От тени деревьев отделился высокий смуглый мужчина, с огромным луком и колчаном стрел, и решительно пошел к ним, крича на ломаном английском:

— Вот То-Ко-То.

Он натянул тетиву и нацелил лук на боцмана.

— Друг То-Ко-То, — закричал ему Малыш Флокко, успевший вооружиться карабином немца, — беги, или тебе конец!

— Погружаемся в шлюпку! — скомандовал боцман. — Возможно, этот красный бабуин здесь не один.

Трое приятелей побежали к лодке. Индеец бесстрашно последовал за ними, не сводя лука с пришельцев.

— Эге, Каменная Башка, — сказал юный марсовой. — Разве не стыдно бретонцам бояться красных обезьян?

— Я тебя сейчас отправлю в твой индейский рай! — кричал индейцу боцман, снова схватившись за карабин. — Пора заканчивать эту комедию. Прекрати, шут!

Ничуть не испугавшись, индеец продолжал приближаться.

— Я То-Ко-То! — кричал он.

— А я Каменная Башка, боцман «Громовержца»! — закричал разозленный бретонец. — Стрел у меня нет, так что отведай-ка свинца!

Раздался выстрел. Как и всегда, бретонец не знал промаха. Подстреленный индеец подпрыгнул, повернулся вокруг себя и рухнул в прибрежные заросли, в последний раз прокричав:

— Я То-Ко-То!

Выстрел эхом прокатился по пальмовой роще. В то же мгновение из зарослей с устрашающим боевым кличем выскочили тридцать — сорок индейцев. Почти все они были высокого роста, с гребнем из волос, украшенным перьями, и вооружены луками и дубинами, а то и томагавками, особенно опасными в ближнем бою.

К счастью, товарищи были уже в шлюпке. Чтобы задержать краснокожих, немец сделал еще один выстрел, возможно стоивший жизни одному из дикарей, и все трое принялись отчаянно грести.

— В море! В море! — торопил их Каменная Башка.

Малыш Флокко поскорей развернул парус, который тут же раздулся от прохладного ветра.

Засвистели стрелы, но наша троица была уже слишком далеко. Пока шлюпка входила в канал, немец снова выстрелил. Позади раздался громкий вскрик.

— Куда держим курс, боцман? — спросил юный марсовой.

— Уйдем подальше в море, пока эти дикари не нашпиговали нас стрелами. А потом займемся фрегатом.

Подхваченная усиливающимся бризом, лодка шла со скоростью семи-восьми узлов в час, окруженная рыбами-ежами. Раздуваясь, как шары, эти необыкновенные рыбы могут плавать брюхом вверх у самой поверхности воды. Их пятнистая темно-лиловая кожа покрыта светлыми костяными колючками, из-за чего они напоминают огромных ежей, особенно когда раздуваются.

Устав кричать, индейцы, не имея под рукой каноэ, скрылись в джунглях.

— Надеюсь, эти обезьяны больше не будут нам докучать, — сказал Малыш Флокко.

Боцман покачал головой.

— Хм… — пробормотал он. — Как же, рассчитывай на этот народ! У их берегов всегда стоят тяжелые каноэ, выдолбленные из стволов деревьев. Надеюсь, они не поплывут за нами! Из-за прибрежных скал нам не видно, что они замышляют. Советую держать карабины наготове.

Солнце село, и вскоре на море опустилась мгла. В тропиках быстро темнеет. В небесах парили стаи птиц, торопившихся попасть в свои гнезда до темноты.

По большей части то были фаэтоны — тропические птицы с длинными изогнутыми крыльями и короткими хвостами, придающими этим пернатым весьма необычный вид. Фаэтоны питаются преимущественно рыбой, особенно летучей, и уничтожают ее в огромных количествах.

Вечно голодный Ульрих хотел было пристрелить хоть одну птицу, но боцман успел его остановить.

— Возможно, фрегат ближе, чем мы думаем. Ты же не хочешь одним выстрелом поднять тревогу среди англичан? Оставь птиц пока в покое, Ульрих, не такие уж они и вкусные.

— Та, папаша, — смиренно ответил немец. — Я тепя слушать, как родного отца.

— Значит, Каменная Башка, — подхватил юный марсовой, — если он будет бедокурить, можешь надавать ему отцовских подзатыльников.

— Этому бравому молодцу не понадобятся поучения бретонских моряков!

— А что такого! — сказал Малыш Флокко. — Когда я был юнгой, мне доставалось немало тумаков!

— Это потому, что меня не было рядом.

— Это правда! Когда ты нанялся на «Громовержец», ты быстро поставил этих бандитов на место…

— Только с помощью кулаков.

