался сын.

— Не очень близко, дорогой, — ответила она.

— А он еще придет? — выяснял Тео.

— Надеюсь, что нет, — совершенно искренне ответила ему мать.

— И я тоже, — покивал мальчуган.

— Почему так? — удивилась мать.

— Он расстроил тебя. Я его не люблю, — ревниво объяснил малыш.

Джек вошел в гостиную особняка Хадсонов, которая в будни и выходные служила то залом заседаний, то артистическим салоном, а теперь против обыкновения пустовала.

— И где же люди? — с удивлением развел он руками.

— То есть? — парировала удивление Лилиан Кольбер.

— Я думал, ты пригласила Сэс на семейный ужин.

— Пригласила, — кивнула бабушка.

— Ну и где же все? — с ударением на каждом слове повторил свой вопрос внук.

Бабушка любила демонстрировать свою власть и делала это при каждом удобном случае. Вот и теперь она не торопилась с ответом, считая негожим королеве отчитываться перед подданным.

По мере продолжения паузы нервозность Джека возрастала. Так обычно случалось в детстве, когда его, шкодливого мальчишку, после каждой оплошности она буквально прогоняла через жернова разительно переменившегося отношения и подчеркнутой отчужденности, так что он вынужден был сам идти к бабушке с повинной, сознаваться во всех проступках и молить о прощении, лишь бы прекратить эту изощренную пытку молчаливым укором.

С незначительными изменениями эта практика сохранилась и до последнего времени. Так что Джек не на шутку струхнул, увидав горделиво приподнятую левую бровь своей бабушки и в который уже раз натолкнувшись на несокрушимую стену молчания.

На этот раз она еще и выразительно вздернула подбородок, а Джек принялся лихорадочно соображать, какие конкретно претензии назрели у нее на его счет. Таковых могло оказаться немало. Безукоризненным поведением он никогда не отличался.

Но Джек набрался смелости и посмотрел на бабушку вопросительно.

— Я еще обдумываю кое-что, — неопределенно проговорила она.

— По поводу? — попытался уточнить внук.

— Все мы Хадсоны и все работаем вместе, — произнесла она и взглянула на Джека: — Или ты со мной не согласен?

— Согласен полностью, — отозвался молодой человек.

— Я всегда считала, что если мы — одна семья, то обсуждать вопросы соблюдения этического кодекса незачем. Что скажешь, мой милый мальчик?

— Я… не совсем тебя понимаю, бабушка, — сбивчиво пробормотал он.

— Не понимаешь? Странно… Я тут на днях подсчитала, что уже более трех лет не видела Шерил Кэссиди в стенах этого особняка. Более трех лет она не присутствовала на семейных торжествах, ужинах и подобных сборах. Это достаточно большой срок, тебе не кажется? И этому наверняка есть какое-то вразумительное объяснение, которое для меня однако остается совершено недоступным. Ты не находишь это странным, Джек? Вот я и подумала, может быть, тебе, Джек, это известно?

Он отрицательно покачал головой.

— Почему ты пятишься, дорогой? — тихо спросила его Лилиан, хотя он неподвижно застыл на одном месте.

— Я не пячусь, бабушка, — нервно сглотнув, попытался возразить он.

— Нет, ты именно пятишься, — настаивала она. — Ты уже в Калькутте, дорогой. Что заставляет тебя скрываться в такой дыре?

— Лилиан, ты бредишь, — придал силы своему голосу Джек. — Ты не могла бы хоть раз объясниться прямо?

— Если бы я имела такую непрактичную привычку, как чистосердечность, то не владела бы и половиной той информации, которой оперирую, — добродушно рассмеялась она на его возглас возмущения. — Но я деловая женщина и не могу позволить себе такой роскоши, как откровенное общение, даже если мне этого очень хочется. Но пусть это признание останется строго между нами, милый мой мальчик, — доверительно прошептала она, проведя тонкой рукой вдоль руки Джека, и тотчас радушно воскликнула, глядя через его плечо: — А вот и наша малышка Сэс, которую мы так давно не видели. Джек, пойди, освежись перед аперитивом, — велела бабушка, и туман нависшей над ним опасности наконец рассеялся. — Да поторопись, скоро накроют к ужину! — весело бросила она ему вдогонку.

Джек вздохнул с облегчением. После холодного душа бабушкиных аутодафе все препоны и трудности начинали казаться ему сущим пустяком.

