Агата визжала, верещала и злилась, но Роберт уже не обращал на нее внимания, потому что Кэрри, одарив юношу загадочной и бесподобной улыбкой, сама взяла его под локоть и продолжила так некстати прерванную беседу.

* * *

Знакомство с домом Джайлзов набирало силу, и к концу следующей недели Роберт уже был там «своим» человеком, для которого слово «зайти» не означало «нанести визит».

Он познакомился с тетушкой Жанет, милейшей дамой, к которой и Артур, и Кэрри испытывали нежные чувства: любовь пополам с благодарностью. Именно эта женщина, очаровательная в своей ненавязчивой болтливости, и поведала ему о некоторых обстоятельствах, сопровождающих выход в свет Кэролайн.

Мистер и миссис Джайлз обожали дочь, посему и пытались отдалить начало ее взрослой жизни, не без основания опасаясь, что желающие сократить и без того короткий срок беззаботных незамужних лет красавицы Кэрри найдутся быстро.

Затем одно за другим последовали трагические события, после которых стало не до развлечений, юная девушка замкнулась в себе и даже всерьез собиралась окончить годы в закрытом монастыре. Но жажда жизни, которую тетушке Жанет, поспешно приехавшей из Парижа, удалось пробудить в несчастной племяннице, все-таки взяла свое.

Кэрри начала выходить в свет, обзавелась подругами, среди которых оказались признанные красавицы, вроде Лоры Вуд, и даже молоденькие еще не дебютантки, в том числе и шустрая не по годам Агата.

Но истории, которых всегда имелось в достатке у мадам Шардю, были не столь интересны, как вечерний чай перед украшенным лепниной камином в особняке на Портлэнд-плейс или парковые прогулки с Кэрри, Агатой и Селеной.

Посторонние глаза и уши не сильно мешали общению, и Роберт начинал понимать, что ради Кэролайн он может много кого вытерпеть. Правда, от мечты остаться с ней наедине он тоже не мог отказаться и наконец решился пригласить девушку на загородную прогулку. Возвратилась теплая погода, на пристанях Темзы можно было найти недурной катер по приличной цене.

Роберт поделился с Кэролайн своим планом, заручился ее согласием и предался романтическим мечтам: свежий воздух, она, непременно в светлом платье, корзина с пирожками и долгожданная беседа… о чувствах. Или просто о жизни, если о любви заговорить не удастся.

Кэрри с видимым удовольствием приняла приглашение, и все бы было ничего, но в последний момент к ним внезапно присоединился Артур, загрузивший четвертое посадочное место в катере корзинами с выпечкой и прочей снедью и запасными пледами.

Он ни на минуту не оставлял молодых людей, вносил невнятные предложения, жаловался на духоту и опасался дождя. Если бы Роберт имел право действовать по своему усмотрению, то воткнул бы ему в рот кляп и связал бы руки-ноги, но резко обойтись с братом Кэрри было нельзя.

Единственная радость — недолгая прогулка по берегу, случившаяся в то время, когда Артур тонкими прозрачными ломтиками нарезал грудинку.

В эти минуты Кэрри находилась только с ним, с Робертом.

Ножка ее внезапно попала в кротовью нору, и девушка была вынуждена схватиться за спутника, чтобы не упасть. Ее руки почти сомкнулись на его шее, лицо оказалось так близко, что Роберту стало все равно, видит их кто-нибудь или нет, и он бы обязательно поцеловал Кэролайн, потому что сил ходить вокруг да около уже не хватало… Но в этот миг молодых людей окликнул спешащий от корзины с сандвичами Артур, и объяснение пришлось отложить.

Возвращаясь в тот вечер домой, Роберт мог утешать себя лишь одной мыслью: отпуская девушку, он успел заметить в темных глазах Кэрри сердитое разочарование, что оставляло вполне ощутимую надежду. И он дал себе слово, что в ближайшее время непременно сдвинет ситуацию с мертвой точки.

