12

Атака на шебеку

После того единичного выстрела экипаж шебеки не подавал признаков жизни.

Часовые, уверенные, что этого холостого выстрела хватило и галиот повернул назад, должно быть, снова устроились покурить на свернутых парусах.

Обе шлюпки шли в двух кабельтовых друг от друга, намереваясь напасть на шебеку с двух сторон. Гребцы старались как можно осторожнее орудовать веслами.

Папаша Стаке, сидя на кормовой банке рядом с герцогиней, пристально вглядывался в темноту.

— Странное дело! — воскликнул он вдруг. — Я не вижу больше огней шебеки.

— И правда, перед нами сплошной мрак, — отозвалась герцогиня.

— Синьор лейтенант, вы на носу, вам видно огни?

— Нет, — ответил Перпиньяно.

— И перед нами нет ни дамбы, ни скал, — пробормотал старик. — Может, чертовы турки сами хотят застать нас врасплох? Хотя нам гораздо проще вовремя увидеть шебеку, чем часовым заметить нас. Ну-ка, посмотрим, идет ли за нами Никола.

Он обернулся в сторону маленького полуострова, отделяющего бухту. Менее чем в кабельтове по волнам бесшумно скользила тонкая темная линия.

А вокруг слабо поблескивали какие-то огоньки, словно весла рассекали воду, напичканную светящимися моллюсками.

— А может, это ночесветки сыграли с нами шутку? — с тревогой пробормотал себе под нос папаша Стаке. — Даже моллюски Средиземного моря заделались союзниками Магомета и его приспешников!

Потом чуть громче прибавил:

— Только вперед, ребята. Вот войдем в бухту, тогда и увидим, поджидают нас эти акулы или погасили огни, чтобы сладко поспать.

Шлюпка сделала остановку, покачиваясь на волнах, чтобы старый помощник капитана мог внимательно оглядеться, а потом снова двинулась вперед, медленно приближаясь к небольшой бухте Хусифа.

— Папаша Стаке, — сказала герцогиня, — не лучше ли будет нам высадиться незамеченными?

— Тогда турки быстро обнаружат галиот и захватят его. Какое сопротивление смогут оказать оставленные там двое греков?

— Это верно.

— К тому же нам обязательно надо иметь под рукой судно. Если абордаж удастся, нам нельзя будет оставаться здесь, у берега Кипра, дольше часа. Опасность быть посаженными на кол пока никуда не делась, и такая смерть, клянусь, мне вовсе не улыбается. Я однажды видел, как казнили беднягу-отступника, и двух дней его ужасной агонии мне хватило на всю оставшуюся жизнь, я этого никогда не забуду, даже если буду жить тысячу лет, как кит.

— Говорят, из всех казней, что изобрели турки, эта самая ужасная.

— Чувствовать, как тебе молотком вбивают в тело острый кол, а потом висеть в воздухе, как птица на вертеле, — вещь не самая приятная, синьора.

— Прибавьте к этому, что несчастный может прожить в таком виде дня три, а эти собаки-турки придумали, как усилить его мучения. Они намазывают его медом, чтобы его терзали еще мухи и пчелы.

— Вот звери!

— Они настоящие канальи, синьора, достойные своего Магомета.

— Ну, Магомет таким не был.

— Нет, он был пес шелудивый, — отозвался старик. — Стоп, ребята!

— В чем дело, папаша Стаке? — спросил Перпиньяно, перебравшись на корму.

— Шебека не дальше чем в двух кабельтовых.

— Останавливаемся?

— Подождем Николу. Если в нужный момент он нам не поможет, наше дело дрянь. Он не должен быть далеко.

Папаша Стаке выпустил из рук румпель, оглянулся и тихо свистнул.

Вскоре послышался ответный свист.

— Подождем его. Никола понял, что он нам нужен.

Шлюпка грека двигалась очень медленно, чтобы с шебеки не услышали плеска весел, хотя прибой был силен и волны с шумом набегали на песок и бились о скалы. А потому до шлюпки папаши Стаке она добралась не скоро.

— Почему вы остановились? — спросил Никола.

— Сто тысяч акул! Турки загасили огни, — ответил старик, — а я не кошка, чтобы видеть в темноте.

— Я тоже это заметил, однако, мне кажется, для нас это даже хорошо, — сказал грек. — Так легче застать их врасплох. Вы видите шебеку?

— Вижу, но смутно.

— Значит, надо нападать.

— Хотелось бы еще знать, с какой стороны.

— Мы зайдем с кормы.

— Тогда мы — с носа. Только бы его увидеть. Похоже, темнота тоже нынче в сговоре с собаками-мусульманами, не только ночесветки.

— Откройте глаза пошире, папаша Стаке.

— Да, черт побери! Они и так уже распахнуты, как ворота.

— Значит, откройте еще шире.

— Закажете мне потом огромные очки, с линзами, как купол Святой Софии.

— Ну что, выдвигаемся?

— Мы готовы, — ответил старик.

— Вы идете прямо к носу.

— А мы под самую корму. Возьмем турок в клещи.

