— Джин.

— Пятидесятилетней выдержки? Капитан, если эта можжевеловая водка и вправду так хороша, она поможет вам развеяться.

Баронет не отвечал. Подперев голову рукой и уставив в пространство неподвижный взгляд, он как будто ничего вокруг себя не видел. Несомненно, мысли его уносились к леди Мэри Уэнтворт.

— Будет буря! — прошептал бретонец на ухо юному марсовому.

Хозяин откупорил бутыль — и, о боже… Оттуда в стакан боцмана вместе с хлынувшей жидкостью вывалилось нечто черное.

— Якорь мне в глотку! — рявкнул Каменная Башка. — Чем занимался твой чертов папаша? Заготавливал впрок скорпионов?

Изумленный трактирщик таращился на превосходно заспиртованную тварь, хвост которой со смертоносным жалом бретонец ухватил заскорузлыми пальцами.

— Что здесь делает это ядовитое создание? — вопросил моряк, с отвращением взирая на свою добычу. — Уж не хочешь ли ты нас отравить из ненависти к англичанам? Да знаешь ли ты, негодник, чтó мы с тобой сделаем? Пойдешь под суд. Хотя по военному времени тебя и без всякого суда расстреляют как изменника!

— Помилуйте, — задрожав, промямлил хозяин. — Должно быть, это бутылка со скорпионьей настойкой.

— И ты хочешь нас убедить, будто она разлита полвека назад в какой-то валлийской винодельне?

— Я просто взял ее по ошибке в темноте.

— Ах ты, скряга! Пожалел свечку!

— Их в Бостоне всего ничего осталось. Приходится беречь те, что есть.

— А что это ты нам тут плетешь про скорпионов? Задумал отравить английских моряков? Видно, ты приспешник этой канальи Вашингтона и мошенника Арнольда.

— Да нет же, господин. Это отличное укрепляющее снадобье. Говорят, оно залечивает раны.

— Во имя Иль-де-Ба! Видали вы когда-нибудь, чтоб трактирщик еще и аптекарем заделался?

— Никогда, — заверил Малыш Флокко.

— А вы, капитан?

Маклеллан лишь с улыбкой покачал головой.

— Отправляй-ка своих скорпионов обратно в погреб, — распорядился Каменная Башка, — и тащи другую бутылку. Если воротишься со змеиной настойкой, прощайся с жизнью!

Хозяин забрал бутыль со словами:

— На этот раз я пойду в погреб со свечой.

— Смотри не околей от жадности! — прокричал ему вслед Малыш Флокко.

Вскоре трактирщик явился с бутылкой более почтенного вида, густо затянутой паутиной и покрытой толстым слоем пыли.

— На этот раз столетняя небось? — съехидничал бретонец.

— Шестидесятилетняя, — отвечал хозяин.

— Ее еще твой дед, видать, закупоривал?

— Нет, моя матушка.

— Должно быть, отличное пойло. А теперь поменяй стаканы и проваливай!

— Тебе еще не надоело ворчать, старый брюзга? — спросил баронет.

— Эх, капитан, — отозвался Каменная Башка, — да я и тысячу попугаев переболтаю, лишь бы отвлечь вашу милость от тяжких мыслей. На вас этой ночью просто лица нет, а ведь вы должны быть довольны, что мы проникли в город. Тут нам никакие напасти не страшны.

— Возможно, ты и прав, — согласился Маклеллан со слабой улыбкой, поднял свой стакан и опорожнил его одним глотком.

— Ну что, как выдержка? Шестидесятилетняя? — справился боцман, однако сэр Уильям лишь равнодушно передернул плечами.

— Давай-ка на приступ, Малыш Флокко!

— Всегда готов, — ответил марсовой.

Оба залпом осушили свои стаканы с горячительным.

— Что скажешь, сынок? — осведомился бретонец.

— Уж и не знаю.

— Мой табачок покрепче будет.

— Как же ему не быть! Ведь твою трубку курили уже не меньше трех человек лет этак двести!

— Ну, двести не двести, — напыжился Каменная Башка, — но лет моей трубке немало. Турок, который ее изготовил, надо думать, был стоящим мастером и даже… — Он оборвал свою болтовню на полуслове, увидев, что его капитан вдруг вскочил и уставил загоревшийся взгляд на трактирщика, подошедшего узнать, пришлось ли гостям по вкусу содержимое второй бутылки.

— Давно ли ты живешь в Бостоне? — спросил хозяина сэр Уильям.

— Я здесь родился, ваша милость.

— Так, значит, ты был здесь, когда американцы осадили город?

— Да, мой господин.

— И ты знаешь всех военачальников?

— Разумеется.

— И маркиза Галифакса?

— Мне выпала честь уступить маркизу свои последние запасы бордо и шампанского.

— Вот как! И где он живет?

— В Оксфорд-мэншн. Признаться, я удивлен, что ваша милость этого не знает.

— Мы прибыли в город только вчера и совсем не знаем Бостона.

— Значит, в Оксфорд-мэншн? — оживился Каменная Башка, — Да я туда вас хоть с закрытыми глазами проведу, капитан. Это же наиболее хорошо укрепленная часть города, не так ли, хозяин?