Его охватил уже подзабытый азарт охотника-ловеласа. Когда-то Роберт неплохо владел искусством обольщения. Сейчас лее ему требовалось пройти первую стадию очарования, вместе с чем необходимо было решить задачу устранения бдительных родственников и соперников. И если первых двух кавалеров Кэрри он вовсе не принимал в расчет, то почти не имеющий недостатков Гарри Эдварде прочной стеной стоял на пути. А еще Артур… Который опекал сестру столь заботливо, что она каждый раз оказывалась неуловимым образом хоть и на близком, но непреодолимом расстоянии.

Маленькие трудности не отпугивали, а только раззадоривали Роберта, и если иногда слабые уколы совести напоминали о недопустимости манипулирования людьми, он с презрением отмахивался от них и продолжал использовать дружбу с Артуром как повод для встречи с Кэрри, а старые связи и почти открытые провокации — как лишнюю возможность избавиться от посторонних глаз и ушей.

Мадам Шардю выпроваживалась в галантерейный магазин за шпильками с резными черно-белыми шариками, украшавшими зажим. Недоумевающий галантерейщик объяснял, что украшений из Индии не поступало уже больше полугода, но в качестве компенсации предлагал столь очаровательные жемчужные пуговицы, что тетушка возвращалась только к вечеру. Том по фальшивому билету отправлялся на полулегальную лекцию к подпольной анатомичке и оставался там до утра, потому что в целях безопасности участников такие увеселения проводились за закрытой снаружи на висячий замок дверью.

Сэр Ричард, как выяснилось, обожал выступления молоденьких хористок, а самые изысканные программы организовывались в пригороде, да еще и в разных направлениях от Лондона: подобрать помещение с приличной акустикой сложно.

Что до Гарри — то у этого достопочтенного джентльмена все было четко спланировано наперед, поэтому и учитывать его отсутствие оказалось несложно.

О тайных желаниях и маленьких слабостях соперников Роберт узнавал от старых приятелей в баре или вездесущих уличных мальчишек, которые за полшиллинга на троих-четверых разведывали о любом человеке и его привычках практически все.

Вуд гордился и восторгался своей находчивостью, лишь немного расстраиваясь от того, что сама Кэрри продолжала оставаться для него загадкой, он так и не научился определять, что ей нравится по-настоящему, а что нет. Легкая полуулыбка могла обозначать что угодно: от одобрения до тайной насмешки, а перепады настроения вызывались как неудачными словами Роберта, так и резкой сменой погоды.

Но оттого особенно увлекательными оказывались поиски отгадок, и чем больше он общался с Кэрри, тем чаще ноги сами несли его в дом Джайлзов.

* * *

— Роберт, тебе почта, — донесся снизу звонкий голосок Агаты, и спустя пару минут сестрица впорхнула в комнату, дразняще помахивая нарой писем. В черных глазах девчонки скакали бесенята. — И на обоих конвертах — женский почерк, — томно протянула она, потом не выдержала и расхохоталась.

Роберт изобразил наиучтивейшую улыбку — и заполучил почту. Отвернувшись от любопытных глаз Агаты, он вскрыл конверт, на котором четким почерком значилось: «От Кэролайн Джайлз». «Ого, вот и приглашение на бал в их доме в пятницу! Странно, что Артур вчера и словом не обмолвился о бальных планах… Ну да мало ли, может, забыл, а может… Впрочем, какая разница, — мысленно махнул Роберт рукой. — Главное, что его сестра желает меня там видеть. До пятницы три дня, надо бы озаботиться презентом хозяйке… и явно чем-то небанальным, ибо пополнить толпу, осаждающую неприступную крепость по имени Кэролайн Джайлз без всякого успеха не первый месяц и далее год, — это совсем не то, что мне нужно». Улыбнувшись своим мыслям, Роберт вспомнил наконец про второе письмо, дожидающееся своей очереди.

«От мисс Патриции Беккет» — значилось на нем.

— О, малышки-дочери полковника объявились!

Роберт внезапно устыдился — едва ступив на британский берег, он благополучно забыл о порученных ему девочках, вновь с головой окунувшись в привычную светскую жизнь Лондона.

