Сидевший за столом комендант внимательно оглядел бретонцев:

— Кто из вас палач?

— Я, — шагнул вперед бывший каторжник.

— У вас есть бумаги от генерала Хау?

— Вот они, господин комендант.

Комендант брезгливо принял скрепленные сургучом бумаги, развернул и прочел.

— Все в порядке, — наконец обронил он холодно. — Казнь назначена на завтра, за час до заката. Утром возведете виселицу. У нас нет опыта в таких делах. Все необходимое вам предоставят. Вы не голодны?

— Благодарим вас, мы уже поужинали, господин комендант, — вставил Каменная Башка.

— И тем не менее я прикажу принести вам что-нибудь. Этой ночью будете спать в комнате, которую вам укажут. Там в углу поставлены койки.

И, не глядя на палача и его спутников, он махнул рукой: аудиенция закончена. Определенный в провожатые офицер стал теснить бретонцев к дверям, и они вышли вон.

20. Господин Гони Монету

Для ночлега «господам из Бостона», как их в насмешку назвал сопровождающий, выделили комнату, по-видимому служившую складом. Она была завалена мешками с песком и плетеными корзинами-габионами, которые, забив их землей, применяли для сооружения фортификаций вокруг батарей. Еще там громоздились старые колеса от пушек, бухты канатов и мотки веревок. Правда, помимо всего этого добра, здесь имелся стол, а в углу нашлось с полдюжины сломанных коек.

— Во имя Иль-де-Ба! Хорошо же здесь встречают служителей правосудия! — возмутился Каменная Башка. — Вот уж не ожидал такого холодного приема.

— А на что ты рассчитывал? — спросил невозмутимый Малыш Флокко.

— Готов поспорить, на ужин нам подадут пару корок хлеба и сухую треску, об которую зубы можно обломать. Ну и скряги!

Тут дверь распахнулась, и вошел солдат-инвалид с тремя котелками и бутылкой вина.

— Вот, стало быть, как здесь потчуют провожатых на тот свет, — укорил его Каменная Башка.

— Это обычная солдатская пайка. У нас заканчивается съестное, но…

— Но что?

— Но я могу достать вам кое-чего получше, если раскошелитесь.

— Вот тебе на! — притворно удивился бретонец. — Что у тебя в котелках?

— Похлебка из сушеной трески.

— Нам бы чего поаппетитнее, господин маркитант! Что у вас можно получить за звонкую монету?

— Есть настоящий голландский сыр, вкуснейшая сельдь, недурная ветчина — последнюю свинью я зарезал месяц назад…

— Да это настоящий пир! А вино?

— Вина не осталось. Есть темное пиво.

— Неси! Мы платим. А эти котелки лучше отдай оголодавшим солдатам. Джентльмены на службе у виселицы такую бурду есть не станут.

— Отлично, господа. Коли вы готовы тряхнуть мошной, я принесу вам все лучшее из своих запасов.

— Давай поживее! Мы проголодались. Ступай!

Увечный солдат тут же испарился, прихватив с собой не только котелки, но и бутылку.

— Ну и прощелыга! — то ли возмутился, то ли пришел в восторг Каменная Башка. — Болтаться мне на виселице, если этот плут не собирается сбыть солдатам и бутылку, и эту отвратительную бурду. — С минуту он молчал, глядя на палача, который, казалось, совсем приуныл, потом не выдержал. — Земляк, — проговорил он, — я вижу, на душе у тебя неспокойно.

— С чего ты взял? — вздрогнув, спросил бостонский палач.

— У тебя все на лице написано.

— Что тут поделаешь… Всякий раз перед казнью я чувствую смертный ужас. Ну не рожден я для такого ремесла.

— Полно кручиниться, земляк! На сей раз ты сыграешь с англичанами отличную шутку! Божился ведь, что веревка лопнет?

— Насчет этого можешь не сомневаться, — успокоил бостонский палач. — Я подрезал волокна, и веревка порвется под тяжестью вашего капитана.

— Так чего же ты страшишься?

— Что, если американцы опоздают?

— Ну уж нет! Я готов поручиться за этих молодцов, в особенности за полковника Молтри, — заверил боцман. — Мне довелось видеть их в деле. Готов прозакладывать свою трубку, что завтра они зададут жару англичанам, и тогда мы посмотрим, выдержат ли те такую добрую трепку. А уж когда заговорят пушки «Громовержца», будь уверен, что после десятого залпа замолчат все батареи форта. А вот и господин Гони Монету!

Маркитант, пыхтя, втащил две тяжелые корзины с провизией и пивными бутылками. Осмотрев товар, боцман презрительно выпятил нижнюю губу и спросил маркитанта:

— И сколько ты хочешь за все, господин Гони Монету?

— Съестное у нас кончается, — заюлил маркитант. — Да и цены на провизию взлетели…

— Ну же, не мямли! У палачей всегда найдется пара долларов в карманах.

— С вас пять долларов.

