— Что ты такое говоришь, господин? — воскликнул старик.

— Что сейчас велю раджпутам изловить крокодила и тогда мы посмотрим, нравится ли рептилиям мясо париев.

— Хочешь живьем скормить меня крокодилу? Я нищий старик, у меня только и есть что собственная шкура, натянутая на кости.

— Ничего, голодный крокодил и костями не побрезгует, а голодны эти твари всегда. Хозяин, прикажите раджпутам поймать крокодила, да покрупнее.

— Мы сделаем еще лучше. Отправим на охоту париев. Они хорошо разбираются в ловле крокодилов.

— Думаете, согласятся?

Тремаль-Наик отобрал нескольких париев и гаркнул:

— Если через четверть часа здесь не будет крокодила, велю раджпутам перестрелять вас всех, как бешеных псов.

— Ничего не выйдет. — Старик обреченно махнул рукой. — Мы переловили всех крокодилов в этом болоте. Утром убили последнего, самого крупного и опасного. Подстерегли, пока он спал. Но если хочешь что-то узнать, спрашивай. Я не слишком держусь за жизнь.

— Поедешь с нами на слоне. Скажи своим, чтобы не пытались бежать. Сам знаешь, раджпуты стреляют метко.

— Господин, пообещайте, что моих людей не перебьют где-нибудь в дворцовых подвалах.

— Даю слово.

Старик что-то тихонько сказал париям, которых уже обступили плотным кольцом раджпуты, и вернулся к Тремаль-Наику, Каммамури и следопыту; им уже не терпелось отправиться в обратный путь. Все трое словно предчувствовали беду.

Корнак успел покормить слона, дав ему охапку веток баньяна, фикуса и саблевидной болотной травы, которую ботаники именуют typha elephantina.

— Можем ехать? — спросил Тремаль-Наик.

— Слон ждет только приказа. — Корнак сбросил лестницу.

Каммамури подтолкнул к ней парию, предварительно отняв у него древний пистоль. Оружие настолько заржавело, что стреляло, дай бог, один раз из пятидесяти. В свою очередь забравшись в хауду, он сел рядом со стариком. Тремаль-Наик и следопыт уселись напротив.

Сахур втянул хоботом слегка посвежевший вечерний воздух, протрубил и потопал назад в город. Какое-то время позади еще можно было разглядеть раджпутов, конвоировавших охотников на крокодилов. До города им предстояло добраться только к ночи.

— Мы одни, приятель. — Тремаль-Наик протянул старику бутылку пива, надеясь развязать ему язык. — Расскажешь теперь об этом таинственном брамине? Кто он? Откуда? Почему прибился к вам? Что приказывал? Готовить яд?

— Он не брамин, господин, а такой же пария, как я.

— Ну наконец-то! — разом воскликнули Тремаль-Наик и Каммамури.

— Мы из Бенгалии. Нас, можно сказать, подкупили.

— Объясни подробнее. — Тремаль-Наик невольно вздрогнул.

— Один человек щедро заплатил лжебрамину, чтобы тот привел нас в столицу Ассама.

— Зачем? Не крыс же ловить в городских клоаках.

На морщинистое лицо старика набежала тень.

— Берегитесь лжебрамина, господин. Он самый страшный колдун, которого я встречал. У его глаз невероятная сила.

— Кто вас сюда послал?

— Об этом известно лишь лжебрамину.

— А это, случайно, не бывший раджа Синдхия, отправленный рани в калькуттский сумасшедший дом?

— Однажды я слыхал его имя от брамина, вернее, нашего главаря. Он перепил тогда пальмового вина и разболтался, как попугай.

— Что же он говорил?

— Что рани и раджа скоро потеряют трон.

— Вас всего сорок, а у рани — пятьдесят тысяч раджпутов.

— А ты знаешь, господин, сколько таких отрядов, как наш, сейчас втайне пробирается по джунглям, питаясь бананами и ячменем? Сам я, конечно, тоже этого не знаю, но подозреваю, что в скором времени рани придется туго.

— У нас верные подданные!

— Да, господин? — Губы старика тронула загадочная усмешка.

— Гром и молния, как говорит наш Янес! Выходит, Синдхия втайне готовит переворот?

— Не знаю, ведь я никогда с ним не разговаривал.

— День прожит не зря, хозяин, — произнес Каммамури.

— Согласен. Дожидаясь, пока у брамина развяжется язык, мы бы только потеряли время и терпение.

— Надо бы поторопиться. Нутром чую, от пленника мы сможем узнать много больше.

— Сдается, он скорее уморит себя голодом, жаждой и бессонницей. Люди, ежедневно борющиеся со всеобщим презрением и нищетой, мало ценят жизнь, надеясь после смерти переродиться в кого-нибудь поудачливее.

— А я считаю, что он заговорит.

— Поспорим? Ставлю два золотых, блестящих, только что отчеканенных.

— На то, что не заговорит?

— На то, что мы ничего от него не добьемся.

— По рукам, хозяин. Но вы проиграете.

