Толпа с готовностью разошлась в стороны. Люди и без того уже начали отступать перед жаром и жгучими искрами. Где Янес? Где маленький Соарес? В неразберихе и суматохе об этом оставалось только гадать.

Каммамури скинул веревочную лестницу, спустился, пронесся сквозь толпу, вопя как помешанный, и скрылся в дверях, откуда, вперемешку с искрами, вырывался дым.

— Пленник! Мой пленник! — кричал он.

С оглушительным грохотом начала валиться вниз кровля, из-за чего могли обрушиться и нижние этажи, но Каммамури ни на что не обращал внимания. Он не сомневался, что до подземелий огонь еще не добрался, в отличие от дыма.

Прикрыв нос платком, Каммамури добежал до лестницы, ведущей в подвал, и там наткнулся на двух человек. Один оказался крысоловом, второй — раджпутом, тащившим на плече бессознательного парию.

— Ты вовремя! — бросил крысолов. — Еще чуть-чуть, и мы бы задохнулись там вместе с марабу.

— Пленник жив? — не слушая его, спросил маратха.

— Жив. А твои чудные птички все передохли.

— Да и пес с ними. Еще наловим. Уходим, уходим, пока нам на голову не обрушился потолок!

Огонь сделался полновластным хозяином дворца. Жалкие струйки воды не могли его усмирить. От жара трескались мраморные колонны. На верхних этажах с адским грохотом начали рушиться стены.

Троица, таща пленника, со всех ног устремилась к выходу и сбежала по ступеням главной лестницы, у подножия которой стоял Сахур. Слон трубил и порывался удрать, не слушаясь погонщика.

— Погрузи парию на слона, туда, где сидят Тимул и нищий старик. Он пария из одной шайки с лжебрамином, — велел маратха раджпуту.

— Будет сделано, — прогудел здоровяк и схватился за веревочную лестницу.

Крысолов полез следом.

— Да смотрите, чтобы пленник не удрал!

— Пристрелю, если попробует.

— Мертвец мне не нужен. Поезжайте на площадь Великих Моголов и ждите меня там. Я должен отыскать своего хозяина, раджу и рани с ребенком.

Каммамури не пришлось кричать, чтобы люди расступились. Столичные жители хорошо знали и любили маратху. Завидев раджпутов, пытавшихся заставить работать древнюю помпу, он бросился туда и сразу же заметил Тремаль-Наика.

— Хозяин, где господин Янес? — сдавленно спросил он.

— В безопасности.

— А Соарес?

— С кормилицей. Но рани пропала.

— Вы шутите, хозяин?

— Кажется, сейчас не время шутить.

— А вдруг она погибла в огне?

— Нет-нет, она первой покинула дворец. Ее многие видели.

— И куда же пошла госпожа? Что, если ее похитили?

— Пойдем разыщем Янеса. Спасать дворец смысла нет. Через пару часов он рухнет.

Глава 10

В поисках рани

Всепожирающий огонь окончательно воцарился в некогда великолепном дворце ассамских раджей. Дюжина чихающих и кашляющих от старости насосов не могла противостоять пожару. Судя по всему, их трубы погрызли мыши, вечное проклятие Индии. Усилившийся горный ветер раздувал пламя. Мощные каменные стены и перекрытия двух нижних этажей еще держались, но верхние этажи, крыши и террасы из палисандрового дерева пылали вовсю. К небу тянулись жуткие огненные языки.

Раджпуты, стражники и горожане, обескураженные бесполезностью своих усилий и напуганные вихрями искр, что вылетали из окон и обжигали их обнаженные тела, отказались от попыток потушить пожар. Лишь в той части, где находились покои рани, отряд раджпутов, выстроившись цепочкой, продолжал передавать друг другу ведра с водой и выплескивать их в огромное огненное жерло.

Именно там Тремаль-Наик и Каммамури обнаружили португальца с его извечной папиросой в зубах. Даже потеря собственного дворца не смогла отвратить его от курения. Ароматный табачный дым смешивался с вонью горелого дерева и тлеющей ткани. Вид у Янеса был встревоженный. Он нервно расхаживал туда-сюда, отдавал отрывистые приказы, потом застывал на месте, словно его неистовая энергия внезапно иссякала. Наверное, он думал о пропавшей жене.

— Янес, друг мой, — обратился к нему Тремаль-Наик, — даже в смертельных боях я не видел тебя таким.

Португалец выплюнул окурок.

— Пойми, речь о моей жене.

— Она точно не осталась во дворце?

— Нет, многие видели, как она вышла из ворот незадолго до пожара.

— Почему ты не присматривал за ней?

— Министры отвлекли меня. Государственные заботы, будь они неладны! За что ни возьмись, все вечно идет наперекосяк.

— Может быть, Сураму похитили? — предположил Каммамури.

С грохотом обвалилась очередная лоджия, подняв тучу пепла и искр.

— Нет. По-моему, она подчинилась какому-то приказу магнетизера.

— Мы ее обязательно разыщем, господин Янес. С нами Тимул.

