— Что ты такое говоришь, господин? — воскликнул старик.
— Что сейчас велю раджпутам изловить крокодила и тогда мы посмотрим, нравится ли рептилиям мясо париев.
— Хочешь живьем скормить меня крокодилу? Я нищий старик, у меня только и есть что собственная шкура, натянутая на кости.
— Ничего, голодный крокодил и костями не побрезгует, а голодны эти твари всегда. Хозяин, прикажите раджпутам поймать крокодила, да покрупнее.
— Мы сделаем еще лучше. Отправим на охоту париев. Они хорошо разбираются в ловле крокодилов.
— Думаете, согласятся?
Тремаль-Наик отобрал нескольких париев и гаркнул:
— Если через четверть часа здесь не будет крокодила, велю раджпутам перестрелять вас всех, как бешеных псов.
— Ничего не выйдет. — Старик обреченно махнул рукой. — Мы переловили всех крокодилов в этом болоте. Утром убили последнего, самого крупного и опасного. Подстерегли, пока он спал. Но если хочешь что-то узнать, спрашивай. Я не слишком держусь за жизнь.
— Поедешь с нами на слоне. Скажи своим, чтобы не пытались бежать. Сам знаешь, раджпуты стреляют метко.
— Господин, пообещайте, что моих людей не перебьют где-нибудь в дворцовых подвалах.
— Даю слово.
Старик что-то тихонько сказал париям, которых уже обступили плотным кольцом раджпуты, и вернулся к Тремаль-Наику, Каммамури и следопыту; им уже не терпелось отправиться в обратный путь. Все трое словно предчувствовали беду.
Корнак успел покормить слона, дав ему охапку веток баньяна, фикуса и саблевидной болотной травы, которую ботаники именуют typha elephantina.
— Можем ехать? — спросил Тремаль-Наик.
— Слон ждет только приказа. — Корнак сбросил лестницу.
Каммамури подтолкнул к ней парию, предварительно отняв у него древний пистоль. Оружие настолько заржавело, что стреляло, дай бог, один раз из пятидесяти. В свою очередь забравшись в хауду, он сел рядом со стариком. Тремаль-Наик и следопыт уселись напротив.
Сахур втянул хоботом слегка посвежевший вечерний воздух, протрубил и потопал назад в город. Какое-то время позади еще можно было разглядеть раджпутов, конвоировавших охотников на крокодилов. До города им предстояло добраться только к ночи.
— Мы одни, приятель. — Тремаль-Наик протянул старику бутылку пива, надеясь развязать ему язык. — Расскажешь теперь об этом таинственном брамине? Кто он? Откуда? Почему прибился к вам? Что приказывал? Готовить яд?
— Он не брамин, господин, а такой же пария, как я.
— Ну наконец-то! — разом воскликнули Тремаль-Наик и Каммамури.
— Мы из Бенгалии. Нас, можно сказать, подкупили.
— Объясни подробнее. — Тремаль-Наик невольно вздрогнул.
— Один человек щедро заплатил лжебрамину, чтобы тот привел нас в столицу Ассама.
— Зачем? Не крыс же ловить в городских клоаках.
На морщинистое лицо старика набежала тень.
— Берегитесь лжебрамина, господин. Он самый страшный колдун, которого я встречал. У его глаз невероятная сила.
— Кто вас сюда послал?
— Об этом известно лишь лжебрамину.
— А это, случайно, не бывший раджа Синдхия, отправленный рани в калькуттский сумасшедший дом?
— Однажды я слыхал его имя от брамина, вернее, нашего главаря. Он перепил тогда пальмового вина и разболтался, как попугай.
— Что же он говорил?
— Что рани и раджа скоро потеряют трон.
— Вас всего сорок, а у рани — пятьдесят тысяч раджпутов.
— А ты знаешь, господин, сколько таких отрядов, как наш, сейчас втайне пробирается по джунглям, питаясь бананами и ячменем? Сам я, конечно, тоже этого не знаю, но подозреваю, что в скором времени рани придется туго.
— У нас верные подданные!
— Да, господин? — Губы старика тронула загадочная усмешка.
— Гром и молния, как говорит наш Янес! Выходит, Синдхия втайне готовит переворот?
— Не знаю, ведь я никогда с ним не разговаривал.
— День прожит не зря, хозяин, — произнес Каммамури.
— Согласен. Дожидаясь, пока у брамина развяжется язык, мы бы только потеряли время и терпение.
— Надо бы поторопиться. Нутром чую, от пленника мы сможем узнать много больше.
— Сдается, он скорее уморит себя голодом, жаждой и бессонницей. Люди, ежедневно борющиеся со всеобщим презрением и нищетой, мало ценят жизнь, надеясь после смерти переродиться в кого-нибудь поудачливее.
— А я считаю, что он заговорит.
— Поспорим? Ставлю два золотых, блестящих, только что отчеканенных.
— На то, что не заговорит?
— На то, что мы ничего от него не добьемся.
— По рукам, хозяин. Но вы проиграете.
