— Но откликнется ли Сандокан на твою просьбу?

— Почему нет? На Момпрачеме сейчас спокойно, он наверняка заскучал. Ты его знаешь, Сандокан не любит сидеть сложа руки. Он жить не может без звона оружия и запаха пороха. Едва он получит телеграмму, как прыгнет на корабль и на всех парах помчится сюда по Индийскому океану.

В дверь постучали.

— Кто там? — спросил Янес, кладя ладонь на рукоять пистолета.

— Это я! — прозвучал гулкий голос из-за двери.

— Тремаль-Наик! — радостно воскликнули в унисон Сурама и Янес.

Глава 3

Крысолов

В кабинет вошел знаменитый охотник на тугов из Сундарбана. Мужчина лет сорока пяти, внешне — яркий представитель бенгальцев: стройный и гибкий, с благородными, очень живыми чертами лица, светлокожий, как подобает индийцу высшей касты, не испорченному кровью парии. Одет он был в наряд, характерный в то время для богатых младоиндийцев, отказавшихся от дхоти [Дхоти — традиционная мужская одежда в Южной и Юго-Восточной Азии: прямоугольная полоса ткани длиной от двух до пяти метров; при ношении ее оборачивают вокруг нижней части туловища и пропускают один конец между ног.] и уттарий [Уттария — подобие длинного широкого шарфа, которым принято оборачивать верхнюю часть туловища и руки.] ради англо-индийского костюма, более практичного и удобного: белая полотняная куртка с красными шелковыми галунами, широкий пояс, из-под которого высовывались два длинноствольных пистолета, узкие белые штаны и небольшой разноцветный тюрбан.

— Откуда ты явился? — спросил Янес, пожимая товарищу руку. — Я уж было решил, что и тебя отравили.

На лицо Тремаль-Наика набежала тень, черные глаза яростно сверкнули.

— Как видите, друзья, я жив, — ответил он. — Спешил к вам, даже в таверну не заглянул, хотя мне бы не помешало промочить горло. Клянусь Шивой, дела наши обстоят неважно!

— Думаешь, мы этого не понимаем? — вздохнул Янес. — Но где ты был?

— Гонялся вместе с Тимулом за отравителем твоего первого министра. Этот Тимул просто чудо. Если уж взял след, узнает его из тысячи.

— Что ты выяснил? — в один голос задали вопрос португалец и Сурама.

— На первый взгляд кажется, что в вашей столице все тихо и спокойно, однако здесь подспудно зреет заговор: кто-то хочет лишить вас трона.

— Но где же прячутся заговорщики? — в раздражении вскричал Янес. — Скажи, и я велю немедленно их схватить!

— Это будет нелегко, — ответил Тремаль-Наик, усаживаясь в кресло-качалку. — Хорошо ли ты знаешь подземелья своей столицы? Готов поставить тысячу рупий против одной, что ты понятия о них не имеешь.

— Мне известно, что дворец, пагоды и прочие крупные здания выстроены на крепкой каменистой почве.

— И ты никогда не слышал о лабиринте катакомб под городом?

— Слышал, но мне и в голову не приходило лезть в эти зловонные клоаки, полные опасных болезней. Ох уж эти государственные заботы! Ни минуты покоя!

Сурама и Тремаль-Наик рассмеялись.

— А ты рассчитывал управлять страной из джунглей, охотясь на буйволов, тигров и слонов? — скептически поинтересовался Тремаль-Наик.

— В конце концов, принц имеет право на отдых, — не моргнув глазом ответил португалец. — Не говоря уже о том, что мои охотничьи вылазки избавляют подданных от опасных тварей. Сурама и сама может подписать все указы, а я правлю при помощи карабина. Итак, что там в этих клоаках?

— Туда привел след, взятый Тимулом. Он оборвался прямо перед сточным колодцем, выкопанным, наверное, еще триста лет назад при Великих Моголах [Великие Моголы — династия, существовавшая на территории современной Индии, Пакистана, Бангладеш и Юго-Восточного Афганистана в период с 1526 по 1857 год; это название ей дали европейцы.].

— А вы не ошиблись? — спросила побледневшая Сурама.

— Тимул — настоящая ищейка, он никогда не ошибается. Мигом отыскал следы ног брамина, отравившего министра.

— Может, он вовсе не брамин, а переодетый дакойти? — предположил Янес.

— Пока неизвестно, но я надеюсь разгадать эту тайну. Помнишь, Янес, как мы с Сандоканом и его Тигрятами охотились на последних тугов, прятавшихся в подземельях Раймангала?

— Да, кажется, это было вчера! Помню, как они собирались утопить нас, точно крыс, застигнутых ливнем. Тогда смерть прошла совсем близко… — Янес вдруг осекся и вскочил на ноги. — Кто там?

— Это я, господин! — послышался голос Каммамури. — Я стучал уже три раза, но вы не услышали.

— Для тебя наши покои всегда открыты. Входи. Кстати, твой хозяин тоже здесь.

— Знаю, знаю, я видел его прежде вас.

Дверь распахнулась, и в комнату вошел маратха, а с ним четверо лакеев: они несли чеканные золотые подносы, уставленные блюдами с огромными буйволиными языками. Над яствами поднимался пар.

— Ты у нас теперь поваренок? — спросил Тремаль-Наик.