— Знаю. Однако незачем тут торчать. Предоставим огню доедать остатки пира. Давайте отправимся в Рампур. Соарес с кормилицей уже там. На всякий случай я отправил с ними охрану. Мы с вами, друзья, вошли в опасные воды, изобилующие подводными рифами.

— Нам этого можешь не говорить, Янес, — вздохнул Тремаль-Наик. — Мы поймали главаря париев из клоак. Он поведал нам много интересного.

— А что брамин? Сгорел в пожаре?

— О нет, господин Янес. Мы его вытащили. А вот марабу передохли.

— Так пленник жив? Где эта каналья? Я убью его!

— Сейчас этого делать как раз нельзя, если мы хотим узнать, кто намерен свергнуть рани с престола, — возразил Тремаль-Наик. — Каммамури, отправляйся с обоими пленниками в малый дворец Рампура. Чувствую, нам предстоит лицезреть их счастливую встречу. Ага, вижу, повозка и зебу уцелели? Мы с Янесом скоро вас догоним.

— Слушаюсь, хозяин, — ответил маратха и убежал туда, где ждал Сахур.

Колесница под позолоченным куполом, запряженная четверкой быков, действительно была спасена, как и слоны, которых погонщики вывели наружу, едва почувствовав запах дыма: два десятка великолепных кумареа и мергов, выдрессированных для охоты и войны. В бою каждый такой слон стоил полка раджпутов.

Бросив последний взгляд на горящий дворец, где он провел столько счастливых дней со своей семьей, Янес вслед за Тремаль-Наиком взобрался в колесницу и крикнул вознице:

— В Рампур, быстро!

Повторять приказ не пришлось. Болезненные уколы длинного стрекала заставили зебу бежать во весь опор вдогонку за Сахуром, который уже скрылся из виду. Временами откуда-то издалека доносились трубные звуки, но вскоре стихли и они.

Завидев царскую колесницу, толпа быстро расступалась и почтительно приветствовала раджу, однако Тремаль-Наик не мог избавиться от ощущения, что все происходило не так, как прежде. Казалось, горожане, когда-то с таким энтузиазмом праздновавшие изгнание тирана Синдхии и восшествие на престол Сурамы, отравлены каким-то ядом. Но кто же отравитель? Змеи, таившиеся в клоаках, или некто, прятавшийся много дальше?

Речь, разумеется, шла не об обычных змеях, а о двуногих. Об опасных заговорщиках, вознамерившихся разрушить ассамскую империю, как торжественно называл свое государство Янес, дабы отбить у воинственных соседей даже мысли о восстании.

Через четверть часа повозка подкатила к небольшому дворцу. Там уже стоял Сахур и с аппетитом и хрустом поедал сахарный тростник и листья фикуса.

Так называемый малый дворец представлял собой, по сути, бунгало, не слишком изысканное, зато идеально отвечавшее жаркому индийскому климату: пирамидальная крыша, многочисленные веранды, прикрытые от солнца разноцветными циновками. Под двумя боковыми навесами стояли спасенные от огня слоны. Вокруг раскинулся прекрасный тенистый сад с высокими пальмами.

Каммамури, крысолов и следопыт ждали их у входа.

— Негодяи в надежном месте? — спросил Тремаль-Наик.

— Да, хозяин, — ответил маратха. — Их охраняет раджпут.

— Оба пленника в одном месте?

— Да, хозяин.

— Что ж, пойдемте навестим этих подлецов, — предложил Янес, заметно утративший обычную невозмутимость. — Если не скажут сразу, куда подевалась рани, привяжу обоих к пушкам. Брамин уже и так зажился на этом свете.

Каммамури отвел их в гостиную с каменным полом, обставленную на колониальный лад: стол из анакардиевого дерева, рояль, плетеные ротанговые шезлонги с высокой спинкой и прочая изящная мебель, в том числе буфеты со спиртными напитками и бокалами.

В шезлонгах сидели связанные по рукам и ногам пленники. Брамин, судя по тяжелому дыханию, был уже на пороге смерти.

— Это с ним ты разговаривал, Тремаль-Наик? — спросил Янес, указывая на старика.

— С ним. Уверен, мы сможем узнать от него больше, чем от лжебрамина.

— Однако последний, похоже, умирает. Каммамури, напои его чем-нибудь.

— Не пивом же? Парень, конечно, будет доволен, в отличие от меня. Столько времени на него убил…

Бормоча себе под нос, маратха подошел к буфету с рядами пыльных бутылок и принялся разглядывать этикетки.

— О! Виски! — воскликнул он, хватая длинногорлую бутылку. — Вот что его взбодрит.

— Ты его добить хочешь? — хмыкнул Тремаль-Наик. — Зачем тогда вытащил его из подвала?

— Ну что вы, хозяин! — Маратха откупорил бутылку. — У этого шакала луженый желудок. Вот увидите, он мигом очухается.

— Для того чтобы тут же отправиться в мир иной, — сказал Янес. — Открой-ка пиво и напои его. Хоть и теплое, оно покажется ему напитком богов.