Закончив говорить, он неожиданно склонился к открытому иллюминатору, сквозь который в каюту проникали солнечные блики:

— Черт! Пушечный выстрел! На мостик! Живо!

3. Отчаянная схватка

Когда все трое выбрались на палубу, корвет уже развернулся и теперь снова держал курс на американские берега. Поднявшийся ветер раздувал паруса, и судно шло со скоростью восемь-девять узлов в час.

Команда собралась на палубе и оживленно переговаривалась.

Корсар взошел на капитанский мостик и внимательно обозрел морские просторы в подзорную трубу.

— Ничего, — сказал он Говарду и полковнику. — А все-таки это был пушечный залп. Каменная Башка! — позвал он.

Тут же прервав задушевную беседу с неразлучным другом, Малышом Флокко, бретонец резвее лани подбежал к капитану.

— Ты слышал выстрел? — спросил его Корсар.

— Не слыхал, а слух у меня отличный. Никаких таких пушечных залпов.

— Что же это было? Раскаты грома?

— Ну нет, сэр Уильям. Туч нигде не видать.

— Так что же это было, по-твоему?

— Я бы сказал, капитан, что за нами наблюдают.

— С тех двух линейных кораблей?

— Да, и я готов прозакладывать свою трубку, что очень скоро мы снова их увидим. К счастью, ветер нам благоприятствует. Сейчас мы даже фрегат оставим позади. Разве не так, сэр Уильям?

Корсар не отвечал. Низко опустив голову и сунув руки в карманы, он вышагивал по мостику. Казалось, он что-то бормочет про себя.

Но вот капитан остановился и, смерив взглядом боцмана, который невозмутимо попыхивал своей знаменитой трубкой, произнес:

— Прикажи команде готовиться к бою.

— А как же американцы?

— Пусть встают позади носовых орудий. Все они опытные стрелки, и я не сомневаюсь, что их ружья способны разнести капитанские мостики обоих английских посудин. Что ж, нельзя вечно оставаться баловнем судьбы… Однако же я полагаюсь на доблесть команды и быстроходность «Громовержца». Ты мой лучший канонир. Нацель-ка пушки на мачты этих тяжеловесных черепах. Пока мы идем под пятью-шестью парусами, тревожиться не о чем.

— Клянусь Иль-де-Ба, я нацеплю очки себе на нос, чтобы лучше их видеть. Разрази меня гром, если я не собью спесь с этих морских тихоходов!

— Я в тебе не сомневаюсь.

— Ставлю свою трубку, что…

— Проваливай к черту со своей зловонной реликвией!

Каменная Башка, посмеиваясь, спустился с мостика, проворно высек сноп искр из огнива и зажег фитиль, немедленно вспыхнувший ярким пламенем.

Достойный господин Говард спустился на палубу, чтобы разделить судьбу команды в неотвратимой схватке.

Еще ни один из кораблей не показался на горизонте, но каждый на борту «Громовержца» был готов лицом к лицу встретить опасность, уже витавшую в воздухе.

День шел к закату, а Малыш Флокко по-прежнему оставался на верхушке мачты, высматривая врага. Горизонт был пуст, и с заходом солнца бриз становился все свежее. Идя на всех парусах, великолепный корвет рассекал волны. Сэр Уильям ни на минуту не покидал капитанского мостика. В напряжении всех чувств он ожидал невидимого врага, который вот-вот покажется на горизонте.

С заходом солнца крепчающий ветер заставил Корсара спустить лисели и ундер-лисели и поднять нижние паруса.

Казалось, тревога одолевала сам океан. Волны вздымались все выше, с грохотом разбиваясь о корму.

К девяти вечера и небо, и воду объял глубокий мрак. Только мелькающие изредка у самой поверхности медузы, увлекаемые Гольфстримом, высвечивались во тьме фосфоресцирующими шарами.

Моряки заняли свои места, готовые отразить атаку врага, который рассчитывает захватить корвет врасплох. Сэр Уильям оставался на мостике вместе с мистером Говардом. Казалось, к капитану вернулось хладнокровие и он на время забыл о леди Мэри Уэнтворт и маркизе. Его беспокойный взгляд скользил по темному горизонту.

Спустя еще час раздался крик зоркого Малыша Флокко:

— Тревога! Нас обошли с двух сторон! Это линейные корабли!

Помолчав немного, Корсар спросил:

— Мы взяты в клещи?

— Да, капитан.

— Клянусь святым Патриком, — процедил сквозь зубы сэр Уильям, — эти английские капитаны не могут пожаловаться на свои глаза. Как, скажите на милость, они отыскали нас в такой кромешной тьме? Ну что ж… Надеетесь застичь нас врасплох? Это мы еще поглядим, любезные господа! — И капитан гаркнул: — Десять матросов — в трюм! Приготовьте свинцовые листы и деревянные пробки. Если они пробьют нам борта, быстро заделайте течи! — Затем он повернулся к помощнику: — Доверяю вам орудия на шканцах. О пушках на баке позаботится Каменная Башка.

