— Иди сам посмотри да помоги мне.

Приятели спустились в залу. Солдат выглядел мертвым и, кажется, даже не дышал.

— Разрази меня гром! — схватился за голову бретонец. — А ну как я его отравил? Нельзя было шутить с этой подлой настойкой! Впрочем, и он хорош. Вольно ж ему было хлестать ее как воду! А ты что думаешь, хозяин?

Трактирщик понурился:

— Уж и не знаю.

— А что, если он и вправду мертв?

— На все воля Господня… Закопаю его в погребе под последним бочонком. Одним немцем больше, одним меньше. Невелика потеря. У нас их тут и так как собак нерезаных.

— Золотые слова! — поддержал бретонец. — Да только не верю я, что этот бравый малый отдал Богу душу. Такие прожорливые юнцы еще не то выдержат! А теперь помогите мне отнести немца наверх и уложить в постель.

— Зачем это? — удивился Малыш Флокко.

— Ну не оставлять же его здесь, у всех на виду.

Подхватив весившего не меньше быка солдата, они отнесли его в комнату наверху, раздели и уложили в постель.

15. Дерзкие планы бретонца

Сбросив английское флотское платье, бретонец, похоже переставший волноваться за беднягу-немца, быстро переоделся в форму Пятого полка гессенцев: темно-синий суконный кафтан с красными обшлагами и отворотами по бортам, белые панталоны и чулки и черную треуголку.

Поношенное обмундирование трещало по швам.

— Ну и ну! — пропыхтел бретонец, с усилием затянув пояс и заткнув за него саблю. — Как будто какой-то криворукий портной справил мне мундирчик не по размеру. Как я тебе, Малыш Флокко?

— Ты просто великолепен. Одна беда: эти одежки того и гляди лопнут по швам.

— Нет, но как я смотрюсь?

— Так, словно всю жизнь был солдатом.

— А ты что скажешь, хозяин?

— Я вас просто не узнаю, мой господин, — дипломатично отвечал трактирщик.

— Э-хе-хе, — вздохнул боцман. — Видно, не судьба мне покрасоваться в немецком мундире! Да по правде сказать, много ли проку будет в этом маскараде, стоит мне только открыть рот? Я хоть и болтаю мало-мальски на разных языках, вряд ли сойду за своего между гессенцами.

— И что теперь? — спросил Малыш Флокко.

— Пойду погляжу, что там творится в Оксфорд-мэншн. Может, заодно подзаправлюсь в казармах, только обойдусь без сальных свечей и хлеба из опилок. Есть у меня еще пара долларов. Наверняка при полку имеются маркитанты. Разживусь чем-нибудь у них. Мой батюшка, земля ему пухом, ничего такого есть бы не стал. А уж он видывал всякие виды. Однажды после кораблекрушения оказался один в открытом океане, так его сын тем более не возьмет в рот подобную гадость. Для освещения свечка сойдет, но…

— А какого черта тебе понадобилось в Оксфорд-мэншн?

— А как же моя Нелли? Ты что, забыл о ней? — возмутился Каменная Башка. — Мыслимое ли дело, чтобы невеста сэра Уильяма обходилась без камеристки.

— Лезешь на рожон? Хочешь, чтобы тебя расстреляли?

— Это меня-то? Да у англичан не найдется такой пули, что продырявила бы шкуру старого пеликана. Оставь это мне, а сам приглядывай за беднягой, что завис между небом и землей. До скорого свиданьица!

Ухватив по пути со стола стакан с медоком и осушив его одним глотком, боцман зашагал прочь, раскуривая свою знаменитую трубку.

Улицы были безлюдны. Никто не решался выходить из дому под пушечные ядра.

Каменная Башка подошел к Оксфорд-мэншн в тот самый момент, когда туда входило несколько немцев. Затесавшись среди них, он попал в просторный внутренний двор, где чинили изготовленные из дуба и окованные железом колеса пушек. За работой столяров, сцепив руки за спиной и зажав в зубах окурок сигары, наблюдал гессенец.

— Здорово, приятель, — сказал Каменная Башка, решительно приблизившись к нему. — Не знаешь ли ты, часом, как мне найти Вольфа, братца некоего Ульриха?

— Фольфа Патермана? — оживился немец. — Это мой земляк, приятель.

— Пойди-ка поищи его, а чтобы было сподручнее искать, прихвати вот это, — сказал бретонец, вкладывая ему в руку шиллинг.

Немец ускакал быстрее зайца, а боцман тем временем, присев на лафет, принялся заправлять свою трубку.

Не прошло и пяти минут, как Вольф оказался перед ним.

— Ты ел? — сразу же спросил Каменная Башка.

— Еще не распретелять рацион, — на том же ломаном английском, что и Ульрих, отвечал юноша.

— Так возьми доллар и купи поесть у полковых маркитантов.

— Фи мне потарить?

— Потарить-потарить! — передразнил бретонец. — Но сначала мне нужно сказать тебе пару слов. Ульрих, который полчаса назад со мной позавтракал, прикончив бутылку пива, рассказал, что случилось в башне прошлой ночью. Да что теперь горевать! Скажи мне лучше, погиб ли маркиз Галифакс?

— Ошень польной, но не мертфый.

— Вот и славно. А камеристка еще здесь?

— Камеристка фсегта ф комната.

— Твой брат сказал тебе, что эта женщина — моя невеста?

— О! — округлил глаза немец. — Фаша нефеста?

— Да, приятель. Так передай, что моряк, который ее навещал, желает с ней поговорить.

— Я идти сейчас.

— Разрешено ли ей отлучаться из башни?

— Она фсегта фыхотить за покупки для казяйка.

— Ну вот и славно. Ступай же, приятель, и передай ей, что я жду внизу.

Подбрасывая в руке серебряный доллар, гессенец поспешно удалился. Должно быть, никогда еще он не встречал подобной щедрости.

В этот момент горнист подал сигнал, призывающий солдат получить причитающееся им пропитание. Голодные служивые с котелками в руках столпились у расставленных во дворе походных котлов, в которых дымилось отвратительное варево.

Немцы окружили котлы и бросали в похлебку сальные свечи, чтобы сделать ее если не вкусной, то хотя бы сытной.

— Ба! — воскликнул Каменная Башка, глядя на солдат. — Вот это кормежка! У нас на борту будет куда как получше.

Обернувшись, он увидел перед собой Вольфа, без котелка в руках.

— Что скажешь? — спросил боцман.

— Камеристка вас ошитать.

— Где?

— Пот пашней.

— Спасибо, приятель. Завтра зайду за тобой и угощу хорошеньким завтраком.

Пройдя под аркой, он обогнул угрюмое здание и двинулся к башне. Часовой на него и не взглянул. На каменной скамье боцман тут же заметил свою «Нелли».

— Наконец-то! — воскликнул он. — Кругом сплошные чудеса! О моя Нелли!

— Опять вы за старое! — воскликнула камеристка, приоткрывая в жеманной улыбке длинные кроличьи зубы. — Почему, упрямец этакий, вы зовете меня Нелли?

— Так звали одну валлийку, по которой я долго страдал, — с придыханием ответил бретонец.

— Что ж, можете звать меня Нелли, если вам так больше нравится, — разрешила камеристка. — Как моя госпожа?

— Она в безопасности. Я вас к ней отведу.

Но не успели они сдвинуться с места, как из-за деревьев небольшого садика поблизости вышел человек, должно быть исподволь наблюдавший за парочкой.

— Эй, моряк, что ты здесь вынюхиваешь и куда собрался?

Бретонец пришел в ярость.

— Разрази меня гром! — воскликнул он. — Кто вы такой, чтобы требовать ответа у британского моряка?

— Патруль.

— Какой еще патруль?

— Слава Господу, в Бостоне еще есть полиция, — отвечал человек.

— Вы бы лучше взяли в руки мушкет и шли сражаться против американцев, чем лезть к морякам.

— Таков мой долг. Как ваше имя?

— Джон Кип.

— С какого вы корабля?

— Вам-то что за дело? Гром и молния! — взревел бретонец, всплеснув руками. — Не узнаете цветов Гессена? Протрите глаза!

— Что вы здесь делаете?

— Я послан с поручением к маркизу Галифаксу.

— А что это за дама?

— Какая дама? Это моя невеста.

— Не горячитесь так и отвечайте. Как ее имя?

— Нелли.

— Куда вы с ней направляетесь?

— Это вас не касается.

— Если не будете отвечать, я позову стражу.

Бретонец как бы невзначай увлек патрульного вглубь сада, где никто не мог их увидеть.

— Что ж, мистер, — сказал он, — похоже, ваше любопытство не знает границ. Может, вам еще сказать, чем мы с этой дамой собираемся поужинать?

— Почему бы и нет? — отвечал патрульный.

— Это еще зачем?!

— Чтобы конфисковать спрятанный вами провиант и передать его губернатору.

— А мы, значит, должны протянуть ноги с голоду?

— Только защитники Бостона, которые сражались и терпели лишения на протяжении трех месяцев, заслужили право есть.

— А я тогда кто такой?

— Это вы мне скажите. Выговор у вас странный. Может, вы из тех иноземцев, кто помогает мятежникам?

— Что?!

— Откуда мне знать!

— Вы сомневаетесь в моих словах?

— Чтобы в такое время английский моряк болтался без дела и собирался ужинать с какой-то там невестой? Я сразу отметил, что это подозрительно.

— А я вот сейчас тебя отмечу! — взорвался бретонец, и удары посыпались на голову ошеломленного внезапной атакой патрульного, мигом выбив из него дух. — Во имя Иль-де-Ба! — воскликнул Каменная Башка. — Ну вот и все!

— Вы такой сильный! — восхитилась камеристка.

— Достаточно сильный, моя душечка, чтобы нести вас на руках до самого Пекина… Знаете ли вы, где он находится?

— Никогда о нем не слышала.

— Так обопритесь же на мою руку, и я отведу вас к вашей госпоже. Этот соглядатай очнется еще не скоро. Как же мне осточертели мне эти доносчики и наушники, а пуще всего констебли! Как-то раз наши моряки здорово отделали одного под Ньюкаслом.