Поцеловав распятие, протянутое ему полковым капелланом, баронет спокойно ступил на подставку, позволил накинуть себе на шею петлю и закрыть голову глухим черным колпаком.

Удостоверившись, что все готово, палач выбил подставку из-под ног приговоренного. И тут абордажные орудия корвета дали залп по двору.

Лишившись опоры, баронет на секунду повис в петле, но тут же упал на землю. Палач поспешно взобрался на виселицу и отвязал порванную веревку.

— Что вы делаете? — рявкнул комендант, схватившись за пистолет.

— Всего лишь выполняю требования закона, сэр, — холодно ответил палач.

— Какого еще закона?

— Этот человек не может быть повешен вторично до истечения сорока восьми часов. Таковы британские законы.

— Кому вы это говорите?

— Вы, полковник, человек военный и в таких делах ничего не смыслите.

— Почему лопнула веревка?

— Кто знает? Может, перетерлась. Или ее осколком задело.

— Вы уверены?

— Я так думаю. На этой самой веревке я вздернул тринадцать человек.

— Число Иуды! — пробормотал Каменная Башка.

— Разве вы не можете снова завязать петлю и повесить его еще раз?

— Это запрещено законом, сэр.

— Тогда я прикажу расстрелять его!

— У вас нет такого права, полковник. Казнить этого человека доверили мне, и он умрет от моей руки, и никак иначе. Я исполняю приговоры суда во всех американских колониях и подчиняюсь лишь губернатору.

Полковник разразился яростной бранью. Наконец он отпустил солдат и унтер-офицера, сказав палачам:

— Ведите его в часовню.

Каменная Башка подхватил на руки баронета и понес. За ними последовали палач, Малыш Флокко и полковник.

Напуганный падавшими снарядами, капеллан скрылся в неизвестном направлении. Возможно, спрятался в одном из казематов.

Быстро пройдя через склад, бретонец ввалился в часовню, где догорали две свечи, и положил тело приговоренного на скамью. Подойдя к палачу, комендант спросил:

— Так, значит, вы отказываетесь снова его вешать?

— Не раньше чем через сорок восемь часов.

— Тогда я сам покончу с этим преступником.

И, выхватив из-за пояса изящно украшенный двуствольный пистолет, он наставил дуло на баронета, который по-прежнему лежал без движения.

К счастью, Каменная Башка был начеку и обрушил железный кулак на оружие в руке самозваного вершителя правосудия. Палец полковника непроизвольно дернулся, нажав на курок. Шум выстрела потонул в гуле канонады. Не успев даже вскрикнуть, смертельно раненный в грудь полковник осел на пол.

— Каменная Башка, что ты натворил? — в ужасе воскликнул Малыш Флокко.

— Ничего особенного, как видишь, — отозвался невозмутимый бретонец. — Всего-навсего поспособствовал тому, что он сам себя прикончил.

Встревоженный грохотом, вскочил сэр Уильям и сорвал с головы колпак.

— Он мертв? — спросил баронет моряков.

— Для него же и лучше, — отвечал Каменная Башка, — пустить себе пулю в сердце, прежде чем его пристрелили американцы. Слышите, что творится? Они уже явно пытаются прорваться внутрь.

Снаружи доносились ликующие крики. Под прикрытием артиллерийского огня ополченцы перекидывали лестницы через рвы и земляные валы и устремлялись за частокол.

Каменная Башка наклонился к телу полковника, чтобы отцепить с его пояса шпагу, которую он передал баронету, сунул сэру Уильяму в руки полковничий пистолет и гаркнул:

— Скорей наружу! Хватит нам сидеть без дела!

Моряки поспешили в опустевший внутренний двор. Разбитые английские орудия уже не вторили залпам американских батарей и выстрелам с корвета. Гарнизон был повержен. Солдаты напрасно разыскивали коменданта. Лишь Каменная Башка знал, где тот нашел свою смерть.

Пользуясь защитой грозных пушек, повстанцы накинулись на форт, как стая голодных волков, лишь время от времени останавливаясь, чтобы выпалить из мушкетов по немногим уцелевшим англичанам.