Всего в шестистах метрах от корвета тьму прорезала яркая вспышка, прогремел пушечный залп. То был уже не предупредительный выстрел — стреляло орудие крупного калибра.

Корсар пригнулся, закрыв уши от невыносимого грохота.

— Задета верхушка фок-мачты! — прокричал он. — Что за бездарные канониры! Этим молодцам понадобилось два цепных ядра, чтобы малость повредить мачту!

Среди воцарившейся на корвете настороженной тишины послышались голоса помощника капитана и боцмана:

— Дадим ответный залп?

— Не сейчас! — прокричал сэр Уильям в переговорную трубу. — Не будем торопиться! Рулевой!

— Здесь, капитан!

— Идем в фордевинд, на север. Видите огромную тень?

— Да, капитан!

— Стреляйте по ней. Марсовые, готовсь! Абордажные якоря к бортам!

Еще одна вспышка осветила море уже ближе, на среднем расстоянии, и очередное ядро просвистело над палубой, обезглавив марсового, спускавшегося по канату с абордажными кошками. Несчастный рухнул в воду, не успев и вскрикнуть.

— Клянусь святым Патриком, — воскликнул Корсар, — я не позволю губить моих людей! Дать бортовой залп! — И, снова схватив переговорную трубу, он прокричал: — Веселей, парни! Угостите англичан свинцом!

Корвет, гораздо более быстроходный и маневренный, чем тяжеловесные линейные корабли, начал обходить их, окутав неприятеля дымом и пламенем.

Грянули залпы бортовых батарей и четырех абордажных орудий. И стоило затихнуть грому пушек, как загрохотали мушкеты. Полсотни американцев, перевезенных с джонки, осыпали англичан градом пуль.

Оба британца не замедлили с ответными залпами.

Корабль, подошедший к корвету с подветренной стороны, первым открыл огонь из пушек, однако то ли английские канониры неверно оценили скорость противника, то ли внезапно нахлынувшая волна сбила их с прицела, но бортовой залп не достиг цели: ядра просвистели мимо кормы «Громовержца», не причинив ему никакого вреда.

Второй линейный корабль, занявший более выгодную позицию, был готов поддержать собрата. Ураган ядер обрушился на верхнюю палубу корвета, убив и искалечив с десяток моряков.

Ядро пронеслось возле самой головы Корсара, заставив его затаить дыхание. Однако мачты корвета не пострадали, и он по-прежнему птицей летел вперед.

— Стреляют, как новобранцы, клянусь святым Патриком! — усмехнулся Корсар. — Мистер Говард! Каменная Башка! Быстро вниз! Достать цепные ядра из кранцев!

И вновь корвет заволокло дымно-пламенной завесой.

Еще пять-шесть минут страшный грохот заглушал рев волн. Ядра, картечь и пули непрестанно свистели между тремя кораблями, однако англичане стреляли вслепую: в ночной тьме корвет удалялся, то и дело резко меняя курс, чтобы сбить с прицела врага.

Двадцать восемь орудий «Громовержца» под командой опытных канониров, твердо стоявших у портов, стреляли без промаха, выжидая удачной возможности ударить по британцам. Ядра и картечь крушили реи и такелаж английских линейных кораблей, но, пожалуй, самый серьезный урон врагу наносили доблестные американцы. Они неустанно и с удивительной точностью палили из тяжелых длинноствольных ружей.

И вот, когда корвет стал почти недосягаем для пушек противника, линейный корабль, находившийся с подветренной стороны, молниеносным маневром преградил путь «Громовержцу».

Прорычав проклятие, сэр Уильям выкрикнул в переговорную трубу:

— Идем в бейдевинд! Травить канат! Готовь бизань! Лево руля! Готовимся к абордажу! Пали во имя святого Патрика! Захватим британца или пойдем ко дну! Каменная Башка! Мистер Говард! Цепными ядрами по рангоуту! Разнесем этого колосса на глиняных ногах!

Все было готово к ответному огню. Корвет вильнул влево и выпалил по трехпалубнику из двенадцати орудий. Резкий поворот вправо — и был открыт жестокий бортовой огонь. В ту же секунду четыре абордажных орудия выстрелили соединенными цепью ядрами по рангоуту противника.

В громыхание пушек вклинился сухой треск, и с бака донеслось громогласное:

— Ага! Мы достали этих чертовых клоунов! Чтоб мне Иль-де-Ба не видать! Давно бы так! Ядро срезало им грот-мачту! Осталась одна труха! Раненой птичке не взлететь! Берегись, птичка!

Команда приветствовала радостным воплем мастерский выстрел старика.

— На абордаж! На абордаж! — надрывались полторы сотни глоток.

Линейный корабль накренился вправо под тяжестью высокой мачты, снесенной цепными ядрами почти под основание; теперь она лежала на палубе, верхушкой в воде. Обездвиженный британец уже не мог поднять паруса — легкая добыча для корсаров. Но что это? Перекрывая возбужденный гомон команды, готовой ринуться на абордаж, сталью прозвенел голос капитана: