Эмма Скотт
Если у нас будет завтра
Благодарности
Хочу отметить людей, вложивших время и силы в создание этой книги, без помощи, знаний и верной поддержки которых вы не держали бы ее в руках.
Огромная благодарность моему восприимчивому читателю Роберту Ходгдону за невероятную поддержку; твои слова позволили убедиться, что эта история рассказана должным образом. Спасибо Ники Ф. Гранту за энергию, энтузиазм и проницательность, а также за необъяснимую способность чувствовать, когда мне нужна опора. Я в вечном долгу перед вами и очень вас люблю.
Спасибо моим отважным бета-ридерам, которые упорно продирались сквозь первые наброски и разглядели в беспорядочных отрывках историю, что я пыталась рассказать. Ваша поддержка — все для меня, поэтому спасибо Шеннон Мамми, Джою Крибал-Садовски, Дезире Кетчум и Джоанне Райт. Я вас очень люблю и ценю.
Огромное спасибо Дженнифер Балог за потрясающее понимание и прекрасные перспективы в продвижении книги, а также за дружбу и участие вне ее. Очень люблю.
Спасибо Анжеле Шокли за вечную терпимость к моему безумному расписанию и создание красоты под книжной обложкой.
Тысяча благодарностей и объятий Мелиссе Панио- Петерсен. Ты, как всегда, не позволяешь мне сбиться с курса и создаешь прекрасное оформление для книги, оставаясь при этом настоящим и верным другом. Не представляю, что бы я без тебя делала, и не горю желанием это выяснять. Я тебя очень люблю.
А еще Робин Хилл. Именно ты сделала книгу такой. В конечном варианте так много твоего — затраченное время, проникновение в суть и любовь к персонажам (и намного меньше запятых). Я никогда не смогу прочесть и страницы этой книги, не задумываясь над тем, сколько времени и любви подарила ты ей. И мне. Люблю тебя.
Плейлист
AJR — «Weak»
Flora Cash — «Missing Home»
Soundgarden — «Fell on Black Days»
Lady Gaga — «Born This Way»
Queen — «Bohemian Rhapsody»
Sam Smith — «Stay with Me»
NF — «Time»
LP — «When I’m Over You»
Lewis Capaldi — «Someone You Loved»
P!nk — «Courage»
Фортепьянная музыка Сайласа:
Вольфганг Амадей Моцарт — «Турецкий марш»
Жозеф Морис Равель — «Павана на смерть инфанты»
Сергей Васильевич Рахманинов — «Фортепьянный концерт № 2»
Людвиг ван Бетховен — «Лунная соната»
Посвящение
Данная книга посвящена всем, кто продолжает бороться за главное человеческое право — любить по велению сердца, без предрассудков, порицания и боли. Любовь есть любовь, и это — моя небольшая дань вечной и неоспоримой истине.
Часть 1
«Все великое и ценное бывает одиноким».
Джон Стейнбек, «К востоку от Эдема»
Пролог
Сан-Франциско, семь лет назад
Макс
— Эй, парень.
Джоуи показал мне маленький пакетик с белым порошком. Осторожно, чтоб ни один из парней, столпившихся под фонарем на углу, его не увидел.
Я поколебался. Хотя желания было не занимать. Мне отчаянно хотелось дури. Особенно сегодня вечером. Но в наркоту Джоуи обычно подмешивалась какая-то дрянь. Две ночи назад Мел получил передозировку. Нам пришлось бросить его возле отделения «Cкорой помощи» и сбежать. Я ненадолго задержался возле больницы; руки мои покрывала рвота Мела, а сердце колотилось от страха и наркоты. Мне так хотелось войти внутрь, к теплому желтому свету. А снаружи было холодно, темно и грязно.
Я гадал, каково это — неистово и отчаянно спасать чью-то жизнь, а не просто существовать в безумии и безысходности.
— Попробую обойтись, — пробормотал я, выдавливая из себя улыбку.
Но Джоуи не спешил улыбаться.
— Не сегодня.
Он был прав. Нервы мои натянулись как струны, а желудок узлом скрутило от боли. Я едва мог держаться прямо — напряженные мышцы сжимались, заставляя горбиться. Я сунул стиснутые кулаки в карманы кожаной куртки из секонд-хенда.
Джоуи мотнул головой в сторону темной улицы, куда не доставал свет фонаря.
— В первый раз тебе стоит расслабиться. Просто ни о чем не думай. Пусть случится, что должно. Подзаработаешь деньжат. Раз — и готово.
Я кивнул и употребил порошок прямо из рук Джоуи. Будто животное, что ест из рук хозяина.
— Что это? — спросил я, когда глаза заслезились. Но потом по венам разлилась сладкая нега, и меня уже не волновало, что я только что вдохнул. Несколько кратких, ярких мгновений ничто не имело значения. Угрожающая темнота ночи сменилась мягкой дымкой. Страх перед тем, что я собирался сделать, отступил, и мне плевать было на все. Кроме сиюминутных ощущений. Хотелось, чтобы подобное длилось вечно. Если сегодня вечером я решусь, у меня будут деньги на новую дозу.
