В полдень они бросили якорь на юге залива Маруду. Спустили шлюпки и переправились на берег, где находилась дюжина плетеных хижин, крытых банановыми листьями. Сандокан, Янес, Тремаль-Наик и Каммамури заняли самую просторную, охраняемую вооруженными до зубов малайцами. Внутри, на груде сухих листьев, лежал связанный Насумбата с аккуратно забинтованной ногой.

— Кто это? — поинтересовался Янес, разглядывая пленника.

— Предатель, из-за которого мне пришлось спешно покинуть Тигу, не дождавшись твоего прибытия, — объяснил Сандокан.

— Что я слышу? Среди твоих людей завелся предатель?

— Этот не из старых Тигрят.

— Вот и я его не припоминаю.

— Сперва позавтракаем. Негодяем займемся потом.

В центре хижины им постелили разноцветную циновку, искусно сплетенную из стеблей и листьев ротанга. Вокруг разложили красные шелковые подушки. Сандокан хлопнул в ладоши. Вошел Сапагар, а с ним — несколько малайцев, несших жаренную на костре рыбу, галеты и бутылки.

— Увы, это все, чем я могу вас попотчевать, — развел руками Малайский Тигр. — У нас мало припасов.

— У нас еще меньше, — сказал Тремаль-Наик. — Путешествие заняло больше времени, чем мы рассчитывали. От Индии до Борнео далековато.

— Вы поднялись на борт в Калькутте?

— Да, — кивнул Янес. — Море нам благоприятствовало, но времени все равно ушла прорва.

— Где ты купил яхту?

— В Рангуне, чтобы лишний раз не привлекать внимания англичан.

— Ладно, воздадим должное еде. Не дворцовые разносолы, конечно, зато ее много.

Расправившись с завтраком, они запили его спиртным с яхты, после чего раскурили кто трубки, кто папиросы. Вошел Самбильонг, один из старых Тигрят Момпрачема, и радостно поприветствовал Янеса, Тремаль-Наика и Каммамури.

— Что нового? — спросил Сандокан, мигом утратив спокойствие.

— Пока вас не было, произошло нечто, чему я не нахожу объяснения.

— А именно?

— В лесу за деревней трижды грохотало. Будь мы в Индии, я бы сказал, что там бьют в огромные гонги.

— И это все? — хмыкнул португалец. — Надо было отправить музыкантам бутылочку-другую пивка, чтобы подбодрить их.

— Не все, господин Янес.

— Неужто ты видел самого дьявола?

— Шутки в сторону, братец, — осадил его Сандокан. — Еще неизвестно, какой сюрприз приготовил нам английский пес, пятнадцать лет восседающий на престоле моих предков. Продолжай, Самбильонг.

— На рассвете, когда мои люди, выставив часовых на палисаде, собирались немного отдохнуть, по джунглям словно ураган пронесся. Треск стоял такой, будто рушатся вековые деревья, а в паутине ротангов и непентесов мелькали огни.

— Погода стояла ясная?

— Да, хозяин. Буря стихла, на небе — ни облачка.

— Ружейной пальбы ты не слыхал?

— Нет.

— Может быть, крики?

— Ни единого.

— Значит, это был какой-то новомодный концерт. — Янес раскурил очередную папиросу и наполнил стакан.

— А что пленники? — спросил Сандокан.

— Оставались спокойны. Я попробовал их допросить, но все как один утверждали, что ничего не слышат.

— Возьми-ка еще двадцать человек, снимите с проа пару спингард и идите в деревню, — распорядился Малайский Тигр. — Небольшая, но хорошо укрепленная позиция нам не помешает.

— Что делать с пленниками?

— Стерегите, чтобы никто не сбежал. Хотя, положа руку на сердце, я уверен, озерному радже уже все известно. Пришло время побеседовать с дорогим Насумбатой. Думаю, Каммамури, это задача для тебя. Ты умеешь развязывать языки самым упорным молчунам.

— А иначе какой бы я был маратха? — Каммамури оскалил зубы в свирепой усмешке.

— В Индии ты прекрасно продемонстрировал свои таланты, — кивнул Янес. — Похищенный ассамский министр тому свидетель.

Продолжая курить, они расположились вокруг Насумбаты. Несчастный помалкивал, хотя наверняка слышал каждое их слово. Разговор шел на малайском языке, который давно выучили даже Тремаль-Наик с Каммамури и, уж конечно, понимал даяк. Глаза пленника бегали туда-сюда, то и дело с тревогой останавливаясь на Сандокане.

— Ну, готов во всем признаться? — спросил тот. — Предупреждаю, среди нас есть человек, который знает, как сломить твое сопротивление и заставить заговорить.

— Я рассказал все, что знал, — ответил даяк. — Остров я покинул лишь потому, что затосковал по родным местам и племени.

— Да, ты именно так и выразился, но я не настолько глуп, чтобы верить подобным байкам. К тому же теперь мы хотим узнать нечто иное. Советую говорить правду, если не желаешь познакомиться с раскаленным железом или водой, от которой у тебя лопнет брюхо. Выбор за тобой.

