ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Во время ужина они втроем беседовали о чем угодно, только не о делах. Так пожелала Лилиан. А также обо всем, но только не о жизни Сэс вне стен особняка Хадсонов. Могло сложиться впечатление, что мадам Кольбер совершенно безразлично, что происходило в судьбе ее крестницы все те три года, что они не виделись.

И только перед самым десертом она вдруг заявила:

— А зачем тебе разрываться между домом в Санта-Барбаре и Голливудом, дорогая? Перебирайся к нам.

— То есть как это — к вам? — недоуменно пробормотала Шерил, уставившись на Лилиан.

— Легко! Как в старые добрые времена. Что ж тут такого?

— Но… теперь-то все иначе, Лилиан, — серьезно заговорила Сэс. — Я не одна. У меня собственная семья, свой дом.

— И что же? Я же не настаиваю на том, чтобы ты поселилась у нас. Это лишь временная мера, но именно она позволит тебе безболезненно совмещать материнство с работой, — рассудила пожилая женщина.

— Удобно ли это?

— Что ты ломаешься? Сэс, которую я знала прежде, говорила либо «да», либо «нет» без всяких экивоков. Тем более что предложение последовало от меня самой. Тебе даже ничего не придется делать. Джек позаботится обо всем. Не так ли, Джек?!

— Как скажешь, бабушка, — без лишнего энтузиазма отозвался внук.

— Вот видишь, дорогая. Тебе нужно только дать согласие, и все само устроится. Часто в твоей жизни так случалось, чтобы все само устраивалось? А? Признавайся?

— Откровенно говоря, нет, — нехотя отозвалась Шерил.

— То-то же, — удовлетворенно резюмировала Лилиан. — Я немедленно распоряжусь подготовить вам с Тео комнату на твое усмотрение, которую ты посчитаешь наиболее подходящей для себя и своего сынишки.

— Это просто безумие какое-то, — выразила свое отношение к идее Сэс, с неудовольствием отмечая, как мадам Кольбер на нее давит.

— Итак, твой ответ! — торжественно потребовала пожилая хозяйка дома.

— Я не могу, — терзаясь, произнесла Шерил.

— Будем откровенны. Ты можешь, дорогая, но не хочешь, — сурово скорректировала мысль своей гостьи Лилиан.

— Скажем так: я не представляю это возможным, — позволила себе возразить поставленная в тупик девушка.

— А что ты обо всем этом думаешь, Джек? — обратилась хозяйка с присущей ей безапелляционностью к своему внуку.

— В сущности, ничего, бабушка. Не можем же мы насильно перевезти Сэс и ее сына к нам на постой, — попытался отшутиться он.

— То есть ты не заинтересован в том, чтобы это произошло. Как и не заинтересован в том, чтобы сценарий был выправлен к сроку и съемочный процесс шел по графику. Странно слышать это от директора по проектам, — строго проговорила Лилиан.

— Бабушка, ну зачем же все валить в одну кучу. Если бы ты спросила мое мнение как у должностного лица, я бы ответил, что крайне озабочен складывающейся ситуацией и намерен повлиять на нее. Но если тебя интересует мое мнение как члена семьи…

— В нашей кинокомпании не может быть разницы между должностными и родственными отношениями, если твоя фамилия Хадсон. Заруби это себе на носу, Джек.

— И что же ты в связи с этим предлагаешь, бабушка? Ввести в быту строгую субординацию? По-моему, и без этого никто на несколько десятков миль вокруг ни слова в возражение тебе сказать не может. Или, может, пора вернуть практику гангстерских времен, когда решение крестного отца клана считалось законом и каждое его требование выполнялось настолько неукоснительно, что ради этого можно было и убить?

— Не приписывай мне нелепых качеств, внучек, — добродушно отозвалась на его тираду Лилиан. — Разве не проще будет нам всем, если Сэс и Тео переберутся сюда на время?

— Тео еще слишком мал, чтобы понять все, как есть… Но он привязан к нашему дому, и новое жилье, обилие незнакомых лиц, иной распорядок жизни может не лучшим образом сказаться на его психике.