— И каких кулаков! Восьмерых громил едва не отправил на тот свет!

— Тихо! — сказал вдруг немец.

Сгустилась темнота, и на расстоянии двух ружейных выстрелов берег был едва различим. Каменная Башка тревожно вглядывался в темноту.

— Ты слышал, папаша?

— Конечно! Это был сигнал.

— За нами гонятся краснокошие?

— Увидим. Карабины заряжены?

— Да, — ответил марсовой.

— Что ж, продолжим поиски фрегата! — сказал боцман. — Хотел бы я знать, куда запропастился чертов корабль.

Бретонец снова уселся на место рулевого и повел шлюпку вдоль нескончаемого канала. По обеим сторонам лодки высились наносы песка да рифы, о которые с рокотом разбивались волны.

Всего один неловкий маневр — и шлюпку ожидала участь погибшей бригантины. Однако опытный моряк Каменная Башка невозмутимо вел шлюпку вперед, будто знал канал вдоль и поперек. Внезапно он воскликнул:

— Проклятье! Чую, придется вновь свидеться с краснокожими обезьянами!

На берегу показались огни огромных костров. Стволы вековых сосен пылали, разбрасывая снопы искр. Бриз доносил до моряков едкий запах дыма. Человеческие тени бешено плясали вокруг костров, прыгая и размахивая руками.

Вскоре из расщелины в скалах показалось каноэ не меньше пятнадцати метров в длину, с двадцатью дикарями на веслах, и быстро пошло в море.

— Индейцы, папаша! — воскликнул немец.

— Вижу, не слепой!

— Будем их подшидать?

— Лучше бежать! Малыш Флокко, займись парусами. Если они хотят нас догнать, им придется поторопиться.

Едва касаясь воды, подвижное каноэ быстро приближалось. Однако ветер благоприятствовал нашим корсарам, да и у шлюпки было серьезное преимущество. Боцман вильнул в сторону, словно обходя скалы, а затем резко взял на юг, не теряя ориентира, даже не имея компаса.

— Этот маневр называется «лошный курс», — тоном прилежного ученика сообщил морякам Ульрих.

— Поглядим, что из этого выйдет. Лучше бы чертовы дикари сидели в своих хижинах да качались в гамаках и не лезли в наши дела, да еще в такой момент.

Впереди показалась новая полоса скал, куда выше той, которую миновали наши герои. Каменная Башка оглянулся на каноэ, которому удалось пройти не более двухсот метров, и разразился отчаянными проклятиями. Вместо того чтобы искать проход через скалы, боцман повел шлюпку вдоль канала.

Судя по спокойствию старого моряка, пока все шло по плану.

— Стрелять? — спросил немец при виде приближающегося каноэ.

— Какое там! Положитесь на меня. Эти скалы — пустяк для опытного рулевого.

— А как же стрелы? — спросил Малыш Флокко.

— Ложитесь на дно, и они не причинят вам никакого вреда. Ночью индейцам мало пользы от луков.

Индейцы продолжали забрасывать их стрелами, но шлюпка уверенно двигалась вдоль скал. Каноэ подошло настолько близко, что трое приятелей уже могли явственно слышать свист летящих стрел.

— Папаша, стрелять? — повторил взволнованный немец, вскидывая карабин.

— Никакой стрельбы! — отозвался боцман, выполняя маневр, который был понятен только ему. — Малыш Флокко, приглядывай за парусом и ни о чем не беспокойся.

— Разве ты не видишь, что мы идем прямо на рифы?

— Все я вижу.

— Но ведь мы разобьемся!

— Разобьемся не мы, а краснокожие бабуины! Готовься отдать шкоты.

Увидав, что бледнолицые не стреляют, дикари с воинственными криками готовились к абордажу, потрясая дубинами и томагавками.

Наш старый хитрец только этого и ждал. Ловким маневром бретонец обошел рифы, а Малыш Флокко мгновенно развернул парус. Управляемая опытным моряком, легкая английская лодка прошла над рифами, в отличие от каноэ с двадцатью индейцами на борту.

Послышался треск, а вслед за ним разъяренные крики дикарей.

Каноэ наткнулось прямо на скалы, и его команда посыпалась в воду. На счастье индейцев, крушение произошло на мелководье.

Ульрих не мог удержаться, чтобы не дать по ним прощальный выстрел. Несколько секунд спустя с дальнего конца канала послышались пушечные залпы.

— Фрегат! — воскликнул Каменная Башка. — Малыш Флокко, отдать шкоты! Посмотрим, чем занят маркиз Галифакс. О краснокожих можете не беспокоиться. Пусть себе вопят, пока из сил не выбьются.