Бретонец, прищурившись, поглядел на инвалида:

— Вот ведь выжига… Вместо того чтобы накинуть пеньковый галстук на благородного английского джентльмена, я бы с удовольствием вздернул тебя, грабитель. Но я — человек слова, от своих обещаний не отпираюсь. Вот тебе твои деньжата. — И, сунув руку за пояс, боцман отсыпал маркитанту пять серебряных долларов. — Все ли верно? — спросил он с насмешкой.

— Верно, верно, мой добрый господин, — отвечал маркитант, поспешно припрятав монеты.

— А не боязно тебе принимать деньги от палачей? — полюбопытствовал бретонец.

— Это мне-то? — Маркитант осклабился, показав обломки гнилых зубов. — Вот уж нет, мой добрый господин. Не зря же моего деда прозвали Тайбёрнским Джеком.

— Это ты о чем?

— Он, почитай, всю свою жизнь состоял при «тайбёрнском дереве» и немало развесил на его перекладине разных нечестивцев.

— Значит, тебе будет не зазорно пожать мне руку?

Маркитант с готовностью протянул бретонцу скрюченную кисть, больше похожую на клешню. Каменная Башка с силой тряхнул ее и прижал к груди со словами:

— Раз уж и я служу ее величеству виселице и твой почтенный предок состоял при этой «трехногой кобылке», можем мы быть откровенны друг с другом? А если тебе надобен другой резон, скажу, что денег у нас навалом. Об этом забывать никак не стоит.

— К чему это вы клоните?

— Не каждый день встречаешь потомка знаменитого лондонского палача. Почему бы тебе не отужинать с нами? Не побрезгуешь нашей компанией?

— О нет! Такие настали скверные времена, что торговля идет из рук вон плохо. Комендант задерживает плату, и у наших бравых солдат нет и пенни на табачок. Я уже стольким отпускал в кредит, что и разориться недолго.

— Уверен, они тебе за все заплатят сполна, когда из Англии придут корабли, груженные золотом.

Усевшись вместе с бретонцами за покосившийся стол, маркитант накинулся на угощение, да так живо заработал челюстями, что бретонец не удержался от восклицания:

— Поверить не могу! Чтобы маркитант, у которого полон погреб еды, ходил голодным как волк! Или ты все для солдат припасаешь?

По правде сказать, бретонцы от маркитанта не отставали. Не прошло и десяти минут, как от ужина ничего не осталось. Моряки щедро заливали ужин кислым чернильно-черным пивом. Однако никто не жаловался: ни бостонский палач, ни маркитант, ни тем более приятели-моряки. У всех сотрапезников были поистине луженые желудки.

— А теперь пришел ваш черед расплачиваться, почтенный потомок Тайбёрнского Джека, — заправляя трубку, произнес Каменная Башка, — за этот славный ужин. Поделись-ка с нами, будь добр, кое-какими сведениями.

— Что ж, я не против, — с трудом ворочая языком, отозвался маркитант, выпивший больше троих бретонцев.

— Где держат джентльмена, которого мы завтра повесим?

— Ближе, чем вы думаете.

— Вот даже как?

Маркитант указал на дверь, которую бретонец не заметил.

— Он там, — произнес торговец. — За этой дверью что-то вроде часовни. Здесь его и держат.

— Он там один?

— Кажется, с ним полковой капеллан.

— А караул?

Маркитант взглянул на бретонца с подозрением:

— Почему вы спрашиваете?

— Уж больно нам охота взглянуть на этого джентльмена, прежде чем мы его повесим. И за такое невинное удовольствие, господин Гони Монету, я готов подарить вам еще пару долларов.

— Да вы, как я погляжу, богатеи!

— Мы получаем достаточно, чтобы позволить себе маленькие капризы. А тебе это не по нраву?

— Что вы!

— Так ты не станешь возражать, если мы приоткроем дверь и полюбуемся на висельника?

— Глядите, коли пришла такая охота.

— Страсть как любопытно, за каким занятием он коротает последнюю ночь. Ты сам-то его видал?

— Я — нет.

— Ну так еще увидишь завтра с вывалившимся языком. Вот тебе два доллара, и ступай себе спать.

Зазвенев серебром в карманах, маркитант откланялся.

Каменная Башка запер за ним дверь, сел и сказал:

— Надо что-то решать.

— Что ты собираешься делать? — встревожился палач.

— Хочу увидеть моего капитана.

— А если там капеллан?

— И что же? Разве мы не палачи? Скажем, что нас послал комендант — снять мерку для савана. Предоставь мне объясняться.

— А что потом?

— Потом мы его похитим!

— Но как выберемся из форта?

— А! Это хороший вопрос! И все же сначала мы с ним увидимся. Об остальном подумаем после. А ты оставайся здесь и приканчивай это дрянное пиво.

Достав клинок, боцман подошел к указанной маркитантом двери. На ней висел старый замок, который не выдержал бы и удара плечом. Прижав ухо к двери, бретонец прислушался, но не уловил ни звука.