— Это уж чересчур! — подтвердил Малыш Флокко.
— Смотрите, фторой метветь берет его на апордаш! — воскликнул немец.
Услышав, как Ульрих заговорил на моряцком жаргоне, даже охваченный гневом Каменная Башка не смог удержаться от смеха.
— Во имя Иль-де-Ба! — воскликнул он. — Наш бравый наемник вообразил себя моряком!
— Это все от люпви к фам, Каменная Пашка, — сказал Ульрих.
— Ну спасибо тебе, дружок.
— Фы — феликий моряк.
— Что ж, мы, бретонцы, рады стараться.
— Да ты сама скромность! — вклинился всегда готовый поупражняться в остроумии насчет старшего товарища Малыш Флокко.
— Молчи, щенок! Я еще сделаю из Ульриха настоящего марсового!
— Я с ратостью стану марсовым. Я всегда буту слушаться Каменную Пашку.
— А пока вернемся к канадским медведям. Вы только поглядите на эту схватку!
— Как он кинулся на Дэвиса!.. Вот это силища!
— Он же его растерзает!
— Будем надеяться.
— Готов поспорить, мясо у него жесткое, как обшивка корвета!
— Не бойся, Малыш Флокко, медвежьи зубы крепкие!
— Похоже, он собрался отомстить за павшего сородича. Так и кажется, будто эта зверюга все понимает.
— Глядите, он уже зажал Дэвиса в лапах!..
— Как он его прижал к груди!
— Да он ему все кости в муку раздробит!..
— Пришел конец предателю.
— Больше не подличать ему на этом свете.
— А на том?
— Уж там ему придется самого Сатану обхитрить, а это суровый хозяин.
Казалось, Дэвису нет спасения. Разъяренный убийством товарища, медведь с рычанием опрокинул его на землю. Тот взмахнул томагавком, но промахнулся, слегка задев зверя, отчего медведь взбесился еще сильнее.
Тем временем вокруг развернулась куда более кровавая и страшная битва — между манданами и ирокезами.
Кровь заливала снег под бряцание оружия и оглушительную какофонию воинственных криков и стонов раненых воинов.
Убив противника ударом томагавка, какой-то обезумевший от восторга, запаха крови и упоения битвой воин, опустившись на колени возле трупа поверженного врага, снял с него скальп, разрезал ему грудь и, вынув еще горячее сердце, поднял над головой, будто ценный трофей.
В тот же миг он рухнул, сраженный вражеской стрелой, — такова была расплата за варварскую жестокость.
Индейцы смешались в яростной схватке. Калеча друг друга, они в неистовстве падали на землю и катались, сцепившись в клубок.
В ход шло все: ружейные приклады, рукояти томагавков, сломанные копья, зубы и когти.
Дикие зверства краснокожих были столь страшны и отвратительны, что могли поразить и самого опытного солдата.
Занятые участью Дэвиса, наши друзья перестали следить за ходом битвы и теперь уже не могли сказать, какая из сторон была близка к победе.
Ирокезам Дэвиса удалось прорваться в лагерь, однако теперь им пришлось иметь дело со свирепым войском оправившихся от неожиданности манданов, а их предводителя атаковали два огромных медведя.
Судьба, однако, продолжала осыпать дарами счастливца-метиса.
Пока Дэвис беспомощно отбивался от могучего зверя, один из храбрецов-ирокезов бросился прямо на медведя, загнав свое копье ему в глотку.
Смертельно раненный зверь, щелкнув зубами, вцепился в копье, разломив его на части, и зашатался. Из горла барибала доносились мучительные хрипы.
Воспользовавшись возможностью, Дэвис, одарив спасителя благодарным словом и взглядом, отскочил назад.
Лицо его было все еще перекошено от ужаса, но теперь предатель верил, что смертельная угроза позади.
— Я спасен!.. Спасен!.. — закричал от радости метис.
— Рано радуешься, несчастный! — глухим от гнева голосом отвечал Каменная Башка. — Джор! Ульрих! Стреляйте в этого подлеца!
Не сомневаясь ни секунды, немец и канадец вскинули карабины и выстрелили.
— Отправляйся в ад, мерзавец! — закричал Каменная Башка. — Настал и твой час, Дэвис!
Все заволокло пороховым дымом. Когда же дым рассеялся, зрелище, представшее глазам боцмана, заставило его окаменеть от изумления.
Дэвис вовсе не катался по снегу в агонии, а, дьявольски хохоча, глядел на товарищей.
Известные своей меткостью, Джор и Ульрих удивленно застыли.
— Он снова невредим, — подавленно пробормотал Каменная Башка. — Не иначе как этот негодяй продал душу дьяволу…
— Но ведь я своими глазами видел, как кто-то упал, — сказал Джор.