Джоуи хлопнул меня по спине.
— Так лучше? Готов действовать?
Я лениво улыбнулся.
— Теперь ты мой сутенер?
— Просто присматриваю за тобой, — проговорил он, ведя меня обратно за угол, под уличный фонарь. — Нам скоро платить за аренду.
Платить за аренду. Я неопределенно хмыкнул. Мы заняли заброшенный дом в злачном квартале. «Арендной платой» считались отступные, которые мы отдавали парням, нашедшим это место первыми. Приходилось раскошеливаться, да и потребность в дури постоянно росла. Так что средства были на исходе.
Двое парней, стоявших на углу улицы, окинули меня не слишком дружелюбными взглядами.
— Ревнуют, — пояснил Джоуи и слегка потрепал меня за подбородок. — Взгляни на себя. Горячий красавчик, сладкая попка. Да ты просто создан для этого.
Создан для этого.
Благостная теплота притупилась, а вяло стучавшее о ребра сердце заколотилось быстрее. Ощущение кайфа теперь мешалось со страхом и отвращением. Сейчас я понятия не имел, для чего же создан. Я с трудом узнавал себя, словно между мной прежним и настоящим пролегло расстояние в миллион миль.
Конус желтоватого света осветил меня, будто прожектор. Чтоб не упасть, я оперся рукой о фонарный столб. Ладонь коснулась твердого, шершавого бетона. Настоящий. Только он и казался здесь реальным, в то время как проникшие в кровь наркотики боролись с голосом разума, твердившим, что я совершаю ошибку.
— Джоуи…
Но он уже ушел, скрылся в ночи вместе со стоявшими на углу парнями. Подобно упырям, они затаились на границе круга света. Я с такой силой цеплялся за фонарный столб, что заболели пальцы. Но так и не смог его ухватить. Столб оказался слишком широк для моей руки. Мне не за что было держаться.
Между лопаток струился пот. А вне пятна света, где-то за углом, город накрыла ночь.
Подъехала машина. Окно пассажирского сиденья поползло вниз. Я смутно осознал, что с полдюжины парней вокруг мгновенно переключили внимание на водителя. Он казался всего лишь расплывчатой фигурой за рулем. В его руке, зависшей над пассажирским креслом, светился оранжевым тлеющий кончик сигареты. Парни засвистели и, наклонившись, принялись трясти перед ним задницами. Сквозь издаваемый ими шум и гул в ушах пробился голос водителя:
— Ты.
Я.
В тусклой темноте огонек сигареты поплыл ко рту мужчины. И вспыхнул ярче, когда тот затянулся, позволяя разглядеть лицо. Среднего возраста. С обвислыми щеками. Взгляд черных глаз под густыми бровями прикован ко мне.
— Сделай вид, что тебе приятно, — наставлял меня Джоуи в грязном углу заброшенного дома. — Что они тебе нравятся. Все это игра. Изображаешь притворство и получаешь деньги. Легко и просто.
Свет фонаря освещал мою сцену. Мужчина в машине был зрителем, и ждал он только меня. Другие парни, чертыхаясь, растворились в темноте. Я крепче вцепился в фонарный столб. Грубый бетон царапал кожу. Если я отпущу его и сяду в машину, то изменюсь навсегда.
Дым выплыл из открытого окна. Темный город дышал, словно монстр.
Что бы я ни принял, наркотик оказался слабым. И вызываемое им радостное возбуждение, призванное облегчить задачу, уже прошло.
«Не отпускай. Держись, и будешь в безопасности. Отпустишь — и уже никогда не станешь прежним».
Другой голос возразил:
«Каким — прежним?»
Максом Кауфманом, сыном Лу и Барбары, младшим братом Рэйчел и Морриса? Этого парнишки больше не существовало. Его уже лишили привычной жизни за тяжкий грех. Ведь он тайком провел кого-то в свою спальню. Да не абы кого. Другого парня. Девятнадцатилетнего мужчину. Неважно, что парень был хорошим. И что мы просто целовались. Никого не волновало, что мы любили друг друга. Что с ним, впервые за свои шестнадцать лет, я почувствовал себя настоящим.
От прежнего меня не осталось ничего, кроме стремления. Бесконечного, отчаянного желания вспомнить, каково это — быть любимым. Но еще сильнее хотелось забыть, что чувствуешь, когда тебя отвергают. Мне пришлось заполнять пустую оболочку таблетками, дурью… Всем подряд. Постоянно, пока я бодрствовал. И уже не осталось ни работы, за которую можно цепляться, ни расписания, чтобы его придерживаться. Потому что эта потребность не признавала чужих законов, она стала вечной.
И лишь мужчина, ждущий меня в машине, мог помочь и дальше ее обеспечивать. Да и какая разница, что придется торговать собой? Ведь родители меня таким и считали. Как и Джоуи. Может, если я стану продавать себя достаточно часто, я и сам начну так думать. Возможно, даже к этому привыкну. Я уже осквернил свое тело. Так почему бы не позволить другим попользоваться?