— А как будет сказываться на психике малыша мамина усталость, невозможность лишнюю пару минут уделить ему? Подумай хотя бы о том, сколько времени у тебя будет уходить на дорогу, — решительно внушала хозяйка особняка.

— Лилиан, вы давите на меня, а я этого не люблю! — попыталась отстоять свою точку зрения Сэс.

— Тебе необходимо все взвесить, а уже потом решать. Любишь ты это или не любишь. Будучи матерью, ты должна думать не только о себе, Шерил.

— Если бы я вас не знала, Лилиан, то решила бы, что вы спекулируете на моих материнских чувствах, — промокнув губы, процедила девушка.

— Зачем бы мне это делать, дорогая? В данном случае я говорю с тобой с позиций возраста, опыта и доброго отношения к тебе. Если ты заключишь договор со студией, то так или иначе должна будешь выполнить каждое его условие до последнего пункта. И сделать это будет значительно труднее, если тебе придется ездить из Санта-Барбары.

— Лилиан, — серьезно проговорила Сэс, — мой Тео очень толковый, но, как и все дети, любит пошалить. У нас так заведено, что я его за это не ругаю, если он не переходит определенных границ, разумеется. Я не хочу, чтобы кто-то по праву хозяина или старшинства принялся бы его воспитывать по собственному усмотрению. Я своего ребенка в обиду не даю! — решительно объявила молодая мать.

— Вот и правильно. Полностью разделяю твою позицию. И уверяю тебя, что в этом доме твоему Тео будет не хуже, чем когда-то было тебе. Ты же не станешь утверждать, что к тебе у нас плохо относились и журили по мелочам.

— Нет, не стану, — ответила Сэс. — От вас и Чарлза я всегда видела только добро. Но теперь все иначе…

— Отнюдь, милая. В этих стенах все по-старому, и будет так, пока я в своем уме и твердой памяти. Тебе не о чем волноваться. Если я гарантирую тебе и твоему сыну комфортное пребывание под своей крышей, ты, Шерил, можешь в этом нисколько не сомневаться, — спокойно расставила все по местам мадам Кольбер.

— Тео для меня — самый дорогой человек, он смысл моего существования. Ради своего ребенка я любого в клочья порву. Я не шучу, — серьезным тоном оповестила Сэс.

— И это похвально. Но для меня удивительно, откуда столько опасений. Твое детство не было дурным. Или было? — провокационно осведомилась Лилиан.

— У меня было чудесное детство, — удовлетворила ее любопытство крестница.

— А у меня оно было чудовищным, — ввернул Джек, обратив наконец на себя внимание обеих женщин.

— Интересно знать, почему, — почти безразличным тоном отозвалась бабушка.

— Детство любого человека в принципе хорошим быть не может. Это же сплошное унижение. Я очень понимаю опасения Сэс. Каждый норовит указать тебе твое место. Особенно неприятно наблюдать, как взрослые, которые сами делают ошибку за ошибкой, не упустят шанса самоутвердиться за счет младшего и безответного, укоряя за малейшую провинность.

— Кто бы мог подумать, Джек, что ты так страдал! — рассмеялась бабушка.

— Я, например, всегда в детстве тебе завидовала. Ты был таким самостоятельным и независимым, — заметила Сэс. — Конечно, я догадывалась, что расти без матери не сладко, и сочувствовала тебе. Но мне не казалось, что ты чувствуешь себя обделенным. Думала, что именно благодаря этому ты взрослее и развитее многих сверстников.

— Просто мой внук с самого рождения плохо переносит критику в свой адрес. Ему кажется, будто он заслуживает безоговорочной поддержки и одобрения вне зависимости от того, что и как он делает, — строго проговорила бабушка.

— Да, я такой! — с гордостью объявил Джек. — Таким родился и таким умру!

— Но прежде чем это случится, ты должен постараться довести новый кинематографический проект до конца, — заявила Лилиан. — Для начала попробуй уговорить Шерил переехать в наш особняк. Докажи, что я не зря возлагаю на тебя свои надежды, дорогой. Могу даже заключить с тобой пари. Полцарства, если сможешь убедить женщину, которая поупрямее тебя будет, — принялась умело подзуживать их обоих владелица киностудии.

