— Мой мальчик, ты справился лучше, чем кто-либо из нас мог надеяться. Это было слишком трудное путешествие. Чудо, что ты вообще добрался так далеко. Ты должен гордиться собой.

— Гордиться? Тут нечем гордиться, Люсьен, — прошептал я. — Меня даже не волновало, что со мной будет. Я ушел в себя… оцепенел. Но теперь… — Я судорожно втянул ртом воздух. — А теперь, когда я облажался, безразличие ушло. И меня заботит будущее. Я не хочу возвращаться.

— И не надо, — вмешалась стоящая рядом Марит. — Знаю, это не мое дело, но… я могу помочь. Если позволишь.

Я резко выпрямился. В душе вновь начала зарождаться надежда, сулящая новые перспективы. Но я покачал головой.

— Нет, ты и так достаточно сделала для меня. Я не вправе просить…

— Ты и не просишь. Я сама предлагаю.

Я начал было протестовать, но непреодолимое желание оправдать ожидания Шарлотты оказалось гораздо сильнее отчаяния. Неужели у меня в самом деле есть шанс продолжить путь? Я уже столько раз бывал на грани провала, что верилось с трудом. Впереди меня ждут Копенгаген, Варшава и Прага, потом Германия и, наконец, Австрия… Господи, смогу ли я в одиночку преодолеть Польшу или Чехию, где языковой барьер еще сложнее? В теории это не казалось таким уж большим препятствием, но в отсутствие зрения любое затруднение множилось в троекратном размере. К тому же я чертовски устал…

— Позволь помочь тебе. Я обо всем позабочусь. — Марит положила руку мне на плечо и мягко добавила: — На месте Шарлотты я бы не хотела, чтобы ты сдавался.

— Боже, надеюсь, это по-прежнему так. — Я мысленно собрался с духом, представив, что ждет меня в следующие несколько недель, и сделал глубокий вдох. — Да, хорошо. Спасибо.

Затем я попросил Люсьена отправить мне новые кредитные карты и перевести немного денег из моих сбережений, чтобы Марит помогла купить новый телефон. Сперва в его голосе звучало сомнение, но он так же сильно, как и я, желал, чтобы вся эта затея с путешествием обернулась успехом.

— Сделаю все, что в моих силах, — наконец, пообещал он.

— Даже не посоветуешь быть осторожнее? — сухо поинтересовался я. — Дерзай. Мне ведь нужно лишний раз об этом напомнить.

— У меня нет привычки обвинять жертв в преступлениях, совершенных против них же… — с лукавой улыбкой заметил он. — Но я бы попросил тебя впредь выбирать друзей осмотрительнее.

Позади меня суетилась Марит, раскладывая на кровати костюм.

— Ну, с этим я справлюсь.

Закончив разговор с Люсьеном, я развернулся на стуле.

— У тебя не будет проблем из-за пропуска работы?

— Я могу взять выходной. Я даже никогда не отпрашиваюсь. Прихожу рано, остаюсь допоздна, — ответила она, а потом уже тише добавила: — Приятно для разнообразия что-нибудь поменять.

— Ладно, — отозвался я. — Тогда позволь пригласить тебя на ужин. В знак благодарности.

— Ты готов пойти куда-нибудь поужинать?

— Правило номер два: не отсиживаться в отелях.

— Что ж, хорошо… да. Ужин — это здорово, — согласилась она и прошла по комнате, чтобы взять сумочку и ключи от машины. — Тебе нужно принять душ и вздремнуть. А у меня кое-какие дела. Я просто… ладно, скоро вернусь.

Марит закрыла за собой дверь, и я остался один переживать свой почти случившийся провал. Я снова оказался на краю, и меня оттащили назад, не позволив упасть в пропасть.

— В последний раз, черт возьми, — пробормотал я и направился в душ. Горячая вода будто бы смыла события вчерашнего вечера, и я почувствовал себя лучше. Почти собой.

«Да неужели? А какой ты? Признайся, ты не знаешь самого себя».

Верно, с этим не поспоришь. Несчастный случай изменил меня навсегда, разбил вдребезги и переставил все мои части так, что я до сих пор не мог в них разобраться. Единственной постоянной константой была слепота, которая срослась с личностью даже больше, чем мое собственное имя.

И мне чертовски не нравилось так жить.

Я стоял под душем, пока не закончилась горячая вода. Холодные струи ощущались как дождевые капли, промочившие Шарлотту в тот вечер в Нью-Йорке, когда я исчез из дома, а она отправилась искать меня в бурю.

«Ты заслуживаешь большего, чем то, что от меня осталось».

«Так много…»

Уже тогда Шарлотта видела то, чего не замечал я сам. И сейчас, стоя под струями воды, так похожей на дождь, я позволил себе поверить, что она, возможно, была права.

Пока я дремал, Марит нашла агентство по оказанию услуг слепым и раздобыла новую трость и солнцезащитные очки. Когда она вернулась, я как раз надевал костюм.

— Отлично выглядишь, Ной, — заявила Марит с порога, резко втянув в себя воздух.

