— Ну, что скажете о моем новом звании? Моряк — вождь индейских воинов! Звучит неплохо! — наконец произнес бретонец.
— Мы обязаны тебе жизнью, — сказал Малыш Флокко. — Откажись ты от боя, и они всех нас посадили бы на кол.
— И что мне теперь делать с этими кровожадными дикарями?
— Уж не позабыл ли ты о маркизе?
— Ба! Как видно, у старика Каменной Башки вместо мозгов хлебный мякиш, — расхохотался бретонец. — Я и правда едва не позабыл и о нем, и о нашей миссии. Так, значит, недаром мне повезло стать великим вождем! Теперь, когда у нас есть каноэ и пять сотен доблестных воинов, у нас появилась надежда добраться до Тикондероги. Хотел бы я знать, куда запропастился Риберак. Может быть, он отыщет ирокезов и приведет их сюда?
— Возможно, — отвечал Джор.
— Но ведь между ирокезами и манданами смертельная вражда! Неужели я вынужден буду отправить мое племя в бой с ирокезами?
— Бывало и такое, что враждующие племена зарывали топор войны и спустя многие годы вражды становились друзьями, — задумчиво проговорил канадец. — К примеру, гуроны воевали с ирокезами более века, а теперь их вожди раскурили трубку мира. Почему бы и нам не поступить так же? Имея тысячу воинов, мы смогли бы отбросить англичан и спасти гарнизон Тикондероги.
— Вот уж не знаю! Стоит ли связываться с краснокожими?
— Вы ошибаетесь, это гораздо более преданный народ, чем вы думаете.
— Так каков наш план? — спросил Малыш Флокко.
— Что бы там ни было, завтра мы направимся к Шамплейну и постараемся схватить злосчастного маркиза.
— Но мы не знаем, сошел ли он на берег!
— Я более чем уверен — если бригантина и не разбилась, то наверняка села на скалы. Этакий шторм бригантине не выдержать!
— И что нам делать с маркизом, если нам удастся взять его в плен?
— Отправим его в Нью-Йорк! Там ему предстоит долгожданная встреча с сэром Уильямом.
— Но кто конвоирует его туда?
— Для начала прихватим его с собой в Тикондерогу. Своим краснокожим воинам я не могу его доверить. Этот подлец способен подкупить любого.
— Да ведь мы ему и гинеи не оставим!
— Не будем полагаться на случай. Сен-Клер и Арнольд предоставят ему конвой понадежнее. А вы как считаете, господин Оксфорд?
— Вы совершенно правы, — отвечал секретарь маркиза.
— А пока пора перекусить и хоть пару часов поспать. В этом шалаше можно неплохо передохнуть, а кора на славу защищает от холода. Так! Что там еще за шум? Уж не пустились ли мои воины в пляс среди метели?
— Они играют на флейтах, хороня своего вождя, — объяснил Джор.
— Бедняга, мне даже жаль, что я его прикончил! Однако что же мне оставалось делать? — сказал Каменная Башка. — Не убей я его, быть бы мне сейчас на его месте, а ведь доживать до старости — добрая бретонская традиция. Мой дед дожил до ста лет. Уж больно я молод, чтобы стать канониром в преисподней.
— Это ты-то молод? — расхохотался Малыш Флокко. — Да видел ли ты в зеркало свои морщины и седые космы?
— Я еще не дожил до сотни — и точка, — с серьезным видом отвечал бретонец. — Может, у меня и немало лет за плечами, а я еще ловкий, как марсовой. Но довольно болтовни! Разделим эту медвежью лапу и прикончим последние бутылки! Гляди, Малыш Флокко, стоило лишь слово сказать об ужине, и у обоих немцев глаза заблестели. Уж эта мне молодежь! Вечно они голодные. К счастью, индейские повара заботятся о нас лучше, чем даже о собственных воинах.
Едва товарищи расправились с трапезой, как у входа в шалаш послышались женские голоса.
— Кто смеет досаждать белому вождю? — в ярости закричал Каменная Башка. — Неужто вы не дадите мне и минуты покоя!
— Это двенадцать жен Пещерного Медведя, — сказал Джор.
— А от меня-то им что нужно?
— Вы убили их супруга и теперь сами должны взять их в жены.
— Это еще почему?
— Таков обычай манданов.
— Жениться на двенадцати женщинах? — в изумлении воскликнул Каменная Башка.
— По местным меркам это не так уж много, — утешил его Джор.
— И что же, мне придется со всеми жить?
— Конечно.
— Да я их сейчас снежками закидаю!
— Я бы на вашем месте поостерегся. Манданы хоть и дикари, а своих женщин почитают. Не советую вам пренебрегать вдовами Пещерного Медведя.
— Пригласи их войти. Хоть познакомлюсь со своими женами, которых я в глаза не видел.
Джор приподнял завесу из коры, и не дюжина, а тринадцать женщин, низко кланяясь, вошли в шалаш.