Он кивнул Сэс в знак приветствия и оставил женщин одних.

— Я тут подсчитала, как давно ты не навещала свою старую Лилиан, — добродушно сказала мадам Кольбер.

Для каждого из окружения у нее был свой безошибочный подход. Оставалось лишь изумляться тому, с какой стремительностью она переключалась с одной волны на другую в зависимости от цели и окружения. Джек бесконечно уважал свою бабушку, но сколько он ни наблюдал за ней, сколько ни предпринимал попыток угадать ее секрет — тот беспроигрышный алгоритм, которым она пользуется в своей деловой и бытовой жизни, — ему это так и не удавалось. Лилиан ускользала от него, как и ото всех, кто ее знал.

— Рада быть здесь снова, — мило, но сдержанно ответила Сэс.

— Дорогая, ты чудесно выглядишь. Но в твоем возрасте это и не удивительно.

— А вы выглядите потрясающе в любом из ваших возрастов, Лилиан, — улыбнулась ей в ответ девушка.

— Да, с каждым годом этих возрастов у меня становится все больше и больше, — не без гордости отозвалась мадам Кольбер, давая понять, что ценит нетривиальные комплименты.

Сэс улыбнулась еще шире.

Лилиан предложила гостье присесть, а сама решила разлить по бокалам аперитив. Пожилая дама любила продемонстрировать свои неистребимые светские навыки и неподвластную времени грацию.

— И как чудесно, что ты наконец избавилась от своих отвратительных джинсов и спортивных курток с эмблемами клубов, от замызганных кроссовок и прочих мерзопакостных атрибутов дворового детства, — не поскупилась она на эпитеты, очень развеселив этим Сэс, так, что та предусмотрительно отставила бокал, чтобы не расплескать, хохоча. — Будем ужинать в несколько усеченном составе, — оповестила ее хозяйка. — Маркус и Сабрина сейчас на премьере очередного блокбастера, снятого на деньги «короля Голливуда», — съязвила она. — Останутся на вечеринку.

— А кого вы называете «королем Голливуда»? — поинтересовалась Сэс.

— Это не я, а все его так называют, и, на мой субъективный взгляд, вполне заслуженно, — со значением добавила владелица киностудии. — Этот человек показывает всем и каждому в нашей индустрии, как нужно делать дело!

— Вы говорите о Спилберге? — предположила молодая женщина.

— О ком же еще? Конечно, о Стивене. О человеке, которому систематически удается совершать невозможное… Но как бы я его ни ценила, собрались мы для несколько иного разговора… Так о чем я говорила? — проверила Лилиан Кольбер, насколько внимательно ее слушала гостья.

— Мистер Хадсон и мадам Деверо на премьере, — отчеканила как на экзамене Сэс Кэссиди.

— Верно, — удовлетворенно кивнула пожилая леди. — Девлин на работе. Будет поздно. Белла проведет этот вечер с друзьями.

— И кто же остается? — весело спросила ее Сэс.

— Я, ты и мой дорогой внучек. Зато сможем всласть наговориться. Вот уж поболтаем обо всем, — убежденно проговорила Лилиан, чем навела Сэс на мысль, что следует сохранять бдительность и при первой же подходящей возможности ретироваться.

Она-то хорошо знала, чем обычно заканчиваются милые посиделки с Лилиан: полной опустошенностью и таким чувством, что из тебя калеными клещами вынули все, даже самые сокровенные мысли и переживания. А на данном этапе жизни Сэс не могла этого допустить. У нее появились тайны, которых она ни перед кем не хотела бы раскрывать.

— Помню, когда была маленькой, вы постоянно устраивали подобные ужины для своих. Мне тогда каждое такое событие представлялось подлинным торжеством роскоши и вкуса. Все неизменно приходили такими нарядными, стол сервировали в высшей степени элегантно, подавали все только самое лучшее, и разговоры велись чрезвычайно умные. Для ребенка наблюдать такое было лучшей школой светской учтивости.

— Сейчас подобные события случаются гораздо реже. Во-первых, я уже не так молода и энергична. Предпочитаю экономить не столько деньги, сколько собственные силы на действительно важные вещи. Да и дети все чаще стали выбирать досуг вне дома, а вслед за ними и внуки. То, что Джек сейчас здесь, объясняется лишь тем, что я его об этом попросила. Обычно и он находит себе дела поинтереснее, нежели развлекать свою старую бабушку, — поделилась с гостьей Лилиан Кольбер.

