— Во имя Иль-де-Ба! Если уж я, его верный спутник, здесь, то где же еще быть ему? Или вы сомневаетесь в моих словах?
— Он тут, под одной крышей с нами?
— Еще нет, но очень близко. Не хотите ли предупредить вашу хозяйку?
— Да-да, разумеется, сейчас же!
Камеристка удалилась и пять секунд спустя вернулась со словами:
— Проходите, леди Мэри вас ожидает.
12. Два брата
Боцман прошел в крохотный будуар. Стены здесь были обиты камчатым шелком, вдоль них стояли изящные диванчики и столик черного дерева, на котором возвышался серебряный канделябр с четырьмя свечами. Здесь, сидя в удобном кресле, моряка ждала леди Мэри Уэнтворт.
При виде нежданного гостя она вскочила и устремила на него с испугом и надеждой взгляд широко распахнутых синих глаз.
То была высокая красавица с осиной талией, одетая в синий перкалевый пеньюар, украшенный брюссельским кружевом. Едва ли ей исполнилось больше восемнадцати лет. Золотистые волосы спускались по ее плечам, крохотные губки краснели, как кораллы, а розовые щечки рдели, будто наливные яблоки.
Каменная Башка замер при виде такой красоты. Он неловко поклонился невесте капитана и вскинул руку в морском приветствии, не понимая, как следует себя вести.
— Вы произнесли имя, столь дорогое моему сердцу, — взволнованно сказала светловолосая леди. — Уильям Маклеллан.
— Да, мисс, — подтвердил Каменная Башка.
— Должно быть, это маркиз Галифакс поручил вам разыграть сей гнусный спектакль.
— Миледи, — серьезно проговорил бретонец, — я боцман с «Громовержца» и состою под началом сэра Уильяма Маклеллана. Я готов умереть за своего капитана. А вашего маркиза Галифакса я и в глаза не видел. Если вы согласитесь последовать за мной, миледи, то вам еще представится случай увидеть, как я обращаюсь с абордажной саблей.
— Где баронет?
— Как я уже сказал вашей камеристке, он ближе, чем вы могли бы подумать.
— Скажите же мне, где он!
— Вы хотите его видеть?
— Будь что будет… Да!
Каменная Башка подошел к окну, раздвинул лиловые портьеры и, бросив беглый взгляд на улицу, сказал:
— Видите ли вы две тени, что прохаживаются внизу и смотрят наверх? Один из них — баронет, второй — Малыш Флокко, его преданный марсовой.
Мэри Уэнтворт подбежала к окну.
— Вот они! Уильям! — воскликнула она.
— Он — тот, что повыше, мисс, — пояснил бретонец.
— Как мне с ним поговорить? — спросила она. В голосе ее слышались подавляемые рыдания.
— Позвольте ему подняться сюда, миледи.
— Но как? У входа стоят часовые!
Леди Мэри впилась в боцмана взглядом, полным тревоги.
— Миледи, — торжественно произнес Каменная Башка, — обещаю вам, что не пройдет и пяти минут, как сэр Уильям окажется у ваших ног.
— Я не могу поверить в подобное счастье!
— Мы, моряки, еще не на такое способны! Позвольте мне удалиться в другую комнату и сбросить вниз веревку, что обмотана у меня вокруг пояса. Капитан взберется по ней сюда, чтобы видеть вас.
— Не медлите же, молю вас!
Долго уговаривать боцмана не пришлось. Каменная Башка без промедления прошел в гостиную, где с ворчанием стянул свой необъятный камзол.
Он начал разматывать веревку, на которой были завязаны узлы, обещавшие облегчить подъем баронету и Малышу Флокко. Покончив с этим, он вернулся в будуар и, призвав дам к молчанию, закрепил конец веревки на перекладине готического оконца. Несколько раз подергав за веревку, дабы удостовериться, что она не подведет, моряк спустил вниз свободный конец. Площадка под башней была безлюдна.
— Миледи, — произнес Каменная Башка, высовываясь из окна, — готовьтесь к встрече. Они уже поднимаются.
— Боже! Что, если он сорвется!.. — бледнея, воскликнула леди Мэри.
Бретонец придерживал веревку, которая раскачивалась от толчков.
— Уж они-то поднимутся, будьте спокойны, миледи! Взлетят не хуже чаек! Будьте уверены! Он взмоет к вам на крыльях любви.
В окне показалась чья-то голова. Свесившись из окна, боцман протянул руку капитану и помог ему спрыгнуть на пол прямо напротив леди Мэри. Приглушенные восклицания сорвались с губ влюбленных:
— Мэри!
— Уильям!
И они бросились в объятия друг к другу.
Отойдя в сторонку, старый моряк покрутил головой, в замешательстве обнаружив, что на глаза его навернулись слезы.
— Во имя Иль-де-Ба! — пробормотал он, стирая их тыльной стороной руки. — Вы когда-нибудь видали что-то подобное? Пустить слезу… И это с моей-то дубленой шкурой… Я же не крокодил.
Пока баронет прижимал к себе любимую, Каменная Башка вновь высунулся в окно.