— Спасибо, — отозвался я. — Не сомневаюсь, что ты тоже выглядишь прелестно.

Она неопределенно хмыкнула.

— Все это так странно, — чуть помолчав, сказала Марит.

— Что именно?

— Ну… не каждый день девушки вроде меня встречают таких мужчин, как ты.

— Слепых придурков, истекающих кровью на парковке? Да, мы редкая порода.

Она рассмеялась, но ее смех быстро угас.

— Ной, прежде чем мы вместе выйдем в народ, я хочу, чтобы ты знал… Я не привыкла ужинать в ресторанах и посещать концерты. Ну, я, конечно, заехала домой и приоделась, что в моем случае значит надеть черные брюки вместо джинсов и рубашку, на которой нет персонажа комиксов. У меня примерно восемнадцать килограмм лишнего веса, дреды и пирсинг, а руки в татуировках…

Я замер и повернулся в ее сторону.

— И как одно связано с другим?

— Я просто… предупреждаю.

— Что ж, спасибо за предупреждение, — беспечно отозвался я. — Но я понятия не имею, что такое «килограмм».

— Имею в виду, мы с тобой отличаемся настолько, насколько это вообще возможно. Думаю, тебе стоит об этом знать. Я понимаю, что это не свидание, — серьезно добавила она, — и ничего от тебя не жду. Ты явно любишь Шарлотту, и я не стану завтра целый день смотреть на телефон в ожидании твоего звонка. Однако ты… очень красивый, Ной. И добрый. Не каждый день девушка вроде меня встречает такого мужчину и проводит с ним столько времени. Это несколько… странно. И я боюсь оказаться в неловком положении.

— Во-первых, Марит, ты меня не встретила, — произнес я, вытягивая шею, чтобы завязать галстук. — А подобрала на парковке в ужасном состоянии. Если кому и смущаться, то точно не тебе.

— Ну, раз ты так ставишь вопрос… — усмехнулась она.

— А во-вторых, сегодня утром ты спасла мою задницу, а потом и мое путешествие. Я не знаю, как отблагодарить тебя — разве что угостить ужином и сводить послушать Шарлотту. Скорее это ты делаешь мне одолжение. За последний месяц я побывал на шестнадцати концертах, и было бы неплохо поделиться ее талантом с кем-то еще… Чтобы кто-нибудь другой начал ценить ее так же сильно, как я.

— Звучит мило, — с улыбкой согласилась Марит.

— Значит… все хорошо?

— Все отлично, — подтвердила она и точно не лгала.

— Прямо? — спросил я, указав на галстук.

— Нет. — Она подошла ко мне ближе и поправила галстук, окутав насыщенным землистым ароматом какого-то масла или духов. Впрочем, вполне приятным. — Вот так. А теперь идем, Ной Лейк, пока мы не опоздали на твое свидание с Шарлоттой.

Марит подставила локоть и помогла мне обхватить его пальцами. Да, ее рука была немного больше, ну и что с того? Она стала для меня ангелом милосердия, и ее внешность не имела ни малейшего значения. Я мысленно представлял ее красавицей, но даже будь она в реальности столь же великолепной, как Валентина, ей было не суждено проникнуть в мое сердце.

Эта часть меня принадлежала Шарлотте. Как и все остальное, включая душу. Только благодаря Марит я, побежденный, не отправился в аэропорт, а вновь ступил на длинный темный путь, в конце которого меня ждала Шарлотта. Поэтому эта незнакомка есть и всегда будет для меня святой Марит.

Мы приехали в «Королевский театр Карре» и заняли места в углу верхнего ряда.

— Да у меня тут голова закружится, — пошутила Марит. — Ты всегда здесь сидишь? Так далеко от сцены?

Я ухмыльнулся.

— Ну, любоваться видом мне не приходится. К тому же нельзя, чтобы Шарлотта меня заметила.

— Пожалуй, надену тогда свои модные очки, чтобы ее разглядеть. Все скрипачи сидят вместе. Как она выглядит?

— У тебя есть программка?

— Да.

— Возможно, она сегодня будет выступать сольно, — сообщил я, жалея, что не могу позаимствовать глаза Марит хотя бы на один вечер.

Марит придвинулась ко мне.

— Она играет анданте из сонаты Моцарта для скрипки и фортепиано. Это хорошая музыка?

— Услышишь, — улыбнулся я.

После начала концерта мы не проронили ни слова. Только когда на сцену вышла Шарлотта, Марит схватила меня за руку и прошептала:

— О, Ной, она такая красивая. Я даже отсюда вижу, как она сияет.

Я кивнул и стиснул челюсти, радуясь, что мои глаза скрыты за стеклами новых солнцезащитных очков. Когда Шарлотта заиграла, я не смог сдержаться, осознавая, насколько близок был к тому, чтобы все разрушить. Шарлотта обладала редким, ярким талантом. Из ее скрипки лилась до боли прекрасная музыка. Марит вцепилась мне в руку, время от времени шмыгая носом, и скопившийся внутри меня лед, который начал трескаться еще в отеле, окончательно разлетелся на холодные осколки.