Пара его дружков разом фыркнули.

«Катитесь вы все куда подальше».

Я напрочь забыл об одном из условий конкурса: школа Синклера оставляла за собой право опубликовать работу победителя где угодно. Когда я подавал проклятое сочинение на конкурс, у меня и мысли не возникало, что я могу победить. Тогда условия конкурса меня совершенно не волновали.

А вот сейчас волновали.

— Значит, твой папаша свалил, оставив тебе на память носок? — спросил рыжий. — Твоя жизнь — полный отстой.

— И правда отстой, Носочный Мальчик, — протянул Джейсон. Он вытащил у меня из тарелки стручок фасоли, отправил в рот и принялся жевать. — Ты, наверное, чувствуешь себя полным дерьмом.

— Носочный Мальчик, — фыркнул рыжий. — Отлично придумал, Джейсон.

— Серьезно? «Носочный Мальчик»? — переспросил я. — И это все, что ты смог придумать?

— Не знаю, — натянуто проговорил Джейсон. — Может, ничего большего ты и не заслуживаешь, Носочный Мальчик.

Рыжий поковырял прыщ на подбородке.

— Думаешь, ты смог бы придумать что-то получше?

— Да я с ходу могу придумать чертову тучу куда более обидных оскорблений.

— Докажи.

— Да не вопрос.

Я хрустнул костяшками пальцев, быстро поразмыслил. Впрочем, оскорбления возникли у меня в голове сами собой: этот нож я проворачивал у себя в животе уже тысячу раз, после того как папа ушел.

— Как насчет… Твой папа бросил вашу семью, а ты получил только вшивый носок?

Несколько мальчишек зафыркали.

Джейсон скрестил руки на груди

— Неубедительно.

Я небрежно пожал плечами, мой разум заработал на повышенных оборотах, как гоночный автомобиль на старте.

— М-м-м, ладно. Тебе повезло: в день акции «Возьмите сына с собой на работу» тебе придется остаться дома.

Рыжий хохотнул и тут же заработал возмущенный взгляд Джейсона. Я продолжал, и мои слушатели быстро разогрелись. С каждым оскорблением, которое я обрушивал сам на себя, другие мальчишки все больше и больше воодушевлялись, закрывали рты руками, смеялись и охали, как будто наблюдали за битвой рэпперов, в которой я выступал одновременно атакующим и жертвой.

— Жаль, что твой отец сбежал и не платит алименты, но, может, мы найдем его по запаху носка?

— Если тебе нужно с кем-то поговорить как мужчина с мужчиной, твоя мама дает объявление в Интернете?

— Ты теперь в секте Свидетелей Иеговы? Они тоже не празднуют День отца.

Ребята уже хохотали во все горло, но Джейсон только стискивал зубы. Я наклонился к нему над столом и сказал, прожигая его взглядом:

— Тук-тук.

— Отвали.

— Тук-тук.

Он засопел, не встречаясь со мной взглядом.

— Это глупо.

Я наклонил голову набок и посмотрел на его дружков.

— Тук-тук.

— Кто там? — ответили они хором.

— Не знаю, — сказал я, — но точно не твой папочка.

Звонкий смех явно был для Джейсона, как нож в спину: он сгорбился и вздрагивал, словно каждое оскорбление адресовалось ему, а не мне.

— У тебя смущенный вид, приятель, сказал я. — Объяснить тебе соль этой шутки?

— Думаешь, ты тут самый умный? — процедил Джейсон. — Ты просто обложил себя дерьмом десять раз подряд. Только знаешь что? — Он гаденько улыбнулся. Незатейливая правда была на его стороне, и он это знал. — Не важно, насколько умным ты себя считаешь. Ты просто Носочный Мальчик и навсегда им останешься.

Он взмахнул рукой и опрокинул мне на колени поднос с недоеденным обедом, так что мои брюки и белую рубашку залило соусом от спагетти и мо- локом.

— Ой! — воскликнул Джейсон, подскакивая с места. — Я нечаянно.

Я вскочил, не обращая внимания на холодное молоко, залившее брюки, и горячий соус, обжегший мне живот, и уставился на своего обидчика — мы стояли почти нос к носу.

Руки сами собой сжались в кулаки, так сильно, что заныли костяшки пальцев. Джейсон не дрогнул, а все собравшиеся в столовой ученики притихли и наблюдали за нами.

— Ну давай, — злобно прошептал Джейсон. — Ударь меня. У меня шесть свидетелей, они подтвердят, что я уронил поднос случайно. Ты потеряешь свою драгоценную стипендию. Хочешь рискнуть, Носочный Мальчик?

Я определенно хотел рискнуть, но если бы я ему сейчас врезал, меня бы наверняка исключили. О том, чтобы отметелить этого урода, и речи быть не могло, а значит, придется ему все спустить с рук.

— Что происходит, ребята? — прозвучал рядом чей-то дружелюбный голос.

Боковым зрением я заметил высокого темноволосого мальчишку. Он выглядел старше, чем я и мои обидчики.

