— Если только за нами не следят…
— Кто, например?
— Да хоть тот же треклятый Насумбата. Он так и стоит у меня перед глазами.
— Мы даже не знаем, жив ли он.
— Во всяком случае, взрыв яхты меня не убедил. Не могла она взлететь на воздух сама.
— У Насумбаты нога сломана, Янес.
— Значит, нашлись сообщники.
— Разве что твой хваленый китмутгар.
— Знаешь, мне как-то трудно поверить, что он меня предал. Для чего? Сидар никогда не бывал на Борнео и незнаком с озерным раджой.
— Надеюсь, однажды мы разгадаем эту тайну. Предатель там точно был, в этом я не сомневаюсь. А Сидар или нет, поживем — увидим.
Вдруг с левого берега донесся пронзительный вопль, а следом рокот, похожий на бой огромных гонгов. Сандокан с Янесом так и подскочили, схватившись за карабины, что стояли у леера. Малайцы и даяки последовали их примеру. Стволы спингард мигом развернулись в направлении, откуда слышался шум.
— Что происходит? — спросил подбежавший Тремаль-Наик. — Это какой-то зверь?
— Ага, зверь, обученный игре на тамтаме, — хмыкнул Янес. — Много ты таких встречал в Черных джунглях?
— Не встречал, — проговорил индиец. — Выходит, это чей-то сигнал?
— Разумеется! — фыркнул Сандокан. — Готов поставить проа против гнилой рыбацкой лодчонки, что даяки высадились на суше прежде нас, а теперь следуют за нами по лесу.
— Я бы этому не удивился, — сказал Янес. — Однако нападать им придется вплавь.
— Они дождутся, когда мы высадимся на берег.
— Но нам же не нужно высаживаться.
— Ошибаешься, Янес.
— Почему?
— Запасов угля хватит на сорок восемь часов. Потом придется запасаться дровами.
— Гром и молния! Об угле-то я не подумал. Что ж, нас много, пусть мы и лишились яхты, в оружии недостатка нет.
— Тихо! — оборвал его Тремаль-Наик.
На берегу вновь пронзительно заверещали, и повторился странный звук: словно огромный молот ударил в бронзовую плиту.
— Теперь горланят на правом берегу, — заметил Янес. — Разбойники переговариваются.
— И идут за нами по пятам, — добавил Сандокан.
— Не собираются ли они напасть? — нахмурился Тремаль-Наик.
— Похоже, ночка нам предстоит веселая, — сказал Сандокан. — Мне кажется, нам решили дать бой, прежде чем мы углубимся во владения озерного раджи. По счастью, у даяков отвратительное огнестрельное оружие, а духовые трубки — плохая замена карабинам. Машина, полный ход! Угля не жалеть! В джунглях пропасть дров, и они не будут стоить нам ни медяка.
Баркас, хоть и с проа на буксире, двигался с приличной скоростью, держась посередине реки, подальше от опасных берегов. Машинист прибавил ход. Оба берега по-прежнему скрывала густая растительность. Стволы высоченных деревьев были сплошь опутаны ротангом и непентесом. Время от времени из листвы выглядывали сиаманги — самые уродливые обезьяны Малайских островов. Лоб у них низкий, глаза глубоко посаженные, нос широкий и плоский, пасть огромная, с острыми зубами. На шее — внушительных размеров мешок, раздувающийся, когда его обладатель начинает кричать. Разве только шерсть у них хороша: угольно-черная, блестящая, длинная, особенно на ногах. Как и прочие четверорукие наглецы, сиаманги любят корчить рожи и кидаться ветками и червивыми фруктами в проплывающие мимо лодки.
То и дело над рекой быстро пролетали птицы. В основном великолепные калао с огромным желтым клювом, увенчанным отростком в форме запятой. Они приветствовали путешественников столь пронзительными криками, что Тремаль-Наик и Каммамури всякий раз подпрыгивали.
Солнце уже почти утонуло в кронах деревьев на западе, когда в третий раз послышался грохот, так настороживший Сандокана и Янеса. Обезьяны и птицы разом исчезли в глубине леса.
— Карамба! — воскликнул Янес. — Неужто даяки вознамерились скрасить наше путешествие музыкой?
— Ага, военной музыкой. — Сандокан пристально вглядывался в проплывающие мимо джунгли. — Эти негодяи бегут за нами, словно бабируссы.
— Надеются напугать нас своим тарарамом? У нас тоже есть кое-какие музыкальные инструменты, при звуках которых они запоют от боли. А не сыграть ли нам на пулемете, братец? Дай очередь по обоим берегам.
— Чтобы даром крошить ротанги и непентесы? Нет, не хочу понапрасну тратить патроны.
— Их визги меня раздражают.
— Прежде ты был поспокойнее.
— Тогда я еще не был сиятельным махараджей, — засмеялся португалец.
— Получается, индийские принцы отличаются вспыльчивостью?
— Получается так. Полагаю, это действие окружающей среды.
