— А я, — сказал второй, — лишь драные циновки и кипящий котелок в еще горящем очаге.

— Значит, все-таки сбежали. — Янес в раздражении махнул рукой.

— Нет-нет, ваше высочество, — возразил крысолов. — Я хорошо знаю клоаки, отсюда убежать нельзя. Враги где-то рядом.

— Тогда надо до них добраться.

— Я готов, господин.

— Мы тоже. — Шикари подняли карабины.

— А наши четвероногие увальни даже не подумали догнать нас. — Португалец сердито швырнул в стену собачьи цепи-поводки. — Псов словно заколдовали!

— Не шумите, сахиб, — одернул Янеса крысолов. — Я слышу подозрительный свист. Те чужаки совсем близко. В тридцати шагах от нас просторная ниша с широким входом. Там можно спрятаться и атаковать всем сразу.

— Сколько людей могут поместиться в твоей нише?

— Человек пятьдесят.

— М-да. Жаль, что ты не ответил «дюжина». Ну хорошо. Сейчас посмотрим, что к чему.

Янес выплюнул изжеванный окурок и с карабином на изготовку бесстрашно двинулся вперед, громко крича:

— Мы вас взяли! Сдавайтесь, или спущу собак! С вами говорит раджа Ассама!

В ответ послышался хохот.

— Канальи! — Янес начал горячиться. — Учтите, у меня есть и другие собаки! А кроме того…

Оглушительный выстрел сотряс галерею, будто подземный толчок. Это Янес выстрелил в сторону наглецов, посмевших над ним потешаться. Тремаль-Наик и Каммамури тоже выстрелили. С дальнего конца галереи донеслись приглушенные крики, кто-то выстрелил из пистолета: шуму от него было много, а проку никакого.

— Слушайте меня, подлецы! — крикнул Янес, беря у Каммамури перезаряженный карабин. — Повторяю, я — раджа Ассама, а вы кто такие? Как посмели вы, незваные гости, пробраться в мой город? Не забудьте, наш палач всегда готов к работе. Лучше сложите оружие и сдавайтесь. Я желаю взглянуть на ваши лица.

Какое-то время в ответ не раздавалось ни звука, потом плаксивый голос произнес:

— Мы несчастные парии, у нас нет ни еды, ни дома, ни родины.

— Бросайте оружие, и я велю накормить вас. Но поторопитесь, мое терпение небезгранично, а солдаты горят желанием вступить в бой.

— Что будет, если мы бросим пистолеты? — спросил тот же голос. — Вы нас убьете?

— Даю слово раджи, что не причиню вам зла. Кроме, разве что, одного мерзавца, скрывающегося среди вас.

— Кто он? Назовите его имя.

Чаша терпения Янеса переполнилась.

— Вы в ловушке! На вас нацелены пятьдесят карабинов, дюжина собак рвется с поводков, и ты еще пытаешься ставить мне какие-то условия? Узнаешь его имя, когда негодяй окажется у меня в руках!

— Я только хочу посоветоваться с моими товарищами, принц.

— Даю тебе пять минут. После чего отдам приказ штурмовать вашу вонючую нору. Даже не пытайтесь бежать, это бесполезно. Мы прекрасно знакомы со всеми закоулками здешних клоак, так что от бегства вы ничего не выгадаете.

— Человек, которого вы ищете, пария? — спросил незнакомец, старательно избегая приближаться к тому месту, которое полукругом озарял свет от фонарей.

— Сказано тебе, потом узнаешь. Время истекает, поторапливайся.

На другом конце галереи зашептались, однако туннель был до того гулок, что шепот походил на гомон.

— Как думаешь, они сдадутся? — спросил Янес у крысолова, опиравшегося на карабин.

— Несомненно, ваше высочество. Бежать им некуда.

— Сколько их, интересно?

— Наверняка больше, чем нас. Но парии никогда не отличались храбростью.

— Однако бдительности терять нельзя, — вставил Тремаль-Наик. — Пусть выходят по одному. Увижу нашего отравителя, мигом схвачу за шкирку.

— А ты его узнаешь?

— Ручаюсь.

— Я, впрочем, тоже. Подлец от нас не ускользнет.

Янес закурил. Увидев большой камень, скорее всего выпавший из свода, он присел на него, в нетерпении постукивая по полу каблуком. Шикари, Тремаль-Наик и Каммамури, как подобает истинным индийцам, сохраняли спокойствие. Они никуда не спешили, не говоря уже о крысолове, привыкшем караулить добычу, часами сидя в темноте у сточных колодцев.

Португалец не сводил глаз со стрелок золотого хронометра, считая секунды. Он что-то бормотал себе под нос и дымил как паровоз: дым его папирос уже затмевал свет фонарей. Время, отпущенное париям, подходило к концу, когда тот же голос произнес в темноте:

— Мои люди решились.

— Ну наконец-то! — воскликнул Янес, выкидывая окурок и берясь за карабин. — И что же вы решили?

— Сдаться махарадже, если тот поклянется не стрелять в нас и не топить в черной реке.

— Прежде всего говори, сколько вас?

— Тридцать пять человек.

— И все вы — парии?

— Да, махараджа.