— Ты видел медведя.
— Нет.
— Но тогда… Значит, вы пристрелили ирокеза, что спас Дэвиса из когтей приятеля Нико. Это упал бедняга-дикарь.
— Недурно отблагодарил его Дэвис, — произнес Малыш Флокко. — Я сам видел, как он кинулся к ирокезу и прикрылся им, будто щитом!
— А ведь он ему жизнью обязан!
— Подлец! — сказал канадец.
— Мы еще поквитаемся с этим мерзавцем, — прорычал Каменная Башка.
— И быстрее, чем вам бы того хотелось, — отозвался Дэвис. — Теперь вы наконец-то в моей власти.
— Ошибаешься, предатель.
— Оглянитесь вокруг, Каменная Башка… Мы разгромили ваших друзей-манданов.
— Лжешь!
— Разуйте глаза, боцман!
Поглядев вокруг себя, Каменная Башка и трое его друзей увидели, что манданы отступают, а кое-где и вовсе беспорядочно бегут.
— Тысяча колоколен! — взревел старый морской волк. — Как видно, этой проклятой ночью фортуна вовсе от нас отвернулась!
— Как бы тебе не лишиться своего звания вождя! — насмешливо выпалил Малыш Флокко, который зубоскалил бы и с самой смертью.
— Я уже давно с ним распрощался, юный ты плут, — парировал бретонец.
— Нужно защищаться! — нахмурив брови, сказал Джор.
— Слишком поздно, — отвечал Каменная Башка.
— Тогда пора бежать!
— Бежать?
— И как можно скорее, друзья, если вы не хотите, чтобы нас прикончили ирокезы.
— Чтобы я трусливо сбежал на глазах манданов, которые почитали меня как своего вождя?.. Никогда! Представляю, что подумали бы эти разукрашенные дикари о бретонцах, да и о флоте в целом! Хотите знать, что я собираюсь предпринять? Раскочегарю свою старушку-трубку и спокойно покурю, а там поглядим, что будет.
— Да вы с ума сошли!
— Когда ирокезы раскроят мне череп своими томагавками, попросите их позволения обследовать мой мозг. Уверяю вас, вы найдете, что я в твердом рассудке.
— Нужно отступать, сэр!
— Я не желаю стать посмешищем в глазах Дэвиса.
— Ради всего святого…
— Бесполезно уговаривать меня, друзья. Бегите; я же остаюсь. Я — вождь манданов и должен служить примером для своих подданных.
— Я тебя не брошу, Каменная Башка! — воскликнул верный Малыш Флокко. — Раз так велит судьба, умрем, как жили, — вместе!
— Я хочу стать марсофым у Каменной Пашки, — произнес Ульрих, — пусть хоть в морях преиспотней.
— Так, значит, вы хотите, чтобы я бежал один? — сказал канадец. — Я никогда не пойду на такую низость. Я тоже остаюсь.
Тем временем Дэвис уже приближался к товарищам, указывая на них своим свирепым ирокезам:
— Приказываю взять их живыми.
Манданы потерпели сокрушительное поражение.
Там, где еще недавно кипели бои, теперь лежали груды окровавленных трупов, да и сам Кровавое Пятно, должно быть, погиб или был тяжело ранен.
Ирокезы также понесли немало потерь, однако теперь они, яростно преследуя бегущих врагов, с ликующими криками торжествовали победу.
Казалось, нашим друзьям уже не спастись, как вдруг до них донесся хорошо знакомый голос:
— Ульрих, прат!.. Сюда, ко мне! Мы уже спешим на помощь!
На миг забыв о нависшей над ними опасности, Каменная Башка и его товарищи так и подскочили от удивления.
— Вольф! — радостно воскликнул Ульрих.
— Если он здесь один, помощи от него будет немного, — пробормотал неутомимый марсовой.
— Он сказал «мы»! — заметил Джор.
— Я, может, и не грамотей, однако ясно слышал, что парень выразился во множественном числе, — произнес боцман.
Словно в подтверждение слов старого канонира, из леса в этот момент раздался ружейный залп.
Со стороны ирокезов послышались душераздирающие крики.
Индейцы Дэвиса кинулись на четверых товарищей.
Друзья отчаянно отбивались от них прикладами карабинов, круша черепа, ломая челюсти и разбивая носы дикарям.
— Ба! — рассмеялся старый боцман. — Уж не вообразили ли эти краснокожие, что имеют дело с несчастными сухопутными крысами! Тысяча колоколен! Мы им покажем, как дерутся моряки!
В тот же миг послышался взволнованный голос:
— Каменная Башка! Мой храбрый боцман! И как всегда, вовсю трезвонит в свои колокола!..