— Не нужно, Лилиан. Поберегите свое царство, — тихо проговорила Сэс. — Я попробую объяснить сыну, для чего все это необходимо. Думаю, он меня поймет и согласится.

— Если он такой толковый, как ты утверждаешь, то так и будет, — оставила за собой последнее слово гордая дама. — В крайнем случае, пообещай, что, если он согласится, познакомишь его с тем, кто придумал «Парк юрского периода», — подкинула она идею.

— Во-первых, Тео еще слишком мал и этого фильма не видел. Хотя динозавриков уважает… — сказала Сэс.

— Динозавров нельзя не уважать, — вставил Джек.

— …а во-вторых, у нас в семье не принято торговаться, — закончила свою мысль девушка, проигнорировав его глубокую ремарку.

— Я считаю, что мы договорились, — отчеканила Лилиан.

— Почти, — оговорилась Сэс.

— К завтрашнему утру все будет готово к вашему переезду. Как я уже говорила, Джек все устроит. А теперь вы должны простить старую женщину. Сегодня был достаточно сложный день. Я бы хотела выспаться, — сказала хозяйка и поднялась из-за стола.

Джек бросился галантно поухаживать за бабушкой, Сэс привстала, взглядом провожая Лилиан до двери, возле которой та приостановилась и произнесла:

— Не прощаюсь. Завтра утром увидимся. Спокойной ночи.

Сказав так, она ушла.

Шерил Кэссиди озадаченно покачала головой.

— С ней невозможно спорить, тем более переубедить, — обреченно проговорил Джек. — Лучше даже и не пытаться. Силы и нервы сохранишь.

— Значит, вот как ты живешь?! — осуждающе бросила в его адрес Сэс.

— Не заводись. Не стоит срывать на мне злость. В конечном итоге это твоя идея, твой сценарий, твои кинематографические амбиции, вот и расхлебывай.

— Ты прав. Прости, — тихо произнесла девушка.

— Я отвезу тебя домой. Для всех будет лучше, если ты как можно скорее подготовишься к этому переезду. А за Тео можешь не волноваться. В этом доме его никто не обидит.

* * *

— Мамочка? — оторвав сонное личико от подушки, пробормотал мальчик.

— Да, это твоя мамочка, сынок, — утешительно прошептала Сэс. — Все хорошо. Я вернулась.

— Почитай мне книжку, — сквозь сон попросил Тео.

— Поздно уже. Ты должен спать. Разве Мария не читала тебе перед сном?

— Читала. Но я хочу, чтобы ты… — просительно протянул сын.

— Если только пару страниц, — согласилась Сэс, присев на край кроватки и раскрыв книгу.

Пары страниц не потребовалось. Сонный малыш засопел, как только она своим глубоким мелодичным голосом принялась озвучивать сказочные сюжеты.

Сэс осторожно поцеловала мальчика в лоб, привычным жестом поправила одеяльце и вышла из комнаты, не гася ночника.

Джек, все это время дожидавшийся ее возвращения в гостиной, смог оценить, как уютно мама и сын поживают в этом маленьком, весьма типичном для Санта-Барбары бунгало. Во всем доме царила обстановка покоя и любви.

— Я подглядел в щелочку, — признался Джек, когда вновь увидел Сэс. — Очаровательный у тебя сынишка.

Шерил, которая с момента возобновления общения с Хадсонами каждую секунду вынуждена была перебарывать желание открыться и честно сознаться, что это его сын, в очередной раз стоически сдержалась, проговорив:

— Я сварю кофе.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Шерил сознавала, что стоит Джеку увидеть сына при свете дня, заглянуть в его глаза, провести рукой по упрямым вихрам, и он тотчас все поймет без лишних слов, без объяснений. Она ждала и боялась этого мгновения.

Девушка не была уверена в реакции Джека. Три года назад, когда, уже расставшись с ним, узнала, что станет матерью, но сомневалась, как быть с отцом, она выбрала самый простой путь — молчание. Однако ситуация качественно изменилась. Теперь лично она никак не зависела от отношения Джека Хадсона, поскольку, решив уже все для себя, ни на секунду не пожалела о том, что стала матерью. Теперь она боялась за Тео. Даже если сын никогда ничего не узнает. Ей не хотелось думать, что ее маленькое сокровище, ее самый дорогой человек был бы отвергнут собственным отцом.