— В таком случае вернись в шкуру Тигренка Момпрачема и… — Сандокан осекся, увидев, как его названый брат, точно пантера, вскакивает на фальшборт. — Что случилось?
Янес выплюнул окурок и поднял карабин.
— Наверное, хочет угостить нас обезьяньим жарким, — усмехнулся Тремаль-Наик.
Португалец не ответил. Ствол его карабина неотступно следовал за какой-то целью, передвигавшейся по правому берегу.
— Спрятался, поганец. — Янес опустил карабин. — Ну и ловкие же эти даяки, точь-в-точь обезьяны.
— Ты кого-то видел? — спросил Сандокан, торопливо заряжая свой карабин, в то время как четверо малайцев бросились к пулемету.
— Тень в зарослях лиан.
— Человеческую?
— Гром и молния! Сандокан, я же все-таки не филин! Солнце село, в джунглях темно хоть глаз выколи.
— Значит, ты мог увидеть маваса.
— Кто это? — поинтересовался Тремаль-Наик.
— Орангутан. Обезьяна ростом с человека, страшно опасная. В здешних лесах они должны водиться.
— А вот и новая ария, — буркнул Янес. — Не лес, а просто филармония какая-то. Все поет. Листва, стволы, плоды и даже цветы! Эти великолепные концерты начинают всерьез действовать мне на нервы.
— Мне тоже, — сказал Сандокан.
— Пока они довольствуются тем, что верещат и бьют в тамтамы, для нас они неопасны, — изрек Тремаль-Наик.
— А это тоже безопасно? — спросил Янес, когда на левом берегу грохнула аркебуза и у них над головами просвистела пуля.
— Стоп машина! Отдать якоря! Пулемет и спингарды к бою! — взревел Сандокан.
Баркас остановился, описав полукруг. Малайцы и ассамцы метнулись к бортам, защищенным плотно скатанными койками. Якоря были сброшены, и над застывшими посреди реки судами повисла тишина, лишь вода тихо журчала в прибрежных зарослях.
— Не нравится мне это безмолвие, — сказал Янес Сандокану.
— Ты прав, друг. За ним скрывается коварство.
— Однако я не вижу ни одной вражеской лодки.
— Выжидают.
— Проклятые борнейские реки! Ничего хорошего от них не жди. Помню, когда я плыл по Кабатуану на помощь Тремаль-Наику и Дарме, одна засада следовала за другой.
— Да, Малайзия — вероломная страна.
— Что будем делать?
— Ждать.
— Как это скучно, Сандокан…
— Я не собираюсь рисковать баркасом. В темноте легко сесть на мель.
— Тихо!
— Опять кричат?
— Нет. Прислушайся. По-моему, где-то лают собаки.
— А это что еще за звуки?
Выше по течению что-то затрещало, словно обрушилось гигантское дерево.
— Слышали? — спросил подошедший Тремаль-Наик.
— Да, но в джунглях деревья нередко падают сами по себе, — сказал Сандокан.
— Хм. — Янес покачал головой. — И прямо в реку?
Малайский Тигр хотел что-то возразить, однако опять раздался громкий всплеск.
— Весь лес сегодня решил искупаться в Маруду, — добавил Янес. — Странно все это.
— Сапагар! — окликнул первого помощника Сандокан.
— Я тут, капитан.
— Возьми двух человек с лотами, и проверяйте реку.
— То есть мы плывем дальше? — обрадовался португалец.
— Малым ходом. Мы не можем сидеть сложа руки, пока враги готовят нам западню. Я уверен, что эти деревья рубит даякский кампилан.
— Зачем? — удивился Тремаль-Наик.
— Например, чтобы соорудить запруду или плоты. Машинист, самый малый вперед! Остальным приготовиться открыть огонь.
— В таком случае надо покурить. — Янес присел на леер, поставив карабин между коленей. — Неизвестно, выдастся ли потом свободная минутка.
Баркас медленно двинулся вперед, таща за собой проа. Сапагар с двумя подручными промеряли глубину. В темноте громко звучал его голос:
— Семь футов… Девять футов… Рулевой, право руля… мель по левому борту… самый малый вперед…
Плеск падающих в воду деревьев приближался. Казалось, добрая сотня парангов яростно вгрызается в древесину по обоим берегам реки. Изредка наступала тишина, сменявшаяся затем очередным оглушительным всплеском.
— Хотелось бы мне знать, чем там занимаются эти негодяи. — Янес явно растерял свое привычное хладнокровие.
— Реку перегораживают? — предположил Тремаль-Наик.
— Русло чересчур широкое. Чтобы загородить путь пароходу, потребуется прорва деревьев. Мы все равно пройдем и покажем им…
Резкий крик Сапагара не дал Янесу договорить:
— Стоп машина!
Лопасти прекратили вращение, баркас резко вильнул вправо, едва не врезавшись в проа.
— Отдать якоря! — взревел Сандокан, в свою очередь заметивший опасность.
С носа сбросили якорь, тут же увязший в илистом дне.
— Кого ты там увидел, Сапагар? — спросил Янес, запрыгивая на форштевень. — Опять дьявола?