— Мы будем в Тимбукту еще до заката, — сказал Эль-Хагар. — Будьте осторожны и не покидайте оазиса. Если узнаем о грозящей вам опасности, сразу вернемся, и вы скроетесь в пустыне.

— Езжай, и да пребудет с тобою Господь, — сказал маркиз.

Эль-Мелах то и дело оглядывался на Эстер, которой до сих пор было не по себе от его непонятных слов. Лишь когда всадники скрылись за барханами, девушка вздохнула с облегчением.

— Какой все-таки странный этот Эль-Мелах, — прошептала она. — А вдруг он в самом деле спятил?

Маркиз, Рокко и бедуины принялись обустраивать лагерь, чтобы с максимальным удобством провести несколько дней. Поставили две палатки, крепко растянув их веревками, внутри разместили сундуки и тюки, соорудив из них своего рода барьер. Затем из колючих веток устроили зарибу, то есть загон для своих животных, — нелишняя предосторожность в оазисе, где крутится множество людей.

— Ну а теперь запасемся терпением и будем ждать, — сказал маркиз, когда лагерь был разбит. — Уверен, Эль-Хагар вернется, и, может быть, вместе с Тасили.

Глава XXIV

Царица песков

Покуда маркиз и его люди занимались своими делами, Эль-Хагар и Эль-Мелах ехали на юг, туда, где за последним отрезком пустыни находилась Царица Песков. Впрочем, места эти теперь нельзя было вполне назвать пустыней, невзирая на песчаные барханы.

То и дело попадались группы пальм, адуары с их бурыми палатками и колючими зарибу, в которых теснились верблюды и овцы. Небольшие караваны, груженные солью, столь ценимой в Тимбукту, пересекали дюны. Кто-то следовал в город, кто-то — в поселки на Нигере.

Эль-Хагар и Эль-Мелах, ни с кем не заговаривая, скакали на юг. Им предстояло выяснить, что задумали туареги. Последние к тому времени уже давно покинули оазис и исчезли неизвестно куда.

— Похоже, им тоже не терпится добраться до Тимбукту, — наконец проворчал Эль-Хагар. — Не нравится мне это. Что думаешь, Эль-Мелах? Ты ведь дружен с их главарем.

— Вовсе нет, — возмутился туатец.

— Как бы то ни было, ты с ним знаком и знаешь, чего ждать от этого подлеца.

— Нет, не знаю.

— Сколько времени ты пробыл в их племени?

— Несколько дней, — буркнул Эль-Мелах, которому явно не терпелось закончить неприятный разговор.

— Он говорил тебе, что собирается на север, разве не так?

— Вроде бы говорил.

— Тогда почему мы обнаружили его здесь? Вот что я хотел бы понять.

Следующий час они провели в молчании. Мехари неслись, как дьяволы. Вдруг Эль-Мелах, уже некоторое время сидевший в седле как на иголках, выпалил:

— Эти белые… Они же все кафиры, верно?

— Думаю, да, хотя молятся пророку словно мусульмане, — кивнул мавр.

— И они осмелятся войти в Тимбукту?

— Ты и сам знаешь, никого из них нельзя назвать трусом.

— Знаю.

Немного помолчав, он снова заговорил, и тон его сделался неприязненным.

— Француз любит еврейку, да?

— Может быть. Тебе-то что до них, Эль-Мелах? Ты так странно об этом спросил.

— Красивее этой еврейки я не видал еще женщины, — задумчиво проговорил туатец. — Султан Тимбукту заплатил бы груду золота за такую наложницу.

— К чему ты клонишь, Эль-Мелах? — подозрительно спросил Эль-Хагар.

На закате, после восьмичасовой гонки путники увидели на горизонте изломанную линию минаретов и башен…

Тот посмотрел на него, словно хотел заглянуть ему в душу, потом произнес с непонятной усмешкой:

— К тому, что Тимбукту — опасное место для красавицы-еврейки.

— Мы все присмотрим за госпожой Эстер.

Эль-Мелах кивнул и подстегнул своего мехари.

На закате, после восьмичасовой гонки путники увидели на горизонте изломанную линию минаретов и башен, темневших на фоне безоблачного неба. Кто-либо другой мог решить, что перед ним — восхитительный мираж. Да и как поверить в существование большого города посреди пустыни? Однако Эль-Хагар и Эль-Мелах точно знали, что там, впереди.

Тимбукту, Царица Песков, владычица Сахары, таинственный город, в чьем существовании европейцы сомневались несколько столетий.

— Еще четверть мили, и мы на месте, — сказал Эль-Хагар.

Тимбукту, или, иначе, Томбукту, расположен посреди песчаной равнины на южной границе Сахары, в четырнадцати километрах от реки Нигер. До того как в этом городе побывали Рене Кайе и Генрих Барт, в Европе о нем знали только из волшебных сказок.