С какой бы непринужденностью эта дама ни вела разговор, и даже если могло показаться, что она упоминает о чем-либо лишь к слову, что называется, невзначай, Сэс Кэссиди по собственному опыту знала, что это только удачная иллюзия непосредственности. На самом деле следует крайне внимательно относиться к словам мадам Кольбер, потому что она говорит лишь то, что должно быть озвучено в силу каких-то причин. Она сознательно выстраивает разговор таким образом, чтобы затронуть мимоходом те или иные цели, либо для того, чтобы проследить реакцию на свои слова, либо для того, чтобы дать собеседнику информацию для размышления. И уже от собеседника, его опыта и сообразительности будет зависеть, как он воспользуется этой информацией.

В данный момент Сэс просто старалась ничего не упустить и не сболтнуть лишнего, чтобы после в спокойной обстановке осмыслить свой визит к пожилой влиятельной даме, от которой зависит судьба ее кинопроекта. Однако все эти тактические нюансы вовсе не отменяли глубоких и сердечных отношений, которые изначально сложились между крестной и крестницей.

— До меня дошли сведения, что некая начинающая сценаристка, — шутливо заговорила Лилиан, — считает мое отношение к всемирной истории двадцатого века обывательским.

Сказав это, она очень доброжелательно улыбнулась своей крестной дочери.

Сэс не считала нужным лукавить, когда дело касалось профессиональных отношений.

— Догадываюсь, — отозвалась она, — от кого у вас такие сведения. Но должна заметить, что я никого не уполномочивала трактовать свое отношение к чему бы то ни было. То, что я начинающий сценарист, меня еще никак не характеризует. Были случаи, когда премией «Оскар» награждали начинающих авторов.

— Согласна… Но эту премию я больше ценю за ее знаменательные курьезы, нежели за безупречный вкус голосующих академиков, — мастерски замяла тему сценарных дебютов Лилиан и продолжила свою линию: — Ты, я вижу, настроена на откровенный разговор, дорогая. Что же, я полностью поддерживаю это начинание. Ты можешь смело выложить передо мной все свои карты! — объявила она, но ведь именно этого Сэс и не хотела, по крайней мере до поры до времени.

Беседа с Лилиан Кольбер походила на экстремальный спорт, на слалом или серфинг.

— А выкладывать пока нечего, — вяло отозвалась Сэс, потягивая аперитив. — Вы видели мой первоначальный сценарий. Я сейчас занята тем, что изучаю ваши правки. Поговорим, когда я представлю вам сюжет фильма в его окончательном виде.

— Надеюсь, Джек тебе сказал, что время ограничено, — заметила хозяйка дома.

— Уверена, что тот же самый Джек передал вам большую часть нашего разговора с множеством вытекающих друг из друга реплик, как, например, то, что я связана по рукам и ногам материнством, — улыбнулась Сэс, все еще надеясь поймать старую лису на игре.

Но Лилиан лишь невозмутимо ответила:

— С чем тебя, дорогая, сердечно поздравляю. Мне не хотелось заговаривать об этом первой. Хотя я была чрезвычайно удивлена, когда Джек сообщил, что у тебя растет сынишка Тео. Ведь ты моя крестница и, если бы хотела, давно бы поставила меня в известность о своей беременности или о рождении малыша. Но я уважаю твое молчание. Уверена, у тебя были для этого причины, — бодро проговорила Лилиан.

Сэс благодарно кивнула ей в ответ. Произнести что-то в этой ситуации означало пуститься в оправдания. А извиняться за свою жизнь перед кем бы то ни было она считала непозволительным.

— Ты всегда можешь рассчитывать на меня, дорогая Шерил, — серьезно сказала мадам Кольбер.

— Я знаю. И очень благодарна вам за это, Лилиан, — официально отозвалась Сэс.

— Мне бы хотелось познакомиться с твоим сынишкой, — заметно смягчилась пожилая дама. — Для меня твои дети, милая крестница, этот те же правнуки.

— Хорошо, Лилиан. У вас будет возможность увидеться с Тео, — кивнула Сэс, которой оставалось лишь поражаться тому, как всегда близко оказывалась к истине эта старая, умудренная жизненным опытом женщина. — Если хотите, как-нибудь я возьму его с собой.