— Да, пока не обнаружим и не казним отравителя. На кухне нынче повелеваю я и глаз не спускаю с поваров. Вы, господин Янес, за делами совсем позабыли об ужине.

— Почти, — ответил португалец. — Однако с удовольствием отведаю твоей стряпни, особенно если мясо не приправлено ядом.

— Эти языки и подливу к ним я готовил своими руками, никого и близко не подпускал, можете есть без опаски.

Вошли еще четверо лакеев с серебряными тарелками, столовыми приборами, бокалами, бутылками, салфетками и скатертью. Круглый стол эбенового дерева, изысканно инкрустированный золотом и перламутром, выдвинули на середину комнаты и быстро сервировали. По кивку Янеса безмолвная прислуга на цыпочках покинула комнату.

— Министры сторожат тело? — спросил португалец у Каммамури.

— Да, господин. Сторожат и пьют вино.

— Пускай. Однако сюда не должен больше входить никто, кроме Тимула: мы позовем его, когда он нам понадобится.

Янес сам запер дверь на ключ и сел за стол рядом с женой.

Каммамури из повара превратился в слугу, вернее, в лакея и принялся споро нарезать мясо и поливать ломти красноватым соусом, остро пахнущим душистым перцем — излюбленной приправой индийцев.

Страх смерти не помешал мужчинам и прекрасной рани воздать должное ужину, поскольку никто из них не решался прикоснуться к пище после отравления министра. Убедившись, что пробки на бутылках с пивом не повреждены, Янес откупорил их, наполнил узкие бокалы голубого хрусталя и, закурив, сказал сидящему напротив Тремаль-Наику:

— Вот теперь можно и побеседовать. Значит, след оборвался у клоак?

— «Оборвался» — не совсем верное слово. Ни я, ни Тимул не рискнули спуститься вниз. Неизвестно, куда ведут подземные туннели и сколько их там вообще. К тому же в тех зловонных норах обитают сотни людей.

— Парии?

— Или заговорщики. Я расспросил одного типа, хорошо знающего клоаки, и он ответил, что несколько месяцев назад этих загадочных людей там и в помине не было. Они пробираются туда по ночам, в свои смердящие норы. Зачем они туда спускаются? Охотятся на крыс? Не думаю.

— Согласен. — Янес выдохнул кольцо ароматного дыма. — А что за тип?

— Да есть там один — старик, но еще крепкий. Кажется, из банья [Банья — каста торговцев в Индии.].

— Банья, говоришь… Значит, его нетрудно будет обнаружить. Он мне нужен.

— Уже сделано, Янес. Старик здесь, под надзором Тимула.

— Пусть приведет его сюда немедленно! Этот человек может оказаться ценным свидетелем.

— Я тоже так решил. А в подземельях легко затеряться.

Тремаль-Наик осушил бокал, бросил на пол окурок и вышел за дверь. Каммамури принялся собирать грязную посуду, оставив на столе только пиво.

— Они пробираются туда по ночам, в свои смердящие норы.

Не прошло и минуты, как Тремаль-Наик вернулся с седым длиннобородым старцем, чей острый взгляд напоминал змеиный. Его тощее тело было обернуто в драное выцветшее дхоти, когда-то бывшее ярко-желтым. На голове — самого жалкого вида тюрбан.

Войдя, он трижды низко поклонился рани и Янесу, после чего выжидающе уставился на них блестящими, словно у кота или тигра, глазами.

— Кто ты? — спросил Янес, кивнув старику на стул, и знаком велел Каммамури подать ему бокал пива.

— Я — банья, ваше высочество.

— Люди твоей касты — удачливые и преуспевающие купцы. Чем ты занимаешься в моем городе? Что продаешь?

— Крысиные шкурки. Отправляю их в Калькутту одной английской мастерской. Они делают из них прекрасные перчатки.

— Ну и дела! То есть ты охотишься на грызунов?

— Да, ваше высочество.

— И как? Прибыльно?

— Настолько, что я не могу позволить себе новое дхоти. — Старик вздохнул.

— Об этом мы позаботимся. Так ты хорошо знаешь городские клоаки?

— Неплохо, ваше высочество. Могу ходить по ним с закрытыми глазами.

— Там легко заблудиться?

— Очень легко. Настоящая паутина туннелей, ведущих то вверх, то вниз, по которым бегут сточные воды. Сколько несчастных, умерших голодной смертью и обглоданных крысами, я там видел — не сосчитать! Встречались мне и пожелтевшие скелеты.

— То есть клоаки — это такой огромный лабиринт? — удивилась рани.

— Невероятно огромный, госпожа. Грандиозный труд строителей: там несметное множество ниш, дренажных каналов и водостоков, предназначенных для защиты от ливней.

— И длинные они, эти туннели? — спросил Янес, знаком велев Каммамури подать бедолаге кусок буйволиного языка и лепешку.

— Не знаю, ваше высочество, я никогда их не измерял. Но могу сказать, что они тянутся на много английских миль и кончаются где-то за городскими стенами.

Янес подождал, пока старик проглотит кусок и запьет его пивом, а потом продолжил:

— Сможешь стать нашим проводником?

— Ваше высочество, я смогу даже сказать, какое здание, пагода или статуя будут находиться в тот или иной момент у нас над головой.