Древний Тимбукту был чем-то сродни Афинам, Риму или Фивам. Когда-то, давным-давно, там существовали школы мудрецов и философов, город славился богатством и великолепием. По одним данным, он был основан примерно в четвертом веке от Хиджры [Хиджра (араб. переселение) — переселение Мухаммеда (Магомета) и его приверженцев из Мекки в Медину в сентябре 622 г. При халифе Омаре I (правил 634–644) год Хиджры был объявлен началом мусульманского летосчисления.], по другим — в 1214 году от Рождества Христова. Однако, судя по папирусам древнеегипетских историков, Тимбукту существовал и прежде под названиями Куфа или Нигерия.

Как бы то ни было, на протяжении многих веков Тимбукту считался таинственным городом, пока в один прекрасный день правители марокканского Феса не захватили его и не обложили данью.

Впрочем, Тимбукту не захирел. Более того, несмотря на то, что город был затерян в пустыне, гранадские зодчие украсили его, создав роскошный дворец для султана, и Тимбукту еще долго оставался важнейшим торговым центром. Сюда отовсюду стекались караваны: из Марокко и Алжира, из Туниса и Триполитании. Отсюда товары везли дальше, в Центральную Африку.

В 1500 году Тимбукту, благодаря восстанию одного негритянского вождя, вновь обрел независимость и на некоторое время даже былое великолепие, чтобы в 1670 году при короле бамбара опять прийти в упадок. Окончательно добили город туареги и фульбе, эти отважные разбойники Сахары, захватившие его в 1826 году.

Сегодня в Тимбукту, по-прежнему занимающем огромную территорию, обитают не более пятнадцати-двадцати тысяч душ. Семь мечетей, древние башни, массивные крепостные стены и базары — вот и все, что сохранилось от его величия.

Улицы Тимбукту настолько широки, что на них могут спокойно разминуться три повозки. Дома глинобитные, с внутренними двориками и фонтанчиками. Кое-где еще можно полюбоваться колоннадами в мавританском стиле, бастионами и глубокими колодцами, увы, по большей части — разрушенными. Множество пустующих хижин заполняется только с приходом караванов, привозящих рабов для двух невольничьих рынков, и происходит это нечасто [Позже, благодаря военной хитрости, Тимбукту был завоеван французами: они послали пароходы по Нигеру. — Примеч. авт.].

Все же Тимбукту до сих пор является важнейшим торговым городом, хотя тут не производится ничего, даже продовольствия для местных жителей. Вот почему Тидиани, в 1885 году осадивший его, едва не уморил всех голодом.

В Тимбукту сходятся караванные пути со всей Северной Африки. Из Конго и Бамбары сюда везут золото и слоновую кость, из копей Танундерма и Боншебура — драгоценную соль.

Еще несколько лет назад здесь процветал религиозный фанатизм. Ни один «неверный», ни один европеец не мог под страхом казни вступить в этот город. Что не помешало Кайе, а потом и Барту, презрев смертельную опасность, проникнуть за его стены, переодевшись мусульманами.

В 1897 году капитан-лейтенант Карон вместе с четырнадцатью матросами, чернокожими и европейцами, поднялся по Нигеру на канонерке, но удовольствовался лишь видом на запретный город и даже не решился сойти на берег, побоявшись фанатиков-туарегов и султанских кисуров.

Лавируя между высокими кучами мусора, сваленного под полуразрушенными городскими стенами, Эль-Хагар и Эль-Мелах вошли в ворота. Смеркалось.

Ответив на несколько вопросов султанской гвардии, сторожившей город от неверных, они направились к караван-сараю. Последний представлял собой широкий навес, сооруженный для погонщиков, где те могли переночевать за сущие гроши.

— Делами займемся завтра, — сказал Эль-Хагар, слезая с мехари.

Они готовили себе ужин, когда к караван-сараю приблизилась знакомая шайка туарегов, только сейчас вошедшая в город. Эль-Хагар сразу узнал главаря.

— Разбойники караулили нас где-то у городских стен, — сказал он Эль-Мелаху.

— Выбрось их из головы, — отмахнулся тот. — По-моему, им нет до нас никакого дела. Зря ты о них думаешь.

— Может быть. Но мне было бы спокойнее, если бы их здесь не было.

Действительно, вождь шайки Амр-эль-Бекр, казалось, не обратил на двух путников никакого внимания. Вместе с четырьмя своими людьми он расположился в углу караван-сарая. Они развьючили мехари и как ни в чем не бывало растянулись на циновках.

Эль-Хагар и Эль-Мелах поужинали, покормили верблюдов и улеглись на ангаребы [Ангареб — примитивная кровать, представляющая собой натянутую на каркас шкуру.], положив рядом ружья, в точности как сделали туареги, которые вроде бы уснули. Мавр, уставший после тяжелого перехода, вскоре тоже захрапел.

Однако Эль-Мелах бодрствовал. Приподняв в очередной раз голову и убедившись, что спутник уснул, он неслышно встал с ангареба и прокрался в угол, где лежали туареги. Не успел он подойти, навстречу поднялась темная фигура.

— Это ты, Амр? — спросил Эль-Мелах.

— Я, — ответил главарь туарегов. — Где неверные?

— Остались в оазисе.

— Они что-то заподозрили?

— Пока нет. Знаешь, зачем сюда приехал белый человек, хотевший тебя застрелить?

— Нет, откуда бы?