Женщины канадских индейцев считаются самыми красивыми из индианок. Все они были ладные, изящные, у всех были длинные иссиня-черные волосы и ярко блестевшие глаза. Казалось, их пухлые губы всегда готовы были расплыться в приветливой улыбке.
На вдовах были яркие традиционные одежды: куртки из расшитой замши, широкие шелковые пояса, которые редко можно было встретить в Канаде в ту эпоху, юбки из голубого сукна и белые кожаные мокасины с вышитыми разноцветными узорами.
Все это были юные девушки, красавицы как на подбор, способные усладить взгляд европейца.
— Китовьи потроха! — вскочив, воскликнул Каменная Башка. — У Пещерного Медведя было тринадцать жен! Это число и принесло ему погибель! Женись он на двенадцати, и, может, его томагавк раздробил бы мне череп… Но тринадцать! Это же чертова дюжина!
Теребя косматую бороду, боцман переводил взгляд с одной индианки на другую, а Малыш Флокко и двое немцев держались за животы от хохота.
— А у этого мошенника-вождя губа была не дура! — воскликнул бретонец.
— Ну разве не красотки! — восхитился юный марсовой.
— Нравятся? Дарю!
— Ты слишком щедр, приятель.
— И потом, — сказал Джор, — с ними такие шутки не пройдут. Они жены белого вождя и всегда будут верны ему одному.
— Да не нужны мне они! — воспротивился Каменная Башка. — Я давно решил, что не нуждаюсь ни в каких женах — ни в белых, ни в желтых, ни в краснокожих.
— И все-таки выбора у вас нет, сэр. Вы должны их принять. Если у великого вождя не будет дюжины жен, племя не станет почитать его.
Сняв фуражку, старый бретонец яростно почесал затылок.
— Тринадцать баб! — в ужасе всплеснув руками, воскликнул он. — Вот если б отправить их всех в Иль-де-Ба!
— Они бы туда не поехали. Они всегда будут подле своего супруга, — сказал Джор.
— Тысяча колоколен! Да на что они мне сдались?!
— Они будут вам готовить, шить одежду…
— Ты сказал, одежду? У меня остался лишь один камзол, все остальное потонуло вместе с нашим судном.
— Так прикажите им сшить вам новое платье.
— Брось свои шутки, Джор! — сказал Каменная Башка.
— Я вовсе не шучу! Одежды воинам шьют женщины, мужчины лишь украшают их перьями, ступая на тропу войны.
— Не будь же таким жестокосердным, приятель, — не переставая посмеиваться, вмешался Малыш Флокко. — Дамы уже десять минут стоят тут, дрожа от холода. Пригласи их располагаться. Где твоя французская галантность? Подумай, какое впечатление ты оставляешь о белых людях?
— Я моряк, а не придворный повеса, — проворчал бретонец.
— Пригласи их к столу! У нас еще осталось немного медвежатины, два окорока и копченые сардельки.
— Оставь сардельки нашим немцам. Они без них никуда.
— Ну так угости их окороками!
— Сам угости, — пробурчал боцман, набивая трубку.
— А если они в меня влюбятся?
— Вот была бы удача! — воскликнул Каменная Башка.
— Ты предоставляешь мне полную свободу действий?
— Можешь считать себя их новым супругом.
— Нет уж, погоди. Тринадцать жен — даже для меня чересчур. Но раз ты позволяешь, я возьму на себя роль гостеприимного хозяина. Буду твоим адъютантом!
— Делай что хочешь и дай мне покурить!
С помощью Джора, продолжавшего давиться от хохота, Малыш Флокко расстелил перед вдовами бизонью шкуру и пригласил их сесть и отогреться у костра.
Товарищи предложили индианкам остатки ужина — пару окороков и последнюю бутылку джина, которую Каменная Башка собирался было опустошить в одиночестве. Джор протянул вдовам несколько толстых ломтей солонины и кукурузные галеты.
Мгновенно утешившись после потери своего первого супруга и господина, тринадцать вдов жадно набросились на еду, вырывая друг у друга куски мяса.
Похоже, Пещерный Медведь не баловал своих жен.
— Вот это аппетит! — изумился Малыш Флокко. Засунув руки в карманы, он стоял, с любопытством поглядывая на изголодавшихся индианок. — Ну и как мне прокормить их на жалованье марсового? К черту! Пусть о них позаботится Каменная Башка!
— Эге, мошенник, я не глухой, — произнес старый бретонец, яростно дымя трубкой. Шалаш заволокли клубы густого едкого дыма. — Уж не думаешь ли ты, что простому канониру под силу прокормить тринадцать жен? Да от моего жалованья и гинеи не останется!
— А ты выпивай поменьше!
— Катись к дьяволу! Не выводи меня из себя.
— Говорю же, здесь вам не придется потратить ни пенни, — сказал Джор. — О ваших нуждах позаботится племя.
— Уж не решил ли ты, что я намерен до конца дней оставаться вождем банды дикарей на берегу этого богом забытого озера? Да я брошу это племя при первой же возможности и вернусь в море, чтобы стрелять из своих пушек по англичанам!