— Будьте осторожней возле скал.

— Постараемся на них не налететь, — ответил папаша Стаке, — слух у меня хороший, я слышу, как о них разбиваются волны.

— Прощаемся, синьоры, и готовьте оружие, — заключил Никола.

Его шлюпка развернулась и почти сразу исчезла во мраке.

— Вот грек, у которого в жилах течет правильная кровь, — пробормотал папаша Стаке. — Если стану адмиралом, назначу его капитаном галеры. Вперед, ребята!

Шлюпка снова осторожно двинулась к темным очертаниям шебеки, которая, казалось, дремала посреди бухты.

Похоже, турки, дав выстрел из кулеврины, отправились спать. С палубы шебеки не доносилось ни единого звука. Только, когда судно качала волна прибоя, штурвал поскрипывал на петлях, заржавевших от морской соли.

Папаша Стаке прислушивался к шуму волн, разбивающихся о торчащие из воды острые скалы.

Вести тяжелую шлюпку между таких препятствий, которые к тому же были еле различимы во мраке, — дело нелегкое.

Но тем не менее они прошли уже около кабельтова. И вдруг старик глухо вскрикнул.

— Что случилось, папаша Стаке? — спросила герцогиня.

— Видите там, в воде, светящуюся точку?

— Это какая-нибудь фосфоресцирующая рыба?

— Нет, синьора.

— Тогда что же?

— Что-то плоское, а может, скорлупа ореха, и в нее вставлен огарок свечи.

— Кто же ее зажег?

— Несомненно, турки, синьора.

— И что это значит?

— Эти канальи хотят, чтобы мы себя обнаружили. Но я не такой дурак, чтобы подплыть к огоньку, дать им заметить шлюпку и получить вместо приветствия заряд из кулеврины. Хитрецы наверняка не спят и только и ждут, чтобы мы как-нибудь себя обнаружили. Что ж, Магомет им в помощь! Эх! Не может же этот негодяй быть способным на все хитрости сразу. Ребята, пригнись! Мы у цели. Готовься к абордажу!

Герцогиня, Эль-Кадур и Перпиньяно вытащили из ножен ятаганы и сабли.

Они были уже шагах в тридцати от маленькой шебеки, и, похоже, стража не заметила две подплывающие шлюпки.

Папаша Стаке мощным рывком бросил шлюпку вперед и быстрым движением румпеля вплотную подогнал ее к правому борту шебеки. Ухватиться за фальшборт, оседлать его и спрыгнуть на палубу было секундным делом.

Часовой, стоявший у кабестана, увидел, как на судно проник какой-то чужак, бросился вперед и крикнул:

— Тревога!

Железный кулак помощника капитана, настоящая палица, с глухим стуком опустился ему на голову.

Турок свалился замертво, но его крик услышали.

С полуюта выскочил с саблей наголо капитан шебеки.

— Мусульманский пес! — хладнокровно рявкнул папаша Стаке, наставив на него пистолет с зажженным фитилем. — Предупреждаю: дернешься — пристрелю, как зайца. Бросай оружие!

Капитан, молодой турок лет двадцати пяти, был настолько ошарашен неожиданным вторжением и прозвучавшей угрозой, что на несколько мгновений потерял дар речи.

Между тем Капитан Темпеста, Перпиньяно, Эль-Кадур и греки, оставив весла и взяв аркебузы, воспользовались коротким замешательством, чтобы проникнуть на судно и наставить оружие на экипаж, который с громкими криками и руганью вылезал из маленькой носовой каюты.

Капитан Темпеста, с саблей наголо, тотчас же бросился на капитана шебеки, готовясь нанести ему смертельный удар.

— Вы слышали, что сказал этот человек? — крикнул он.

— Кто вы такие? — обрел наконец дар речи турок.

Вместо ответа герцогиня повернулась к Перпиньяно:

— Наступайте на экипаж. Если не бросят оружие — стреляйте!

Потом, пристально глядя на капитана и насмешливо отдав ему честь, сказала:

— Я капитан христиан, и я требую, чтобы вы сдались, если хотите спасти свою жизнь и жизнь ваших людей.

— Христиане! — крикнул капитан и попытался отскочить назад, увертываясь от направленного на него пистолета папаши Стаке.

Но старик прекрасно все видел и быстро схватил его за камзол:

— Э, нет, приятель, уйти от такой старой морской акулы, как я, никакой Магомет тебе не поможет. А попытаешься сбежать — я тебе подарю очень жесткую конфетку, и она тебя отправит прямиком к гуриям твоего рая, если, конечно, ты их там найдешь.

— Вы что же, думаете, турок сдастся христианам? — крикнул капитан шебеки. — Убирайтесь вон, или я велю вас побить, как собак!

— И кто же это нас побьет?

— Али-паша.

— Ну, он далеко.

— Завтра он прибудет сюда.

— Хватит болтать! — рявкнул папаша Стаке. — Мы сюда явились не для того, чтобы разводить дискуссии с тобой, деревянная башка! У нас есть дела поважнее. Сдаешься или нет?