Трактирщик кивнул.

— Присядь, — пригласил Маклеллан.

Американец повиновался, осторожно пристроив свой зад на шаткий табурет в паре метров от стола.

— Не доводилось ли тебе видеть в Оксфорд-мэншн юную леди? Светловолосую и очень красивую?

— Ну как же… Я доставил нарочно для нее две бутылки превосходного рейнского, мой господин, из последних запасов. Это вино делает честь «Тридцати бизоньим рогам».

— Ну-ну, — вставил Каменная Башка. — Славное, должно быть, винцо, настоянное на скорпионах!

— О нет, мой добрый господин, — усмехнулся хозяин. — В вине они бы так не сохранились.

— У тебя, случаем, не осталось еще одной бутылки?

— Может, и найдется.

— Так тащи ее сюда! Слово моряка, если я опять найду в бутылке скорпиона, сровняю с землей твою лачугу! Капитан, позвольте старому морскому волку предложить вам еще бутылочку. Людям, чудом спасшимся от смерти, сам Бог велел хорошенько выпить.

— Ну что с тобой поделаешь, — отозвался, улыбаясь, сэр Уильям. — Ты самый сумасбродный из моих людей.

— Раз вы так говорите, мне остается только верить, — с важной миной кивнул бретонец. — Вот закончится война, попрошусь в сумасшедший дом.

10. Оксфорд-мэншн

Хозяин поспешил в погреб, откуда вскоре возвратился с третьим запыленным сосудом.

— Рейнвейн! — провозгласил он. — Последняя бутылка!

— Вот уж повезло так повезло! — воскликнул Каменная Башка. — Прикончим последнюю бутылку! Каково, а, Малыш Флокко?

— Я прямо-таки ошеломлен нашей удачей! — откликнулся марсовой.

— Поменяй стаканы и разливай, — распорядился морской волк.

Трактирщик немедля повиновался, и вскоре янтарная струя с веселящим душу журчанием наполнила стаканы.

— Черт возьми! Вот это пена! — воскликнул боцман, опрокинул в себя стакан и тут же с такой силой пнул стол, что едва не опрокинул почти полную еще бутылку джина.

— Ты что, и впрямь ума лишился? — сдвинул брови баронет.

— Гром и молния! Малыш Флокко, ты только попробуй!

— Неужели и тут скорпионы? — пришел в недоумение марсовой.

— Говорю тебе, попробуй!

Юноша пригубил напиток и разразился громовым хохотом:

— Да это же дрянное грошовое пойло из нормандских яблок!

— Капитан, каков ваш вердикт?

— Яблочный сидр, — вынес авторитетное суждение сэр Уильям.

— Чума и ад! — вскричал Каменная Башка, гневно уставившись в коровьи глаза хозяина.

— Чем я не угодил вам, мой господин? Что случилось? — пролепетал несчастный.

— У кого ты приобрел это вино?

— Я его не покупал… Это мой отец.

— Его безбожно надули! Твое знаменитое рейнское — не что иное, как яблочный сидр, который в Бретани идет по два цента за бутылку.

— Что?! Не два доллара! Возможно ли?

— Это я тебе точно говорю.

— Как же так?!

— Похоже, родитель твой был настоящим ослом, — изрек Каменная Башка.

— Просто он никогда не просыхал, — чистосердечно сознался хозяин с сокрушенным вздохом.

— Такому только таверну держать.

— Зато какой был знатный пропойца! — похвалил Малыш Флокко.

— Вот поучительный пример для всех нас, сынок. Раз уж рейнвейна нам отведать не суждено, выпьем сидра. Не так уж он и плох. Выпьем и притворимся, будто мы в Иль-де-Ба. Да заруби себе на носу, хозяин, что больше пяти монет за эту бутылку ты от меня не получишь. Это сидру красная цена. Пусть твоего папашу облапошили, мы не такие ослы!

— Эта бутылка пойдет за счет заведения, мои добрые господа.

— Ты честный малый, — похвалил моряк, — а я люблю честных людей. Так что мы еще вернемся в твою таверну.

— Почту за честь.

— А не найдется ли у тебя для нас свободной комнаты? — спросил Маклеллан.

— Как не быть, ваша милость.

— С парочкой кроватей?

— Да, с двумя.

— И мы сможем не опасаться американских снарядов? — насупил брови Каменная Башка.

— До сих пор ни один не угодил в мой постоялый двор.

Сэр Уильям поднялся и, бросив на стол блестящую новенькую монету, произнес:

— Возможно, нам понадобится ночлег. Придержи для нас эту комнату.

Хозяин лишь всплеснул руками от радостного изумления.

— Что, любишь звонкую монету? — лукаво спросил бретонец. — Избавь от поклонов и благодарностей. Ты увидишь нас скорей, чем ожидаешь. Только смотри, чтобы мы снова не нашли скорпионов в твоих бутылках.

Сэр Уильям был уже в дверях.

Сумерки быстро рассеивались, в небе проступила розовая рассветная полоса. Яростная бомбардировка Бостона продолжалась, и среди взрывов можно было различить те, что производили громадные ядра, изрыгаемые мортирами корвета.