Боцман задрал голову к небу, с которого сыпались ядра, и подтолкнул товарищей к каземату:

— Пожалуй, нам лучше дождаться окончания битвы. Толку от нас четверых все равно особого не будет. Верно, капитан?

— Ты, как всегда, прав, — признал сэр Уильям с бледной улыбкой.

— Надеюсь, американцы не проткнут нас штыками сгоряча. Ну да ладно, капитан, к вашим услугам мои пудовые кулаки. С их помощью я смогу вбить немного здравого смысла в самые упрямые головы.

Осаждающие между тем были все ближе. Ядра разнесли бастионы, редуты и люнеты, и английские артиллеристы, потеряв свои орудия, быстро отступали. А идущие на штурм передовые отряды американцев, карабкаясь по лестницам, резво преодолевали рвы и валы, подбадриваемые дружным «ура». За готовой к схватке легкой пехотой наступала тяжелая, продолжая обстреливать форт из мушкетов и карабинов.

— Вот и они! — возликовал Каменная Башка.

Повстанцы, не теряя времени, вели прицельную стрельбу прямо с лестниц. Вот они волной хлынули на разрушенные бастионы, раздавая направо и налево удары штыком и разбивая немногие оставшиеся целыми орудия. Гарнизон форта бросился врассыпную, пытаясь укрыться в казармах, однако американцы, моментально занявшие дворик с виселицей, выдвинули ультиматум, приказывая англичанам капитулировать, если те хотят остаться в живых.

Четверо американских солдат под командой офицера ворвались в каземат, где скрывались капитан корвета и его спутники, и наставили на них штыки:

— Сдавайтесь, или умрете!

Каменная Башка, занесший было для удара тяжеленный кулак, расхохотался.

— В своем ли вы уме? — вскричал он. — Вы что, хотите убить капитана «Громовержца»? Опустите оружие, акула вам в глотку!

Офицер изумленно взглянул на незнакомцев:

— Капитана «Громовержца», вы сказали?

— Позвольте представить: сэр Уильям Маклеллан, баронет, собственной персоной, — ответил боцман, указав на капитана. — Это ради его спасения вы так отважно дрались. Мне обещал вашу помощь полковник Молтри.

— Так это вы, сэр! — приблизившись к баронету, воскликнул офицер.

— К вашим услугам, — поклонился капитан «Громовержца».

— Возможно ли это? Вам все же удалось спастись!

— Я был бы уже повешен, когда бы не помощь этого великодушного человека, исполняющего должность бостонского палача. И если я жив, то только благодаря ему. — Сказав так, он шагнул к бывшему каторжнику, который сделался бледнее полотна и готов был, похоже, вот-вот свалиться без чувств. — Вашу руку, сударь! — произнес Корсар. — Я обязан вам жизнью.

Палач в смущении попятился. Руки его плетьми повисли вдоль тела.

— Позвольте же пожать вам руку, — настаивал сэр Уильям. — Если бы не вы, я не стоял бы здесь теперь.

Слезы навернулись на глаза рыжебородого, и рука его с чувством сжала протянутую ладонь баронета.

— Ну и ну! Плачущий палач! — пробормотал себе под нос Каменная Башка. — Вы когда-нибудь видали что-нибудь подобное?

— Однако нам пора уходить, сэр, — вмешался американец. — Скоро от форта Джонсон камня на камне не останется. Мы поклялись взять его и исполнили клятву.

Грозной твердыне пришел конец. Немногие оставшиеся в живых ее защитники сдались на милость американцев, не в силах более оказывать сопротивление. Артиллерийский огонь утих, уступив место всепожирающему пламени. Склады, казармы, казематы — все вокруг полыхало.

— Снимаемся с якоря! — проревел Каменная Башка. — Пора убираться отсюда, пока мы не превратились в живые факелы. Вода еще куда ни шло, но огонь!.. Он хорош, лишь когда тебе требуется разжечь трубку, да и то подводит порой… Вот и моя старушка что-то никак не хочет раскуриваться.

К ночи от форта остались одни руины. Баронет, полковник Молтри, два бретонца и бостонский палач, оставивший свое бесславное ремесло, чтобы снова стать моряком, собрались на борту «Громовержца».