— Малыш Флокко идет на абордаж! — воскликнул он.
И действительно, из окна, даже не опираясь ногами на узлы, появился марсовой. Поддавшись всеобщему умилению, бретонец стиснул приятеля от избытка чувств.
— Капитан, — проговорил не чуждый деликатности боцман, — позвольте нам удалиться в другую комнату. Такие чувствительные сцены растопят и каменное сердце.
И, не дожидаясь ответа, он вместе с Малышом Флокко и камеристкой покинул будуар, прикрыв за собою дверь.
— Не будем беспокоить капитана в такую минуту, — сказал моряк. — Старики не должны слушать признания молодых.
— Это я-то старик? — возмутился Малыш Флокко.
— Я тоже не старуха, — подхватила камеристка.
— И правда. Но что вы от меня хотите? Я так потрясен, что у меня аж глаза лезут из орбит, как у нашего трактирщика. Примите мои искренние извинения, мисс Нелли.
— Я вам уже сказала, — поджала губы камеристка, — что никогда не носила этого имени.
— Так как же вас зовут, позвольте узнать?
— Диана.
— Знавал я один фрегат с таким именем. Нос его украшала фигура распрекрасной девицы. Волосы так и развеваются на ветру, в руке — лук. Только она совсем не походила на вас, мисс Нелли.
— Диана! Вы что, хотите меня разозлить?
— Разозлить вас, прекрасная госпожа? — удивился боцман. — Да ни за что на свете! Мы, моряки, грубый народ. Не правда ли, Малыш Флокко? Но перед женским полом благоговеем. Сами знаете, фигуры на носах наших кораблей частенько изображают женщин.
— Они первые встречают морские волны, — подхватил Малыш Флокко.
— Мисс Диана, а не подкрепить ли нам упавшие силы? Наверняка маркиз Галифакс не экономит на бренди и вине.
Улыбнувшись, камеристка достала из палисандрового поставца пару бутылок и три бокала.
— Угощайтесь, господа, — предложила она, повернувшись к боцману.
Повертев в руках бутылку, тот воскликнул:
— Черт подери! Мадера! И какая! Был ты когда-нибудь на этом острове, Малыш?
— Никогда.
— Восхитительный край! Все женщины — красотки, а их мужья — дьявольские ревнивцы, как на подбор! Но что за вино, дорогой мой, что за вино! Бесподобный вкус! Как-то раз меня в тележке на борт заносили. Вы когда-нибудь его пробовали, мисс Нелли?.. То есть мисс Диана… Пили ли вы когда-нибудь так, как умеют только морские дьяволы?
— Я?! — оскорбилась камеристка. — Никогда, сэр! Я никогда не была женой моряка или рыбака.
— Плохо, очень плохо, мисс Диана! Отведайте этой мадеры, и ваше сердце воспылает огнем!
— И кого же это я так горячо полюблю?
— А как насчет меня? По-вашему, я не красавец-мужчина? Разве и мы с вами не можем ворковать, как голубки в соседней комнате, моя милая Диана? Какое прекрасное имя! Такое и фрегату носить не стыдно. И какому фрегату! А какая скульптура красовалась бы над его форштевнем! Все моряки как один ею восхищались бы.
— Да открывай же ты свою хваленую мадеру, и хватит болтать! — вскричал в нетерпении марсовой. — Чего ради ты заставляешь ждать нашу прекрасную даму?
— Секундочку! — отвечал Каменная Башка. — Выпьем за наш «Громовержец»!
Но только он собрался откупорить бутылку, как камеристка метнулась к двери на лестницу и мигом заперла ее на два оборота ключа. Бретонец остолбенел.
— Господь всемогущий! — пролепетала служанка, хватаясь за голову. — Это маркиз! Я узнаю его шаги!
— Проклятое вино! — пробормотал бретонец. — Неужто мне не суждено еще разок тебя отведать? — Впрочем, он недолго пребывал в смятении. — Ну вот, Малыш Флокко, похоже, нам представится возможность выпить в компании английского лорда.
Однако юный марсовой, как видно, не разделял тщеславных упований старого морского волка, поскольку тут же бросился за камеристкой, которая прокричала, вбежав в будуар:
— Госпожа, там маркиз! Маркиз!
— Здесь? В такой час? — побледнела леди Мэри. — Задержи его, Диана.
— Предоставь это моим морякам, — вмешался баронет. — Но что же мы станем делать, когда он войдет? Пожалуй, пришел подходящий момент, чтобы разобраться с семейной враждой.
Обнажив шпагу, он бросил ее на стол. Не растерявшийся боцман, успевший-таки откупорить вожделенную бутылку, появился на пороге.
— Пусть заходит, — распорядился сэр Уильям, — но не дайте ему уйти и позвать на помощь.
— Уж будьте спокойны, — ответил бретонец. — Мы не подведем. За мной, Малыш Флокко!
Они вернулись в гостиную, когда раздался резкий стук в дверь.
Наполнив три бокала, Каменная Башка наполовину опустошил один из них, вытер губы тыльной стороной руки, повернул ключ в замке и открыл дверь.