9. Таверна «Тридцать бизоньих рогов»

Как уже было сказано, последний отрезок подземной галереи оказался гораздо более просторным, и корсары, слегка пригнувшись, могли даже бежать. В несколько мгновений они достигли каземата.

Сэр Уильям погасил фонарь и решительно двинулся вперед. Оставив заморского павлина и его храпевших товарищей по оружию в каземате, готовом вот-вот взлететь на воздух, Каменная Башка и Малыш Флокко поспешили следом. В галерее царила полутьма, лишь слабое мерцание коптящей лампы освещало им путь. Полтора-два десятка солдат, по большей части гессенских наемников, спали без задних ног.

Пройдя через небольшое помещение, Корсар оказался перед дверью, отмеченной еще одним светильником, за которой находился деревянный частокол.

— Направо нам идти или налево? — в растерянности пробормотал он, а затем пожал плечами. — Впрочем, какая разница… Зря, что ли, мы вырядились в английскую морскую форму? Посмотрим, кто дерзнет меня остановить. Каменная Башка, Малыш Флокко, за мной! Еще немного — и все здесь разнесет взрывом!

Все трое пустились бежать вдоль частокола. Не успели они проделать и пятидесяти шагов, как загрохотали орудия, установленные на бастионе.

Корсаров остановил властный окрик.

Из-за фонарного столба показался часовой, который закричал, наставив на моряков ружье с примкнутым штыком:

— Стой! Кто идет! Стрелять буду!

Баронет остановился, молниеносно обнажив шпагу.

— Лейтенант Торсон, — назвался он. — Ты что, не знаешь, кто я такой? Я спешу к генералу Хау с важным поручением.

— Проходите, лейтенант, — отвечал солдат. — А кто эти двое?

— Мои матросы.

— Не смею вас задерживать.

Сэр Уильям быстро миновал часового. Каменная Башка, приготовившийся обрушить на несчастного всю мощь огромных бретонских кулаков, и Малыш Флокко поспешили за капитаном.

За частоколом показались дома бостонцев.

— Сворачиваем в первую же улочку, — сказал Маклеллан спутникам. — На таком удалении нас уже не накроет взрывной волной.

— А дальше куда?

— Увидим.

— Разберемся, капитан, — прогудел бретонец.

— Хорошо ли ты знаешь Бостон?

— Я бывал здесь пару раз лет двадцать назад. Уж и не знаю, сильно ли тут все изменилось, но не сомневаюсь, что одна хорошо известная мне таверна стоит на том же месте. Бьюсь об заклад, ее хозяин не разорился и не сбежал в Южную Америку.

— Ты знаешь, как ее найти?

— Ба! В такой темноте это будет непросто. Я, черт возьми, не ходячий компас.

И тут за спиной у них грянул взрыв, опрокинувший всех троих на землю. С ужасным грохотом, от которого у беглецов заложило уши, мина разорвалась, подняв на воздух казематы и часть бастиона.

— Бедняга-павлин! — воскликнул Каменная Башка, поднявшись и потирая ребра. — Должно быть, уже мчится в мир иной на скорости тридцать-сорок узлов в час. Попутного ветра тебе в этом жарком местечке!

Послышались крики ужаса. Солдаты, обезумев от ужаса, бросились врассыпную и взывали о помощи. Стекла со звоном посыпались из окон домов, выходящих к укреплениям. Корсар и Малыш Флокко не пострадали: благодаря быстрым ногам они оказались вдали от взрыва.

— Капитан, — сказал Каменная Башка, — похоже, мы немало англичан отправили на тот свет, уж не знаю, в преисподнюю или на небеса.

Улицы Бостона огласили тревожные звуки горнов, созывая гарнизон к месту катастрофы. Повозки, полные английских солдат и гессенцев, уже на всей скорости неслись на помощь.

— Свернем в темный переулок, — скомандовал баронет. — Если нас, упаси Господи, заметят — отправят назад к бастиону, а я туда вовсе не стремлюсь. Пошевеливайся, Каменная Башка!

Бретонец побежал по насыпи, где стояли орудия и повозки, и, добравшись до первых домов, свернул в узкий пустынный проход, где царила полная темнота.

— Таверна наверняка открыта, — заверил он.

— Осталось лишь ее найти, — хмыкнул баронет. — Англичане слишком любят пропустить стаканчик, чтобы закрыть на ночь питейное заведение, а уж в такую ночь и подавно.

Повсюду приоткрывались раздвижные ставни, и засветившие лампу горожане высовывались из окон, с тревогой спрашивая соседей, что стряслось.

— Что там взорвалось?

— Наверняка форт.

— Похоже, и Фанел-холл, и Оксфордская башня взлетели на воздух!

— Да нет же, взрыв раздался вовсе не оттуда.

— Бедные простаки! — заметил баронет и вновь разжег фонарь.

Корсары продолжили свой путь, готовые в любой миг выхватить из-за пояса пистолеты.