— Я обещаю пощадить вас. Стройтесь в ряд и выходите на свет по одному. Мысли о побеге лучше сразу выкиньте из головы. Нас много, и мы прекрасно вооружены, можем перестрелять всех до единого. Кстати, чем вы добываете себе пропитание?

— Мы бедные охотники на крокодилов. Ловим их в лагуне Монор, она кишмя кишит этими тварями.

— Хорошо. А теперь выходите по одному и держите оружие в поднятых руках.

Португалец обернулся к Тремаль-Наику и Каммамури:

— Считайте тщательно. Нутром чую, их не тридцать пять, а тридцать шесть. Трое шикари направо, трое налево, фонари поднять. Карабины отложите, возьмите пистолеты.

— Будьте начеку, — поддержал его Тремаль-Наик.

Тот же голос крикнул из темноты:

— Не стреляйте! Мы выходим!

В полутьме зашевелилась какая-то тень, и на свет вышел молодой индиец, тощий, как спичка. Его бедра были обмотаны тряпкой неопределенного цвета; от него несло мускусом. В поднятой правой руке он держал тяжелый нож с квадратным лезвием, какими пользуются охотники на крокодилов и гавиалов [Гавиалы — вид крупных пресмыкающихся из отряда крокодилов; в длину достигают до 5,5 метра.]. Юноша бросил оружие к ногам Янеса. Нож, как видно из чистой стали, зазвенел, подпрыгивая на камнях.

— Проходи, — махнул рукой португалец, пристально взглянув незнакомцу в лицо. — Если тебе дорога жизнь, не задерживайся в клоаках.

Пария низко поклонился и торопливо побрел прочь.

Из темноты вышел второй, затем третий, четвертый… У одних были древние пистолеты, которые они, прежде чем бросить, разряжали в воздух. У остальных — ножи разных форм и размеров. Почти все люди были молодыми и тощими, что несколько удивило Янеса, знавшего, до чего индийцы, в отличие от бирманцев или араканцев, лакомы до крокодильих хвостов.

— Я последний, — произнес заросший бородой старик, выглядевший предводителем этой странной артели. — Больше никого не осталось.

Но Янес остановил его и спросил, наведя пистолет:

— А ты не врешь?

— Нет, раджа. Клянусь всеми ракшасами Брахмы!

— Оставь в покое демонов. Говори, сколько вас было?

— Мы уже сказали.

— Значит, один не вышел?

— Ваше высочество, повторяю, я — последний.

— Однако вас вышло тридцать четыре, а не тридцати пять.

— Вы обсчитались, — совершенно спокойно ответил пария.

— Нет, вышло только тридцать четыре человека, — подтвердил Тремаль-Наик. — Считали даже шикари.

— Тогда не знаю. Наверное, вы все ошиблись.

— Каммамури, сторожи его, — велел Янес. — А мы с Тремаль-Наиком наведаемся в их логово. Похоже, негодяи держат нас за дураков. При малейшей угрозе стреляйте и не жалейте патронов. Крысолов, показывай дорогу.

— Слушаюсь, ваше высочество.

— Если человек не посмел выйти, значит совесть у него нечиста, — заметил Тремаль-Наик.

— И отягощена ядом, — добавил португалец. — На сей раз он от нас не уйдет.

Дождавшись, пока Каммамури свяжет не оказавшего сопротивления парию, Янес с Тремаль-Наиком двинулись за стариком, держа фонари повыше, чтобы хоть немного разогнать столь удобную для засады тьму. Вскоре они очутились перед широким полукруглым проемом, в который без помех прошел бы слон.

— Это последнее убежище в туннеле? — спросил Янес.

— Да, ваше высочество.

— Что ж, давайте проверим, не забыл ли кто оттуда выйти.

Португалец вошел внутрь и очутился в круглом помещении, в стенах которого зияло множество дыр, а пол был засыпан песком. Там действительно могли бы поместиться пятьдесят человек, причем с комфортом.

— Отличный погреб, получше дворцовых, — усмехнулся Янес. — В этом прохладном песке даже пиво неплохо хранилось бы месяцами.

— Кому нужно вонючее пиво, дружище? — возразил Тремаль-Наик. — Здесь смердит крокодилами.

— А я, кажется, почти привык к этому запаху. Ага! Вижу кучу ветхих ковров, под ними вполне может прятаться человек.

— И не один. Нашим париям недостаточно оказалось сухого песка, им ковры подавай.

Крысолов огляделся, прислушиваясь. Потом поставил лампу на пол и принялся по одному стаскивать ковры вниз. Дырявые и пропахшие мускусом, они явно вышли не из-под ткацких станков Пенджаба или Кашмира.

— Давай, давай, — подбодрил старика Янес. — Наши пистолеты наготове.

Крысолов продолжал расшвыривать в разные стороны коврики и какие-то тряпки, сопя, вытирая пот и то и дело отскакивая, словно опасаясь, что из-под очередного половика выскочит ядовитая кобра или огромный питон. Когда на полу осталось всего несколько ковров, под ними обнаружилась подозрительная выпуклость.

— Ваше высочество, человек, которого вы ищете, здесь. Я слышу его дыхание.