Многие дети в первый день учебы поспешили проинформировать новеньких семиклассников о том, кто есть кто в кастовой системе школы Синклера. Джефферсон Дрейк, старшеклассник, член футбольного клуба старшей школы Синклера, был самым популярным парнем в школе. Король школы. Его младший брат, Коннор, был принцем.

Я предположил, что это он и есть.

Коннор стоял, сунув руки в карманы, спокойно и уверенно, так, словно он не обычный двенадцатилетний подросток, а владелец этой школы.

Джейсон усмехнулся и отодвинулся от меня.

— Ничего, — сказал он. — Просто Носочный Мальчик слегка испачкался.

— Ага, уверен, все так и было, — проговорил Коннор и нахмурился, поглядев на мою испорченную форму. — Почему ты всегда такой засранец, Кингсли?

— Я не засранец, просто немного неуклюжий, — беспечно отмахнулся Джейсон и попятился. — Увидимся, Носочный Мальчик. Жаль, что так вышло с твоей рубашкой. — Он аж причмокнул от удовольствия. — Можешь написать еще одно сочинение: назови его «День большой стирки», и тогда, возможно, школа оплатит твою новую форму.

— А может, это сделает твоя мама, — сказал Коннор и улыбнулся от уха до уха.

Джейсон хохотнул, и они с Коннором стукнулись кулаками.

— Увидимся на тренировке, Дрейк.

— Надеюсь. Тебе явно не хватает практики.

Джейсон показал Коннору два средних пальца и удалился, уведя компанию своих прихлебателей.

«Да пошли вы все», — подумал я и сердито отряхнул брюки от прилипших кусочков холодных спагетти. Штаны черные, и пятен на них было не видно, а вот рубашка выглядела так, будто меня пристрелили из ружья.

— Черт.

— У тебя есть во что переодеться? — спросил Коннор.

— Отвали.

Он выставил перед собой открытые ладони.

— Эй, я просто пытаюсь помочь. У меня есть лишний комплект формы, и мой дом недалеко отсюда. Если уйдем сейчас, успеем вернуться до звонка.

Я посмотрел на него с недоверчивым прищуром.

— Выбирай: идем ко мне домой, или будешь остаток дня выглядеть как статист из дурного фильма ужасов.

Похоже, дружелюбная улыбка пребывала на лице Коннора постоянно.

— С чего бы тебе помогать мне?

Он нахмурился.

— А почему бы и нет? — Он протянул мне руку. — Кстати, я — Коннор Дрейк.

— Поздравляю.

Коннор рассмеялся и опустил руку.

— Идем. Тебе же нужно переодеться, правда?

Я стиснул зубы.

— Наверное.

— Тогда идем.

Он пошел к выходу, и я зашагал следом.

— Ты новенький, да? В прошлом году тебя здесь не было.

— Ясен перец. Я Уэс Тёрнер, тот убогий, которого приняли из жалости.

Темные брови Коннора почти сошлись на переносице.

— Из жалости… О, так это был ты? Ты выиграл конкурс сочинений? Тогда понятно, почему Кингсли так тебя обозвал. Слушай, не позволяй ему тебя доставать. Вообще-то, он парень неплохой. Мы с ним с детского сада друг друга знаем.

— И он всегда был таким придурком?

Коннор рассмеялся.

— Почти всегда. — Он кивнул охраннику, стоящему возле двери: — Привет, Норм. Я сбегаю ненадолго домой, возьму кое-что для моего друга.

Охранник Норм открыл Коннору дверь, точно дворецкий в дорогущем отеле.

— Возвращайтесь до звонка.

— Обязательно.

— Как ты это сделал? — спросил я, когда мы вышли из здания школы в объятия солнечного сентябрьского дня. — С обеда же не выпускают.

— Мои родители жертвуют много денег, — ответил Коннор и ослепительно улыбнулся. — Очень много денег.

Мы свернули за угол, прошли по Дартмут-стрит и попали в район старинных, элегантных домов, сложенных из темно-желтого песчаника, с черными коваными решетками. Я вслед за Коннором прошел по дорожке из красного кирпича, мимо старомодных уличных фонарей.

Весь этот район походил на один огромный замок.

— Кстати, поздравляю с получением стипендии, — сказал Коннор. — Я слышал, конкурс был огромный. Сочинение у тебя вышло просто отличное.

Я ссутулился.

— Ты тоже его читал?

— Мои родители только о нем и говорят, заставили меня прочесть его дважды.

«Твою ж мать».

— Ничего так получилось, — пробормотал я, ожидая, что Коннор примется потешаться надо мной из-за проклятого носка.

Он не стал этого делать, зато сказал:

— Оно просто великолепно. Тебе повезло; я вот вообще не умею сочинять, хоть ты меня режь. И, к твоему сведению, английский у меня ведет мистер Райтман.

— У меня тоже, — осторожно заметил я. — Он строгий?

— Строже не бывает, — заверил меня Коннор. — Задает кучу домашки, требует написать то длинные рассказы, то короткие… Черт, я слышал, он даже заставляет писать стихи. Дерьмовые стихи.