Несмотря на взрыв, артиллерийская дуэль продолжалась. Ядра ополченцев сыпались на город с неба, сокрушая кровли и стены. Время от времени за громом залпов следовал грохот разрывов, раздавались крики раненых и треск рушащихся зданий. И все это было делом рук канониров с корвета, без промаха паливших гранатами из мортир.

— Вот она — музыка нашего «Громовержца»! — похвалился Каменная Башка. — Клянусь Иль-де-Ба, он достоин своего имени! А-а, вот заговорили абордажные орудия с кормы. Я различу их голоса среди тысячи других.

Корсары пересекли четыре-пять узких темных переулков, зажатых между низкими неуклюжими домишками, похоже покинутыми своими владельцами, и оказались перед дверью под призывно горящим фонарем.

— «Постоялый двор „Тридцать бизоньих рогов“», — прочитал надпись на вывеске Малыш Флокко и спросил: — А что, Каменная Башка, мясо бизонов здесь подают? Насколько мне известно, у бизонов только по два рога, так что в этом заведении этих быков должно быть не меньше пятнадцати.

— Хватит болтать! — прикрикнул на спутников Маклеллан, взявшись за железное кольцо, служившее дверной ручкой, и распахивая дверь.

Корсаров тут же окутало облако крепкого табачного дыма. Несмотря на осаду и бомбардировку, любители промочить глотку, толкуя о том о сем, и выкурить трубку-другую в Бостоне не переводились.

Таверна, заведение не лучшего пошиба, могла похвастаться лишь одной убогой залой, не слишком обширной, с низкими потолками, прокуренной насквозь, где ютилось с полдюжины топорно сработанных столов и несколько хромоногих стульев. Вся эта «роскошь» освещалась единственной сальной свечой, не столько рассеивавшей мрак, сколько коптившей.

При виде баронета здоровенный рыжий бородач, с коровьими глазами и глупой физиономией, который сидел на скамье, попыхивая трубкой и подперев рукой щеку, вскочил со словами:

— Доброго вечера, сэр. Чем могу служить вашей милости?

— Принеси-ка нам бутылку джина или бренди, да получше, — ответил сэр Уильям, заняв ближайший к свече стол.

— Вам крупно повезло, мои добрые господа, что мой погреб еще не опустел. Наведайся вы парой дней позже, пришлось бы вам отказать. К нам сюда не доставляют ни провизии, ни горячительных напитков. Эта осада меня разорит!

— Так взвинти вдвое стоимость того, что осталось, — посоветовал хозяину Каменная Башка.

— И то верно. Так будет лишь справедливо.

— Только с нас не начинай. Дельный совет денег стоит. Особенно если дан адвокатом.

— Так вы адвокат?

— А то! Адвокат в пеньковом галстуке! — осклабился бретонец.

Глуповатый трактирщик взглянул на него пустыми глазами, тряхнул тяжелой рыжей головой и спустился в погреб.

— Вы не против, если я закурю, капитан? — спросил бретонец.

— Делай что хочешь, — отвечал Маклеллан, внезапно придя в дурное расположение духа.

Каменная Башка порылся в многочисленных карманах, извлек из одного семейную реликвию, набил ее с превеликой осторожностью и раскурил от пламени свечи.

— Удивительно, — произнес он, выпустив необъятный клуб дыма, — но всякий раз, как я разжигаю трубку, мне кажется, будто я снова в Бретани.

— Ага, в своем родовом замке, — поддел Малыш Флокко.

— Да будет тебе известно, юный прохвост, что все мои предки жили в море и в замках не нуждались, — отвечал бретонец.

— Ну да, мотались по морю в каком-нибудь дырявом корыте.

— Ах ты, шельма! Чтоб ты знал, мой дед ловил треску у берегов Исландии и шхуна его считалась лучшей во всей Бретани. Будь она дырявым корытом, дед сгинул бы в море, а не отошел в мир иной в собственной постели.

— На перине из гагачьего пуха!

— Уж не сомневайся! Пух гаги, чудо как сохраняющий тепло, он всегда привозил из Исландии.

Эта беззлобная перебранка, оставившая безучастным баронета, могла бы длиться еще долго, когда бы не была прервана возвращением хозяина с запыленной бутылкой и тремя стаканами.

— Видать, бутылка-то долгонько дожидалась своего часа. Верно, хозяин? — спросил бретонец.

— Пятидесятилетней выдержки.

— Ты ври, да не завирайся. Клянусь тысячей бизоньих рогов! В какой такой английской винодельне разлито это пойло, если тебе еще и сорока нет?

— Об этом надо бы спросить моего отца, — невозмутимо ответствовал хозяин.

— Так кликни его!

— Он испустил дух двадцать лет назад, после того как выпил на спор три бутылки виски.

— Так вот как твой папаша завлекал клиентов! — воскликнул Малыш Флокко.

— Отправился, стало быть, к праотцам и оставил все тебе, — заключил бретонец. — Что ж, отведаем этого доброго… что это, говоришь?