— Надеюсь, у них все в полном порядке и мисс Беккет просто отдает дань вежливости, — попытался убедить себя Вуд, медля вскрывать конверт. Он словно чувствовал, что вместе с этим посланием в его жизнь снова войдут заботы о чужих судьбах, и старался хотя бы на пару мгновений оттянуть неизбежное.

«Мистер Вуд, извините за беспокойство, но нам не к кому больше обратиться, — писала Пэт, и понятно было, что она старается изложить как можно суше их отчаянную ситуацию. — Наша нянька Дорис Хэтуал, которая с большой радостью приютила нас и на чью помощь мы рассчитывали во время поиска законных опекунов, слегла с лихорадкой и вот уже вторую неделю не встает с постели. Доктор разводит руками и говорит об изношенности организма, который, скорее всего, не оправится после тяжелой болезни — нянюшка действительно уже стара… Со дня на день она может умереть, а в Лондоне у нас никого больше нет. Опекунство до совершеннолетия Лиззи или замужества кого-либо из нас двоих принадлежит нашим родственницам по материнской линии, мисс Ребекке и мисс Элис Эндрюс, но отец давно потерял с ними связь, и мы даже не знаем, в какой части Англии они живут. А пенсия, назначенная компанией, столь мала, что ее едва хватает на повседневные расходы… Лиззи в отчаянии и постоянно плачет…»

Роберт сложил письмо и мрачно взглянул на свое отражение в зеркале. Похоже, его собственное псевдоопекунство окажется еще более сложным и хлопотным занятием, чем ему представлялось при отплытии из Калькутты. Что ж, первым делом надо навестить девочек, а потом… да, и озадачить поверенного поисками их родственниц. В конце концов, по закону именно им следует присматривать за сестрами Беккет, хотя морального долга с него самого это, конечно, не снимает.

— Агата! — крикнул Роберт, будучи уверен, что та околачивается где-то поблизости. — Не хочешь ли прокатиться со мной в Хемпстед?

Глава 3

Даже снаружи уютный дом Дорис, который запомнился Роберту очень милым, казалось, выглядел теперь иначе. От стен и окон словно веяло бедой.

Лиззи Беккет, аккуратно одетая и причесанная, но со следами слез на лице, сидела у постели старой няньки, держа ту за руку, и что-то ласково и утешающе ей нашептывала. Патриция, открывшая дверь Роберту с Агатой, замерла за их спинами словно тень самой себя. Веснушки девушки поблекли в осеннем лондонском климате, и даже рыжие кудряшки вились не так задорно, как прежде.

— Лиззи, — тихо сказала она, — у нас гости.

Сестра повернулась и ахнула, увидев Роберта в сопровождении смуглой черноглазой девушки, очень похожей на него чертами лица.

— Здравствуйте, мисс Беккет, — неловко поклонился он. — Позвольте, мисс Элизабет и мисс Патриция, представить вам мою сестру Агату Вуд.

Та, потупив глаза, сделала книксен, из-под ресниц оглядывая граничащую с нищетой, но чистенькую и уютную обстановку.

— Как она? — обратился Роберт к Лиззи, кивнув в сторону постели.

— Все хуже и хуже, — не удивилась вопросу старшая мисс Беккет. — Уже неделю не встает, а сегодня, похоже, перестала нас узнавать.

— Мы с Лиззи разболелись по очереди почти сразу по приезде в Лондон, на второй же день попав под проливной дождь, — добавила ее сестра. — Дорис ухаживала за нами, но, едва мы обе выздоровели, слегла сама, и вот… — голос ее прервался, и Пэт, Пэт, с губ которой не сходила улыбка, казалось бы, в самых тяжелых и горьких ситуациях, которая, стиснув зубы, с каменным выражением на лице перенесла гибель отца, разрыдалась как дитя. — Дорис… она была с нами всегда. Даже потеряв в Агре папу, мы знали, что где-то есть она… которая укладывала нас спать, наливала нам теплое молоко на ночь и рассказывала сказки…

— …которая знала все наши детские секреты, — глухим голосом подхватила Лиззи, — которая провожала нас с папой в Индию и встретила тут уже одних… Не верю, никак не могу поверить, что ее больше с нами не будет…

— Лиззи, Пэт… — послышался вдруг слабый, но ясный голос.