— Наш Сандокан на редкость щедр, — насмешливо вставил Янес.

— Давай, птичка, пой, а то мы начинаем терять терпение.

— Я никогда не встречался с озерным раджой. Клянусь всеми лесными богами.

— Значит, встречался с кем-то из его гонцов.

— Никогда.

— Каммамури, этот человек упорствует. Передаю его в твои заботливые руки.

— Хозяин, — обратился маратха к Тремаль-Наику, — помнишь Манчади из Черных джунглей, которому мы развязали язык? Тот тоже не хотел говорить, зато как потом орал, когда огонь поджаривал ему пятки!

— Делай, как считаешь нужным, — сказал Тремаль-Наик.

Маратха схватил раненого под мышки, оттащил в угол хижины и засыпал его ступни сухой листвой.

— Что ты делаешь? — возопил несчастный, морщась от боли в ране.

— Собираюсь подпалить тебе ноги, — невозмутимо ответил маратха. — Так дырка от пули затянется быстрее.

Он чиркнул спичкой и уже поднес огонек к листьям, когда даяк заверещал:

— Нет! Ты искалечишь меня на всю жизнь!

— Будешь говорить? — спросил Сандокан.

— Да, да!

— Во всем признаешься?

— Во всем!

— Озерный раджа платил тебе за то, чтобы ты вынюхивал мои секреты?

— Платил.

— Каммамури, плесни ему джина, а то парень совсем ослаб.

Маратха погасил спичку и исполнил приказ. Подождав, пока Насумбата не опорожнит стакан, он помог пленнику опереться на стену. Остальные встали рядом, чтобы не упустить ни единого его слова.

Глава 4

Предатель-китмутгар [Китмутгар — в Британской Индии и Южной Азии — дворецкий, придворный.]

Некоторое время Насумбата сидел с задумчивой физиономией, словно размышлял, каяться или все же попробовать выкрутиться. Затем, решив не испытывать судьбу в лице Каммамури, произнес:

— Что ж, я полностью в вашей власти. Обещаю честно ответить на вопросы, если мне сохранят жизнь.

— Не торопись, приятель, — сказал Малайский Тигр. — Ты получишь, что хочешь, но только когда мы окончательно убедимся в твоей откровенности. Давай выкладывай все начистоту.

— Я соврал, сказав, что никогда не встречался с озерным раджой, — начал Насумбата.

— Это и так понятно. Когда ты его видел?

— Месяцев пять назад.

— Где?

— На озере.

— Сильно он постарел?

— Борода вся седая, лоб в морщинах, но выглядит крепким.

— Это правда, что у него двое сыновей?

— Да, двое юношей, оба полукровки, высокие и сильные, точно буйволы. Их ему родила даякская принцесса из Лабука.

— Какое задание дал тебе раджа?

— Добраться до бухты Радости и присоединиться к твоим пиратам. Он узнал, что ты вернулся из долгого путешествия.

— Кто ему сообщил, что я с друзьями побывал в Индии?

— Этого я не знаю.

— Чего именно он опасается с моей стороны?

— Что однажды ты объявишься на озере со своими малайцами.

— Но почему? Я не беспокоил его долгие годы, хотя мысль вернуть трон и отомстить за родных никогда меня не оставляла.

— Однако ты здесь, господин. Значит, раджа не ошибался на твой счет. Сомневаюсь, что вы приплыли сюда в погоне за мной.

— Откуда тебе известны мои планы? Я мало с кем ими делюсь.

— Подслушал как-то ночью. Ты беседовал с Самбильонгом и Сапагаром.

— Вот крыса! — пробормотал Янес.

— Ты успел донести радже? — продолжил допрос Сандокан.

Насумбата замялся, но, поглядев в глаза Малайскому Тигру и завидев в них угрозу, поспешно сказал:

— Я послал гонца.

— К самому радже?

— Да, господин.

— Что ты ему передал?

— Что ты скоро высадишься в этих местах.

— Почему ты сам не отправился к озеру?

— Я должен был наблюдать за твоими перемещениями.

— Полагаешь, раджа уже принял меры, чтобы помешать мне пройти по джунглям?

— Разумеется. Не уверен, что тебе удастся увидеть берег Кинабалу.

— Это не твоего ума дело, — оборвал его Янес. — Мы обрушили не один трон, и уж конечно, не какому-то там самозванцу нас останавливать. Знаешь туда дорогу?

— Да, господин.

— Как думаешь, Сандокан, скоро он встанет на ноги?

— Ранение не тяжелое. А если потребуется, мы сможем его нести.

— Идите за мной, друзья, — сказал Янес. — Кое-какие вещи этому человеку знать не следует.

Допив бутылку, они закурили и вышли наружу. Двое малайцев остались сторожить Насумбату.

На берегу малайцы и ассамцы сообща выгружали из трюма яхты остатки провизии и сворачивали широкие паруса проа. Баркас оставался под пара́ми, готовый в любой момент выйти в море.

— Поднимемся на яхту, — предложил Янес. — Там нас никто не подслушает.