Сэс никоим образом не рассчитывала на Джека Хадсона. Она уже доказала всем, а главное себе самой, свою состоятельность. Она воспитывала сына, будучи работающей матерью-одиночкой, и делала это неплохо. Каждый вечер умирала от усталости, но при этом не желала в своей жизни ничего менять.

Но всегда, вольно или невольно, Сэс примеряла на Джека Хадсона роль отца. Ей нравилось думать, что такое возможно, но по здравом размышлении она все же отказывала ему в такой способности. Как-то не вязался его образ с ролью семьянина, человека, заботящегося не только о себе, отвечающего не только за свое благополучие.

Сэс медленно внесла в гостиную кофе и поставила на миниатюрный столик.

Джек, который все еще исследовал доступное его взгляду пространство ее жилища, оглянулся на хозяйку. Он поднимал и рассматривал разбросанные по всей комнате игрушки Тео, среди которых имелись и мягкие зверьки, и сложные технические штуковины. Были буквы, нестройно выложенные на полу в односложные слова, были и цифры, обозначающие неведомые ему количества. Лежали стопки ярких книжек разного формата, многие из них были заметно зачитаны. Очевидно, что у этого мальчугана было все необходимое для маленького детского счастья. И вообще это очаровательное бунгало в глазах Джека представало как отдельный непостижимый мир со своими законами и порядками, а главное — со своими чудесами и удовольствиями.

— Долго же тебе придется упаковываться! — заметил Джек, окинув взглядом все это разбросанное Тео роскошество. — Поэтому, чем скорее начнем, тем будет лучше, — деловито довершил он свою нехитрую мысль.

— Сначала кофе, — проговорила хозяйка. — Иначе я просто свалюсь без сил.

— Расскажи, какой он, — попросил Джек, присев возле Сэс на диван. Затем взял чашечку кофе и осторожно откинулся на мягкую удобную спинку.

— Озорной, — не задумываясь, ответила мать.

— Я не удивлен. Есть в кого.

— Может быть и очень непослушным, шумливым, буйным, так что и не сладишь. Но я знаю, что он делает это не со зла, не из вредности. Просто энергия рвется из него наружу и сносит все на своем пути. Мне не забыть мое собственное детство, когда я носилась по округе, как умалишенная, везде совалась, всех донимала, норовила всюду поспеть, все подметить. Вот и Тео такой же вертлявый. Но далеко не всегда. Бывает, он поражает меня своей вдумчивостью, обстоятельностью. Когда нужно, может быть усидчивым, любит покорпеть с кубиками, умеет играть сам. Ему не скучно, он обязательно что-нибудь изобретет, чтобы развлечь себя, пока я работаю… Всякое бывает. Тео разный, как и все мы.

— Ты гордишься им.

— Безусловно. Но этим словом все мои чувства к сыну не исчерпываются. Я его обожаю. Однако бывает, что теряю терпение, могу и рассердиться на него и отругать. Но это все от усталости, от неспособности донести до него свою просьбу как-то иначе. Некоторыми своими поступками я бы гордиться точно не стала. Но я верю, что сын любит меня, невзирая на подобные вспышки раздражения, и он постоянно мне доказывает это. Более бескорыстной любви мне испытывать не приходилось… Прости, я заболтала тебя. Ты спросил меня из простой вежливости, а я целую лекцию развернула.

— Неправда, — покачал головой Джек. — Мне действительно любопытно узнавать тебя такой. Материнство изменило тебя фантастически. Ты другая, чего ни коснись. И это удивительно. Я и не предполагал, что с человеком могут приключаться такие метаморфозы из-за простого факта рождения ребенка.

— Как это легко прозвучало из твоих уст, Джек. Если бы родить ребенка было так просто, — усмехнулась она.

— Да-да, именно эти перемены я и имел в виду. Теперь ты смотришь на меня свысока, — рассмеялся Джек. — Но я не в обиде. У тебя есть на это право.

— Спасибо, — подчеркнуто любезно произнесла Сэс.