— И ничуть не огорчусь, — рассмеялся Тремаль-Наик. — Согласен проиграть хоть пятьсот золотых, лишь бы узнать, что за пропасть вот-вот разверзнется у нас под ногами.
Закатное солнце утонуло в алом облаке у горизонта. Стремительно, словно воронья стая, надвигалась тьма. Из-за верхушек высоких деревьев выглянула луна и осветила окрестности, к огромной радости сверчков, горластых лягушек и летучих мышей. Северные горы дышали прохладой, разгоняя дневной жар.
Сахур прибавил шагу. Время от времени он трубил и качал огромной головой. Или набирал полную грудь свежего вечернего воздуха и обдувал своего погонщика при помощи хобота.
Раджпуты и их пленники давно исчезли из вида. Какими бы хорошими ходоками они ни были, им не сравниться по скорости со слоном. Показались белеющие в лунном свете стены города. И тут с одного из бастионов грянула пушка. Тремаль-Наик и Каммамури вскочили на ноги и тревожно переглянулись.
— Бунт? — спросил первый.
— Уже? Нет, не думаю, что заговорщики Синдхии успели добраться до столицы. Какими бы лентяями ни были городские стражники, они бы обратили внимание на толпы подозрительных людей, да еще и с оружием. Не с гарпунами же и сетями явятся сюда эти негодяи.
— Ого! Второй выстрел!
— А ружья молчат и… — Каммамури вдруг охнул. — Там пожар! Пушка стреляет, созывая людей на помощь!
— Где пожар? — с ужасом спросил Тремаль-Наик.
— Где-то поблизости от дворца рани. Глядите, хозяин, глядите!
Над центром города, там, где находились самые богатые дворцы сановников и самые роскошные пагоды, поднимался черный столб дыма. Искры, вздымаемые в небо вечерним ветром, сверкали, будто звезды.
— Корнак! — взревел Тремаль-Наик. — Гони слона! В городе беда, надо спешить на помощь!
— Вижу, господин, вижу, — взволнованно ответил погонщик. — И я знаю, что там горит. Мои глаза меня не обманывают.
— Что? Отвечай же!
— Дворец рани.
— А ты не ошибаешься?
— Нет-нет, господин, — поддержал корнака следопыт, — он прав.
Юноша стоял, напряженно вглядываясь в зарево.
— Нас снова предали! — Тремаль-Наик побледнел. — Гони, корнак, гони!
— Шива не допустит, чтобы пленник сгорел, — простонал Каммамури. — Я сам брошусь в пожар и вытащу его. Гони, корнак!
Сахур, чувствуя болезненные уколы анкуса, помчался вперед. Корзина с пассажирами на спине угрожающе раскачивалась. Слон бежал быстрее лошади, пущенной галопом. Его огромные шаги буквально пожирали пространство. Он шумно сопел. До разводного моста оставалось всего ничего.
Тремаль-Наика, Каммамури и Тимула снедала тревога. Они не сводили глаз с клубов дыма, подсвеченных красным заревом. Ночной ветер то растягивал дымное покрывало, то вновь сворачивал его, поднимая ввысь снопы искр. Небо окрасилось в зловещие тона. Луна спряталась, словно боялась опалить себе лицо.
Подчиняясь корнаку, Сахур в мгновение ока пересек мост, едва не затоптав раджпутов, стоявших на страже у бастиона. Над городом висели заполошные крики, колокольный набат и грохот барабанов. Мимо пробегали люди, они размахивали руками и взывали к богам.
— Что горит? — крикнул Тремаль-Наик.
— Дворец рани! — донеслось в ответ.
Тремаль-Наик выругался.
— Пока нас не было, свершилось еще одно преступление. Напрасно мы уехали, оставив Янеса одного.
— Не удивлюсь, если здесь замешан лжебрамин, — сквозь зубы процедил Каммамури.
— Он же лежит в подвале! Еще и связанный.
— Уж вы мне поверьте, хозяин.
Тем временем пожар разгорался. К небу поднимались длинные языки пламени, похожие на кобр с раздутыми капюшонами. Сахур бежал все быстрее, прохожим приходилось вжиматься в стены.
— Расступись! Именем рани! — что есть мочи вопил погонщик.
Заслышав топот и его вопли, все спешили убраться с дороги и не мешать несущемуся во весь опор слону. Чем ближе к центру города, тем больше людей было на улицах и тем выше опасность затоптать кого-либо. Подходы к дворцу заполняли раджпуты, стражники и простые горожане, торопившиеся на помощь.
Дворец полыхал. Его построили почти целиком из камня: огню особо нечем было поживиться, и оставалось лишь пожирать мебель. Изо всех окон валил густой дым с искрами. Вот-вот могли заняться деревянные надстройки, где хранились припасы, после чего огонь должен был перекинуться на крыши. То и дело что-то взрывалось, наверняка бочонки со спиртным.
Сахур остановился. Вокруг суетились люди из охраны махараджи и простые горожане, но мощности древних помп оказалось недостаточно, чтобы потушить пожар.
— Именем рани, расступитесь! — зычно крикнул корнак.