— И ничуть не огорчусь, — рассмеялся Тремаль-Наик. — Согласен проиграть хоть пятьсот золотых, лишь бы узнать, что за пропасть вот-вот разверзнется у нас под ногами.

Закатное солнце утонуло в алом облаке у горизонта. Стремительно, словно воронья стая, надвигалась тьма. Из-за верхушек высоких деревьев выглянула луна и осветила окрестности, к огромной радости сверчков, горластых лягушек и летучих мышей. Северные горы дышали прохладой, разгоняя дневной жар.

Сахур прибавил шагу. Время от времени он трубил и качал огромной головой. Или набирал полную грудь свежего вечернего воздуха и обдувал своего погонщика при помощи хобота.

Раджпуты и их пленники давно исчезли из вида. Какими бы хорошими ходоками они ни были, им не сравниться по скорости со слоном. Показались белеющие в лунном свете стены города. И тут с одного из бастионов грянула пушка. Тремаль-Наик и Каммамури вскочили на ноги и тревожно переглянулись.

— Бунт? — спросил первый.

— Уже? Нет, не думаю, что заговорщики Синдхии успели добраться до столицы. Какими бы лентяями ни были городские стражники, они бы обратили внимание на толпы подозрительных людей, да еще и с оружием. Не с гарпунами же и сетями явятся сюда эти негодяи.

— Ого! Второй выстрел!

— А ружья молчат и… — Каммамури вдруг охнул. — Там пожар! Пушка стреляет, созывая людей на помощь!

— Где пожар? — с ужасом спросил Тремаль-Наик.

— Где-то поблизости от дворца рани. Глядите, хозяин, глядите!

Над центром города, там, где находились самые богатые дворцы сановников и самые роскошные пагоды, поднимался черный столб дыма. Искры, вздымаемые в небо вечерним ветром, сверкали, будто звезды.

— Корнак! — взревел Тремаль-Наик. — Гони слона! В городе беда, надо спешить на помощь!

— Вижу, господин, вижу, — взволнованно ответил погонщик. — И я знаю, что там горит. Мои глаза меня не обманывают.

— Что? Отвечай же!

— Дворец рани.

— А ты не ошибаешься?

— Нет-нет, господин, — поддержал корнака следопыт, — он прав.

Юноша стоял, напряженно вглядываясь в зарево.

— Нас снова предали! — Тремаль-Наик побледнел. — Гони, корнак, гони!

— Шива не допустит, чтобы пленник сгорел, — простонал Каммамури. — Я сам брошусь в пожар и вытащу его. Гони, корнак!

Сахур, чувствуя болезненные уколы анкуса, помчался вперед. Корзина с пассажирами на спине угрожающе раскачивалась. Слон бежал быстрее лошади, пущенной галопом. Его огромные шаги буквально пожирали пространство. Он шумно сопел. До разводного моста оставалось всего ничего.

Тремаль-Наика, Каммамури и Тимула снедала тревога. Они не сводили глаз с клубов дыма, подсвеченных красным заревом. Ночной ветер то растягивал дымное покрывало, то вновь сворачивал его, поднимая ввысь снопы искр. Небо окрасилось в зловещие тона. Луна спряталась, словно боялась опалить себе лицо.

Подчиняясь корнаку, Сахур в мгновение ока пересек мост, едва не затоптав раджпутов, стоявших на страже у бастиона. Над городом висели заполошные крики, колокольный набат и грохот барабанов. Мимо пробегали люди, они размахивали руками и взывали к богам.

— Что горит? — крикнул Тремаль-Наик.

— Дворец рани! — донеслось в ответ.

Тремаль-Наик выругался.

— Пока нас не было, свершилось еще одно преступление. Напрасно мы уехали, оставив Янеса одного.

— Не удивлюсь, если здесь замешан лжебрамин, — сквозь зубы процедил Каммамури.

— Он же лежит в подвале! Еще и связанный.

— Уж вы мне поверьте, хозяин.

Тем временем пожар разгорался. К небу поднимались длинные языки пламени, похожие на кобр с раздутыми капюшонами. Сахур бежал все быстрее, прохожим приходилось вжиматься в стены.

— Расступись! Именем рани! — что есть мочи вопил погонщик.

Заслышав топот и его вопли, все спешили убраться с дороги и не мешать несущемуся во весь опор слону. Чем ближе к центру города, тем больше людей было на улицах и тем выше опасность затоптать кого-либо. Подходы к дворцу заполняли раджпуты, стражники и простые горожане, торопившиеся на помощь.

Дворец полыхал. Его построили почти целиком из камня: огню особо нечем было поживиться, и оставалось лишь пожирать мебель. Изо всех окон валил густой дым с искрами. Вот-вот могли заняться деревянные надстройки, где хранились припасы, после чего огонь должен был перекинуться на крыши. То и дело что-то взрывалось, наверняка бочонки со спиртным.

Сахур остановился. Вокруг суетились люди из охраны махараджи и простые горожане, но мощности древних помп оказалось недостаточно, чтобы потушить пожар.

— Именем рани, расступитесь! — зычно крикнул корнак.