— Сколько ему? — спросил собеседник.

— Два, — ответила она, не вдаваясь в излишние подробности относительно месяцев и дней, как это нередко делают другие родители, так же как и она обожающие своих феноменальных чад.

Джек принял ее ответ к сведению, но не к размышлению. Это Сэс тотчас поняла по выражению его лица, которое нисколько не изменилось. Она даже вздохнула с облегчением, решив, что у них еще будет время, более располагающее к подобным выяснениям.

После кофе Джек бодро принялся паковать вещи вместе с Сэс. Она доверила ему укладывать по картонным коробкам игрушки сына — те, которые находились вне его спальни.

— Велосипед брать? — спросил ее Джек.

— Нет.

— Парень расстроится, — уверенно предположил он.

— А как мы его повезем? — задала она встречный вопрос.

— Придумаем что-нибудь, — обнадежил ее Джек.

— Как знаешь, — предоставила ему решать Шерил.

— Что до меня, то я все детство мечтал, что однажды мне посчастливится прокатиться по огромному бабушкиному особняку, из комнаты в комнату, из зала в зал, мимо всей этой богатой обстановки, балансировать между столами и шкафами, диванами и стульями, прямо по коврам… Но так и не довелось. Эх! Пусть хоть Тео сделает это за меня. Ему точно никто не сможет воспрепятствовать, — довольным тоном произнес Джек.

— Реваншист, — рассмеялась Сэс.

— Если он у тебя правильный парень, ему это понравится.

— Только посмей предложить это Тео, провокатор! — шутливым тоном пригрозила она ему.

— И не понадобится. Он сам мигом смекнет, как только сориентируется на новой местности, — уверил ее Джек.

— Чудесно! Такое чувство, что вы поладите. Даже не знаю, радоваться этому или нет, — притворно усомнилась девушка, мысленно торжествуя.

— Чем же я так плох?

— Мальчику его возраста нужен позитивный пример мужчины. А не великовозрастного шалопая, как ты.

— Насколько я понимаю, у твоего сына в данный момент нет вообще никакого примера мужчины. Так что я еще не худший вариант, — авторитетно сказал Джек.

— Лучше никакого, чем такой, — недобро процедила Шерил.

— Это ты так думаешь. Уверен, парень будет другого мнения, — дерзко возразил он ей. — Не нужно навязывать мальчишке свое ко мне отношение.

— Только не смей использовать Тео, чтобы что-то кому-то доказать! — вновь предостерегла его Сэс.

— Ты стала вести себя в точности, как моя бабка: только и делаешь, что запугиваешь меня, с единственной разницей — ты, в отличие от Лилиан, делаешь это в лоб, тогда как она любит жарить людей на медленном огне, постоянно подкидывая хворост.

— Если надеешься оскорбить меня сравнениями с Лилиан, то ты просчитался, Джек. Я очень люблю и уважаю твою бабушку и очень ценю ее вклад в мое воспитание, — решительно объявила Шерил Кэссиди.

— Как же я рад за вас обеих! — съязвил Джек, оставив девушку совершенно равнодушной к этому нелепому замечанию: она была слишком утомлена, чтобы реагировать на все глупости без разбору.

Наедине с молодой мамочкой Джек и сам начал ощущать себя сопляком. В конце концов, он пришел к решению удерживаться от всяческих неосторожных действий и высказываний, пока не разберется, с кем же именно имеет теперь дело. Такой непохожей на прежнюю беспечную Сэс казалась ему Шерил Кэссиди.

Забавно было наблюдать, как радостно и буквально сломя голову несется маленький Тео к особняку Хадсонов по плитам, ведущим к парадному входу.

Его нисколько не расстроила новость о предстоящем переезде. Более того, он принял ее с энтузиазмом, даже терпеливо снес появление Джека, который ранним утром заехал, чтобы их отвезти.

— Эй, сбавь обороты. Нос не расшиби! — крикнула ему вдогонку Шерил, но Тео уже ничего не слышал, пораженный расстелившимися перед ним просторами и предвкушая небывалые приключения.

Особняк Хадсонов был похож на королевский дворец, изображения которых мальчик частенько разглядывал на картинках в своих книжках.