Дорис пришла в себя, но вспыхнувшие было надеждой глаза девушек вновь наполнились слезами при ее следующих словах:

— Девочки мои, я ухожу в лучший мир… Я уже вижу, кик приветственно машут мне оттуда ваши матушка и отец, миссис Джейн и мистер Сэмюэль Веккет. Вы выросли хорошими и сильными девочками, вы справитесь, и вам, — голос Дорис внезапно окреп и зазвучал в полную силу, — вам, мистер Вуд, они не причинят слишком много хлопот. Лиззи, если ваши опекунши найдутся и вам будет где жить, денег за этот домик с лихвой хватит на мои похороны… Дом заложен, и много за него не выручить, — продолжала она в ответ на немой вопрос на лицах у всех. — Пэт, дорогая, не плачь… дай мне воды, милая, — снова едва слышно обратилась старушка к младшей воспитаннице, и та протянула ей стакан с давно приготовленным питьем.

Сделав глоток, Дорис отодвинула руку Патриции и без сил откинулась на подушки.

— Простите, девочки… — прошептала она, и глаза няньки закрылись навсегда.

Агата ревела, не пытаясь прятать слезы. Пусть она увидела их всех каких-то несколько минут назад, но ее доброе сердце не могло остаться равнодушным. Роберт проглотил ком в горле и, откашлявшись, начал:

— Мисс Беккет… Я не думаю, что вам следует оставаться здесь. Я пошлю за врачом, чтобы констатировать смерть миссис…

— …Миссис Хэтуал, — подсказала сдавленным от рыданий голосом Лиззи.

— Миссис Хэтуал. С ней сделают все необходимое. Вам же лучше отправиться к нам, Агата примет вас подобающим образом, а, кроме нее, ну и меня, конечно, в нашем лондонском доме сейчас все равно никого нет.

* * *

— Мистер Кастл, вы поверенный семьи Вуд уже более двух десятков лет, я знаю, вы сумеете помочь.

Сухопарый джентльмен лет пятидесяти внимательно смотрел на Роберта Вуда и молча ждал продолжения.

Молодой человек, которому все еще непривычна была его роль опекуна, долго сочинял речь, формулируя просьбу, но под строгим взглядом мистера Кастла подготовленные слова куда-то разбежались. Пришлось положиться на вдохновение.

Нервным движением взлохматив аккуратную прическу, Роберт резко сел на предложенный стул и начал:

— Есть две девушки-сироты, мисс Элизабет и Патриция Беккет. Они прибыли недавно в Англию из колоний, и тут выяснилось, что совершенно неизвестно, где находятся их законные опекунши — мисс Ребекка и Элис Эндрюс. Это дальние родственницы по матери, с которыми семья Беккет не поддерживала связи, но других родных у девушек не осталось. До совершеннолетия обеим далеко, и пенсия, назначенная им после смерти отца, мизерная… В общем, мистер Киста, требуется найти мисс Эндрюс, и как можно скорее.

Выпалив это на одном дыхании, Роберт умолк и в свою очередь выжидательно посмотрел на поверенного. Тот переложил пару бумажек на столе, после чего поднял на юношу глаза.

— Скажите, мистер Вуд, а какова ваша роль во всем этом деле?

Роберт вспыхнул. Похоже, та история, из-за которой его некогда упекли в колониальную армию любящие родственники, все-таки просочилась за рамки узкого семейного круга. Интересно, кто еще, кроме мистера Кастла, в курсе? Впрочем, в данный момент не это главное.

— Полковник Беккет, погибший отец юных леди, был старшим офицером нашего полка в Агре. Он попросил меня позаботиться о его дочерях, — как можно суше объяснил он.

Мистер Каста удивленно воззрился на молодого Вуда. «Похоже, юноша сильно изменился за время своего отсутствия», — явственно читалось в эту минуту на обычно замкнутой физиономии юриста.

— Конечно, мистер Вуд, мы примем все необходимые меры. Скажите, кроме имен опекунш, о них вообще ничего больше не известно? — уточнил он, занося карандаш над блокнотом.

— Только то, что лет пятнадцать назад они владели домиком в Йоркшире, но давно оттуда уехали. Девушки написали по тому адресу сразу по прибытии в Британию, но получили ответ, что адресат выбыл в неизвестном направлении.

— Хорошо, — нахмурился мистер Кастл, — не переживайте, в королевстве люди не теряются. Думаю, через пару-тройку дней я смогу вам что-нибудь сообщить.

* * *

Агата в растерянности бродила по дому. Она так надеялась, что если уж упрямый братец отлынивал изо всех сил от того, чтобы развлекать сестру и выводить ее в свет, то хотя бы волею случая занесенные в их дом ее ровесницы мисс Ипосет не откажутся против утренних прогулок но парку и дневных по магазинам Риджент-стрит. Однако Агата, которой по милости божьей еще не доводилось сталкиваться с серьезными утратами и для которой самым большим горем в жизни был неудачный цвет купленного платья или отмененная поездка на бал, не учла, что и Элизабет, и Патриция после смерти няньки будут вовсе не расположены к веселому времяпрепровождению. К тому же девушки тревожились о своей дальнейшей судьбе. В общем, к разочарованию мисс Вуд, они наотрез отказались от всех предлагаемых ею развлечений.

Лиззи сидела, запершись в отведенной им Комнате, и, видимо, почти постоянно плакала, им ходя к обеду и ужину с бледным лицом и кругами под покрасневшими глазами. Патриция не пряталась — она большую часть времени проводила в гостиной, то просто глядя в окно на поливающий мостовую Риджент-стрит дождь, то усаживалась за рояль и меланхолично перебирала клавиши, но Агата, как ни старалась, так и не сумела уловить ни одной знакомой мелодии.

Через два дня ситуация наконец-то прояснилась. Роберт, явившийся домой ближе к вечеру, позвал всех в гостиную, где сообщил:

— Дорогие мисс Беккет, мы счастливы были бы и далее оказывать вам гостеприимство, но наш поверенный известил меня о том, что ваши опекунши найдены и ждут вас! Так что, если у вас нет каких-либо возражений, завтра, после похорон миссис Хэтуал, я буду иметь честь сопровождать вас к ним.

«И избавиться наконец от неудобных постоялиц», — закончила про себя Агата, исподлобья разглядывая всех присутствующих.

Первой опомнилась Пэт.

— О, мистер Вуд, какие могут быть возражения, вы и так безмерно много сделали для нас! — Она тряхнула рыжими кудрями и нервно рас правила складки черного платья. — Мы вам чрезвычайно обязаны.

— И если только смогли бы хоть чем-то отблагодарить… — тихо добавила Лиззи.

«А ей траур идет куда больше, чем сестре», — машинально отметил Роберт и отрицательно замотал головой.

— Что вы, мисс Беккет. Я не совершил ничеготакого, что не сделал бы любой джентльмен по отношению к леди, попавшим в трудное положение.

— И все же спасибо вам, мистер Вуд, от всего сердца.

Глаза старшей мисс Беккет выражали ее чувства сильнее, чем она способна была высказать их словами.

— Да, а куда мы отправляемся? — спохватилась Пэт.

— В Брайтон, — отозвался Роберт, уже терзаемый мыслями о бале у Кэролайн Джайлз: он мог бы еще успеть на него, если бы взял почтовую лошадь, но веселиться накануне похорон катилось ему кощунством. Или… — Пожалуй, вам обеим стоит отдохнуть и набраться сил перед завтрашним днем. А у меня еще есть кое-какие дела, — пробормотал он и поспешно покинул дом.

* * *

Сияющий огнями парадный зал смотрелся еще более торжественно. И если бы белоснежные занавески, собранные воздушными складками, а также стулья с широкими бархатными сидениями и фарфоровые статуэтки не придавали помещению особенный уют, гости могли бы чувствовать себя неловко или стесненно. По рассказам Артура, Кэрри знала, как много сил у их матери отнимали хлопоты по организации бала, бессонные ночи, оформление приглашений, музыканты, повара, выбор платья, размещение гостей…